"Примерно наказать Элохима сейчас было не возможно, никто не поймет, особенно после того, как он сделал Адама и Еву, но и простить…." — Амонра разрывали сомнения. Он не привык ничего откладывать на долго. Его сущность требовала поставить на место зарвавшегося генетика, но как? Решение пришло, как всегда внезапно, озарив мраморное лицо правителя пугающей улыбкой….

— Внимание! Членам верховного совета срочно собраться в зале заседаний. Повторяю…, - голос референта разносился по всем службам и строительным площадкам Рая.

Зал заседаний на ковчеге давно уже использовали в своих целях астрономы, а заседания Верховного совета, Амонра проводил в своей новой загородной резиденции на Земле, в долине Нила, защищенной от набегов "неандертальцев" горячими песками пустыни. Здесь не было нужды прятаться под землей, как в Раю, так как многолетние наблюдения свидетельствовали о том, что эта часть планеты практически не подвержена метеоритным атакам.

Отполированные грани белого известняка переливались рубиновым отблеском, в свете заходящего солнца, утопая в зелени виноградников, обрамлявших дворец Верховного совета. Капсульные лифты доставляли членов совета из любого уголка Земли за считанные секунды. Из открывающихся шлюзов они попадали на огромную, вымощенную белым камнем площадь, больше походившую на космодром, откуда открывался весь потрясающий своей грандиозностью вид на резиденцию, от чего многие начинали себя ощущать муравьями у пьедестала вселенского могущества.

Элохим не ощутил ни какого душевного трепета, получив персональное приглашение на заседание Верховного совета. Его отношение, к какой бы то ни было власти вообще, было хорошо известно всем. Признавая лишь власть разума и научного факта, он не раз открыто глумился над властью, но ему всегда это сходило с рук, и причина этих поблажек — его научный гений. Чего стоила только идея создания системы единоутробного вынашивания и поэтапного развития плода — ЕВ-1а, перевернувшее научные представления человечества, разделенного по половому признаку весьма условно и создающего собственные клоны в преклонном возрасте, как новое вместилище для своего разумного начала. Что же касается АДА-м, то это изобретение генетика поставило его на уровень равный творцу Вселенной. Способность биосистемы к переменной мутации генов открывала абсолютно новые перспективы в освоении планеты и космоса. Естественно, что такой человек стал научным кумиром для многих, как и стал, ненавидим теми, чье мировоззрение и устои он так активно разрушал. Однако, вся эта суета мало касалась Элохима. Творец по природе, он тратил свое время на поиски истины, не обращая внимания на интриги и сплетни.

Капсула лифта разомкнула створки передней плоскости, открывая перед Элохимом вид на дворцовую площадь. В отличие от членов Верховного совета, его ни кто не встречал. Окинув взором роскошную резиденцию Элохим устало вздохнул и медленно стал подниматься по сверкающим ступеням, ведущим в зал заседаний. Шаг за шагом, с каждой ступенью он все более явственно ощущал нарастающее чувство одиночества и тоски, переполнявшее его сердце.

Зал заседаний, по требованию правителя, был сделан в виде огромной наклоненной мраморной чаши. Невысокий подиум в центре освещали лучи заходящего солнца, от чего фигура стоящего на нем Амонра, казалось, сама излучает оранжево-кровавый свет.

— Вот наш триумфатор, приветствуйте его, — голос Амонра эхом разнесся над залом, а вслед за ним, остававшиеся в тени трибуны переполнились возгласами членов совета, приветствующими входящего Элохима.

Элохима не радовала и не смущала такая встреча, он был просто равнодушен к всему помпезному и не естественному. Коротко прижав руку к груди в знак благодарности за оказанную ему честь, он прошел к трибунам и занял место для приглашенных.

