— А теперь — гоп, ребята! — пошли бросать в цель, — предложил Сипол. — Перед таким походом не мешает потренироваться.

К стене карьера прислонили кусок дерна, отсчитали тридцать шагов и начали бросать. Лучшим, как всегда, был Си-пол: из десяти камней семью он попал точно в цель. Потом бросали издалека. А закончили тем, что выбежали на берег озера и стали «печь блины». Плоские камни отскакивали от воды по два, три раза, у самых ловких даже по десять. Лучшим «пекарем» у нас считался Август.

Уже в вечерних сумерках, когда с озера поднялся туман, разошлись каждый в свою сторону, Мы полезли в гору, чтобы спрямить путь.

— Гоп, ребята, только не проспите! — весело крикнул Си-пол на прощание.

Высокие березы на Яновой горке были усеяны стаями галок, которые слетались сюда по вечерам со всей округи. С вершины горы казалось, что местечко потонуло в молоке — так низко лег туман. Над белесым покровом возвышалось голько несколько островерхих крыш, похожих на шалаши, да церковный шпиль.

Теплыми летними вечерами мы, мальчишки, часто приходили сюда, на гору, тайком прихватив из дому белые простыни. Расстилали их на земле, к углам привязывали веревки. Долго ждать не приходилось. С наступлением темноты летучие мыши начинали низко летать над простыней, а потом и вовсе садились на белую материю. Закинешь углы — и летучая мышь в ловушке. Мы осторожно вытаскивали ее, рассматривали, удивляясь странному виду, и отпускали с миром.

А на склоне, возле глубокой канавы, росла старая ива. Здесь в дупле жила сова. Если поздним вечером затаиться у дерева, можно увидеть ее круглые горящие глаза. Сова выбирается из убежища, некоторое время, осматриваясь, неподвижно сидит на иве, а затем, бесшумно взмахивая крыльями, улетает на ночную охоту.

Да, все вокруг было разведано нами до мелочей, ничто не ускользало от острых мальчишечьих глаз…

Воскресным утром у перекрестка дорог на окраине местечка собрались охотники за орехами. С палками, обвешанные торбами, в которых гремели камни. У всех с собой по доброму ломтю хлеба на целый день.

Сипол, как всегда, улыбается. Для каждого у него находится шутка, когда добродушная, когда позлее.

— Мамочка дала тебе горшочек с молочком на дорожку? Это подошел Вилис, сын стражника, порядочный рохля и нытик Он долго колебался: идти с нами или не идти? Все-таки отважился — орехи манили.

Получил свою долю и мой друг Август:

— Ты чего вместо палки хворостину захватил? Уж не гусей ли пасти?..

Утро было чудесным. Ясное, теплое, на крышах домов воркуют голуби. Солнце только-только осветило верхушки деревьев и позолоченного петуха на шпиле церкви. В местечке царила воскресная тишина.

— Гоп, ребята, шагом марш! — скомандовал Сипол. Построились по двое и, шагая в ногу, прошли через местечко до Яновой горки. Там наш строй распался. Те, кто ростом повыше, зашагали быстрее, маленькие отставали, а потом бегом догоняли передних.

С горы далеко просматривалась дорога, вилявшая по холмам между перелесками и полянами. На обочине растревоженными ульями гудели телеграфные столбы. В траве сверкала густая роса, на кустах поблескивали паутинки. На большом камне, у края дороги, сидела лягушка и, не двигаясь, удивленно провожала пас вылупленными глазами, словно никак не могла сообразить, откуда взялось это пестрое войско и куда оно направляется. На небе ни облачка, высоковысоко с пронзительным щебетом носятся ласточки.

— Ay! Ay! — кричал какой-то пастух, а может быть, и грибник, и голос многократно повторяло эхо.

Навстречу стали попадаться первые повозки с богомольцами, спешившими к утренней службе. Мужчины одеты во все лучшее, у женщин на головах белые платки, в руках молитвенники с золотым тиснением на переплетах. Лошади прядали ушами и настороженно косились на палки в наших руках.

Один из ездоков придержал коня:

— Вы что, ребята, уж не на войну ли собрались? Ему в ответ веселые голоса:

— Да нет, в бор волков бить.

— Баронских зайцев гонять под самым носом у лесничего.

— Гоп, не верьте им, дядя! На поля мы, горошком помещичьим лакомиться.

