– Молодой человек, вы меня проводите? – спросила у него дочка ДСП.

Тарас оторвался от созерцания художественной капли. И посмотрел на Снежану.

– П-провожу, – кивнул он, – куда?

– Можно до машины. А можно и дальше.

– Насколько дальше?

– Для начала поедем в ресторан. А?

– Поедем! – как загипнотизированный, повторил Тарас и кивнул головой.

Со сцены спрыгнул Дмитрий. Он уже успел переодеться – не то что прочие черепахи.

– Ну че, разобрался с техникой? – спросил он у друга. – Нормальный фотик?

– Шикарный, – сказал Тарас, – мне такой и нужен.

– Супер. Я спрошу у хозяина – если он надумает продавать, то ты в первых рядах. Аккумуляторы не посадил? А то я через шнур буду фотки скидывать, у меня в компе нет слота для карты памяти.

Тарас отдал фотоаппарат. Рядом с ним уже стояла Снежана, и он, по рассеянности, обнял ее за плечо.

– Извини, малыш, – сказала Дмитрию Дочка ДСП, – твой приятель, кажется, предпочитает женщин. Но ты не расстраивайся. Ты еще найдешь свое счастье.

«Неужели она от меня, наконец, отвязалась?» – подумал Дмитрий, глядя вслед Тарасу и Снежане.

Эти двое, высокие и красивые, уходили вдаль, обнявшись и с восхищением глядя друг на друга. Не хватало только ярко-алого заката вдалеке и надписи «Happy end» возле их ног.

Дмитрий достал из кармана телефон и вспрыгнул на сцену: он решил выйти через главный вход, минуя фойе и фуршет.

– Да, – говорил он в трубку, – да, закончилось. Все, еду, ждите. Привезу. И это – Тараса мы на Новый год теряем. Я это чувствую.

Ульяна и муж Дочки ДСП все еще смотрели друг на друга сквозь огромный букет, обмениваясь репликами.

Аня и Кубарев поймали Владимира, поставили на фоне задника и мучили каверзными вопросами.

– Это вы нарочно или по недосмотру? – спрашивала Аня. – Ваш Чацкий, который так пламенно обличает низкопоклонство перед всем иностранным, то и дело сбивался на английский! Да к тому же явился на бал в футболке с надписью «Я люблю Лондон».

– Он обличает низкопоклонство перед французами, – нашелся Владимир, – а в своем глазу бревна не видит.

– Спасибо, снято, – кивнула Аня, делая знак Кубареву. – Снимайте теперь общие планы, а я поищу Золушку. Папочка, ты уже сегодня мне суперпомог, помоги еще, и я от тебя отстану. Мне нужна Золушка! Найди мне ее тут.

– В «Горе от ума» нет такого персонажа.

– Я знаю, спасибо. Мне нужна героиня для материала, чтоб должность пониже, а роль покруче. Типа – работает уборщицей, никогда не мечтала попасть на сцену и тут сыграла какую-нибудь главную герцогиню. История успеха, короче.

– Уборщиц у нас нет, а успехов – завались. Например, Ульяна. Я взял ее на роль Софьи, но по стечению обстоятельств эта роль перешла другой. Однако Ульяна не отчаивалась. Для нее мы придумали роль горничной. И играла она очень профессионально! Вдобавок – несколько раз спасла спектакль.

– Сиротка какая-то несчастненькая. Не подходит. За то, что она спектакль вам спасала, хвалите ее сами. В этом нет фишки.

– Тогда Таир. Человеку по жизни как-то не везло, но благодаря роли Загорецкого он поменял в себе что-то. Был водителем на складе, а теперь – инженер-конструктор. Практически история успеха!

– Отличная Золушка! Сорокалетний мужик с легкой небритостью. Еще?

– А, вон побежала с халатами. Лариса. Была безымянной танцующей княжной, пятой во втором ряду, стала подругой директорского сынка. На афише спектакля она у нас – в самом центре. Ну и потом я ей еще роль сплетницы с барского плеча пожаловал.

– Какой-то местечковый успех – подруга директорского сына. Да и толстовата. Посимпотнее нет никого?

– Есть Нина. Которая играла графиню-внучку.

– Так, графиня, хорошо. А работает она кем?

– Секретарем.

– Вот сразу бы так! Секретарша! Красивая! Играла графиню! То что надо. Зрители рыдают и смотрят рекламу. А то какая же это Золушка, если она толстая или играла служанку? Где тут стремительный, но заслуженный взлет по карьерной лестнице?

Тут Нина, на свою беду, стремительно взлетела по лестнице на сцену, чтобы поторопить Владимира: фуршет уже начался, Петр Светозарович хочет представить режиссера гостям.

– Режиссера я отпускаю! – сказала ей Аня. – А у вас сейчас возьму небольшое интервью.

Кубарев уже был рядом.

– Когда я снимал Голубой огонек… – начал он. Аня велела Нине прогуляться по сцене, потом выйти через бутафорскую дверь из «чуланчика Молчалина», принять непринужденную позу и отвечать на вопросы. За кулисами маячил Федя – уже в своей обычной одежде.

Владимир вышел в фойе. Там и тут стояли столики с холодными и горячими закусками. Бармен разливал напитки. Сновали официанты с подносами и забирали грязную посуду.

В стороне от пролетариев мебельного труда, в будущем баре, пока пустующем, но уже полностью декорированном и обставленном, пировал Петр Светозарович с высокопоставленными гостями.

– Это вы здорово придумали. Со спектаклем. Штуки всякие, – сказал один из них, заметив застывшего у дверей режиссера.

– Спасибо, – раскланялся Владимир, подходя поближе к ВИП-персонам мира сего.

– Да. Все так по делу. Знаете, дам вам совет. Как сделать еще лучше.

– Буду бесконечно признателен.

– Я в Америке видел такое. Значит, привезли нас, посадили в такой полукруглый зал. В центре – типа шведского стола что-то. У стен – отдельные столики. Мы взяли что нравится, едим. Тут свет погас. И на сцене началось представление.

– Цирковое?

– Нет, театр. Как у вас. И знаете, так хорошо. Сидишь, накалываешь на вилку кусок стейка. А тебе в это время показывают культурное мероприятие. Согласитесь, неплохо. Дарю идею!

– Сердечно благодарен! – поклонился режиссер. Его еще раз похвалили, налили какого-то особого шампанского и тут же забыли о нем. «Токарева нам притащи!» – прошептал Петр Светозарович.

Владимир был рад ускользнуть из узкого круга избранных и бросить на амбразуру лучшего друга. Он вернулся в фойе, к простым смертным. Навстречу ему вынырнул из толпы Эдуард Петрович.

– Благодаря нашему спектаклю, я, кажется, понял, что хочу изучать! – произнес он в пространство.

– Ну? – покровительственно улыбнулся Владимир.

– Русскую литературу. Поеду в Кембридж – там, говорят, отличный… Department of Slavonic Studies…

– Кафедра славистики! – хором перевели княжны.

– Именно, – кивнул Эдуард.

– И зачем так далеко ехать, чтоб учить русскую литературу? – удивился Владимир.

– Совсем недалеко, – возразил Эдуард Петрович, – от Кембриджа до Лондона – рукой подать. Там другие расстояния, не то что у нас.

Княжны засмеялись. Лариса развела руками – мол, сладу с ним никакого нет, подавай ему теперь русскую литературу в Кембридже, а мне, бедненькой, сопровождать этого Чацкого во всех его скитаниях.

В сопровождении верного Феди в фойе спустилась утомленная телевизионной славой Нина. Как полководец, она оглядывала поле битвы. К ней по очереди подошли отчитаться сотрудницы «Мира Элитной Мебели», которым были вверены гости. Нина достала список на трех листах и стала проверять – все ли сделано.

– Все довольны. Все смеются, – тронул ее за рукав Федя. – Если бы что-то было не так, ты бы сразу заметила.

– Не отвлекай! Все должно быть учтено. Это да. Это да. Это тоже да. Вроде – все по плану. Надо пойти и еще раз перепроверить. Не знаю, понравилось ли ВИП-гостям помещение будущего бара?

– Да расслабься ты! – не выдержал Федя. – Они бухают давно, и им все по кайфу!

– Что значит – расслабься? – возмутилась Нина.

– Значит – отдохни. Давай пошли. Выпей что-нибудь. Или съешь сувенирную конфетку. Ты слишком серьезная.

– А как можно иначе? Как?

– Пошли-пошли. Я расскажу тебе, как можно иначе. Ну брось свои бумажки. Ты теперь – знаменитость.

– Да, вот тоже бред. Почему именно у меня взяли интервью? Как будто я играла сколько-нибудь важную роль.

– Может быть – не очень важную. Зато ты была самой красивой.