Ездок смеялся, качая головой и пуская густой дым из трубки.

С веселым гамом прошли мимо трактира. Возле обгрызенной коновязи уже стояло несколько повозок.

До цели недалеко. Зато теперь нужна особая осторожность. Неподалеку, в лощине, жилые дома помещичьей челяди. Оттуда просматривается большак, нас могут заметить.

Все попрыгали в канаву. Шли то во весь рост, то пригнувшись там, где канава помельче.

Таясь, добрались до холма и снова вышли на дорогу — опасное место позади.

За полями уже виден орешник. Рослые ели надменно высились среди приземистых лиственных деревьев. Никого теперь не приходилось поторапливать. Почуяв близкую добычу, все пустились чуть ли не бегом. Опушка орешника будто сама спешила нам навстречу.

Решили применить военную хитрость: собирать орехи не здесь, на опушке, а зайти поглубже в лес. Тогда нас, возможно, и не приметят. Осмотрелись — никто не следит? — и в чащу.

Орешник перемежался елями и соснами. Острый запах хвои приятно щекотал нос.

— Гоп, ребята, сколько здесь орехов!

Сипол мигом взобрался на тонкое дерево. Наступил на длинную ветку и держал так до тех пор, пока ребята внизу не ухватились за нее и не пригнули и другие ветки.

И закипела работа! Как приятно было раздвигать шуршащие листья и находить в них светло-зеленые грозди. Более спелые орехи, гладкие, круглые, как птичьи яйца, вышелушивались сами и скользили в горсть. На первых порах мы не столько собирали, сколько щелкали. Кругом стоял сплошной треск.

Где-то звонко крякнул надломленный сук. Прошумела листва, мальчишеский голос отчаянно заорал:

— Помогите!

Васька! Оставил потихоньку сторожевой пост и на свой риск и страх полез за орехами. Тонкая ветка, на которую он неосторожно ступил, обломилась…

Все сбежались к упавшему. Васька, хлопая глазами, лежал на земле. Вцепился в свою сумку, молча и испуганно глядел на нас.

— Можешь встать? — спросил Август.

Васька, не отвечая, сел. Мы подняли его на ноги.

— Давай шагни!

— Нет, лучше сначала попробуй, сгибается ли спина!

— Да ты что, речи лишился? Скажи хоть слово! — наперебой кричали ребята.

Васька сделал шаг, другой. Согнулся, присел и наконец проворчал сипло:

— Чего собрались? Давно не видели, что ля? Ему повезло. Он упал на мягкую мшистую землю. Шум, крики, смех потревожили хозяек орехового царства — белочек. Две из них зазевались и едва не угодили нам в руки. Распушив хвосты, они перелетели над самыми нашими головами на ближнюю ель. Уселись там и, нисколько не напуганные, стали наблюдать с явным любопытством. Потом принялись носиться вверх и вниз по стволу, словно показывали нам свою ловкость и умение. Я не мог отвести от них глаз, так проворно они все это проделывали. Раздался громкий свист, а вслед за ним крик:

— Пацаны из поместья!

— Гоп, ребята, на них!

Мы сумки за плечи, в руки припасенные камни — и вперед. Срывая на лету листья и мелкие сучья, пронеслись первые снаряды, пущенные врагами. Но на том месте, куда обрушился их удар, никого уже не было. Зато мы приметили, где они прячутся, и вот грянул наш дружный залп.

Противник отступил. Мы, торжествуя, бросились за ним. Сипол, отчаянный храбрец, бежал впереди всех и орал во все горло:

— Эй, помещичьи шавки, бегите скорее на баронскую псарню! Там вас кормушки ждут!

Лес поредел, мы добежали до опушки. И в это время вражеский камень угодил Сиполу в голову. Он схватился обеими руками за лоб.

Мы столпились вокруг Сипол а:

— Сильно ударило? Терпеть можешь?

— Убери руку, а то шишка вскочит…

Лишившись вожака, мы сочли за лучшее приостановить наступление. Решили перейти на другую сторону дороги, пройти версту-полторы и собирать орехи там. Побежали во весь дух, чтобы поскорее оторваться от врагов; они, хоть и не показывались, но, несомненно, тайно наблюдали за нами. Дорогу перешли, предварительно выслав разведчиков, — на ней никого не было.