— Он скромен и застенчив, не смотря на свои великие открытия подаренные человечеству, но мы помним о них и хотим выразить свою благодарность его гению, — Амонра говорил так проникновенно, что у членов совета не возникало и малейшего сомнения в неискренности его слов. — Созданные им, по нашему образу и подобию, псевдо люди класса Адам и Ева позволили человечеству сделать огромный шаг в колонизации планеты. Руками рабов созданы, как вы сами можете убедиться, прекрасная резиденция Верховного совета, — зал одобрительно загудел, — резиденции черной, белой и желтой рас, завершено строительство Рая и все это перечисленное произошло благодаря этому великому человеку, — Амонра направил ладонь в сторону сидящего Элохима, призывая зал еще раз приветствовать генетика. — Большие труды должны быть щедро вознаграждены, — глава Верховного совета обвел взглядом зал, — с сегодняшнего дня своим указом я назначаю Элохима пожизненным консулом этой планеты…… - восторженные восклицания поглотили последние слова Амонра.

В отличие от радостных и восхищенных лиц членов совета, лицо Элохима не выражало ни радости, ни тем более восхищения. Поднявшись со своего места, он еще раз коротко прижал руку к груди и принял от Амонра символ консульской власти — золотой пояс, украшенный голубым сапфиром, обозначившим место Земли на выгравированной на золоте карте галактики.

— Верховный совет……приветствует….. консула Земли…….

Элохим вернулся в Рай крайне уставшим от церемоний и погруженный в глубокие раздумья.

Став консулом он взваливал на себя бремя власти, которую сам же раньше не признавал. С первых дней он почувствовал тяжесть консульских забот, золотой пояс давил, лишая его личной свободы, к которой он так привык. Свободолюбивая натура оказалась запертой в рамках статуса, и Элохим мучился этим, но терпел, не подозревая, какой еще сюрприз готовит ему Амонра.

Ждать пришлось собственно не долго, так как в обязанности консула входила и война с "неандертальцами", то на очередном Верховном совете, которые теперь обязан был посещать Элохим, Амонра предложил свою идею борьбы с вышедшим из-под контроля экспериментом генетиков. Предполагалось под руководством консула создать в районе южного полюса административный домен (АД) для доработки непокорных "неандертальцев".

— Кто как не консул Элохим — гений нашей генетики, способен решить столь важную для человечества задачу, — говорил Амонра, а в сущности получалось, что Элохима убирали из Рая и направляли в АД, подальше от людей и злой памяти главы Верховного совета. Расчет Амонра был прост и он сработал…..

….. — Вот так дорогой коллега появился в Антарктике ад, тот самый в котором якобы "жарят" на сковородах грешников, отнюдь Григорий Алексеевич, отнюдь, там происходили конечно вещи намного интереснее, — профессор встал, разминая уставшее тело.

— Так уж не с силами ли ада вы воевали, что они вас так измотали? — глядя на профессора, спросил Григорий.

— Вот видите, вам и объяснять Григорий Алексеевич ничего не требуется, вы и сами все схватываете на лету, но об этом поговорим после ужина, а пока отдыхать, отдыхать и отдыхать.

— А Ниргун? — не удержался Григорий.

— Ниргун, как и Паньгу выслали на ковчег, где они и доживали свой век, запретив им, решением галактического трибунала, очередное собственное клонирование. Правители и ученые, знаете ли, редко могут между собой договориться, если это конечно не касается войны или захвата власти, что собственно одно и то же.

На поверхности уже бушевала весна, разливаясь ручьями по косогорам, радуя первой зеленой порослью среди которой желтели нежные лепестки первоцветов. Видя все это только на экране и не имея возможности прикоснуться, вдохнуть полной грудью влажный с привкусом земли весенний воздух, Григорий затосковал, приводя для себя десятки доводов, почему там ему было бы лучше, чем в этом подземном Раю. Но скучал он не только о голубом небе, зелени и терпкому воздуху, а скорее о свободе, которая ассоциировалась у него с весной… Уникальный город, тайны мироздания, наука, конечно, его увлекали, но все же Григория не отпускало ощущение "золотой клетки" в которую он попал помимо своей воли….. Последние разговоры с Яном Генриховичем постоянно наталкивали на мысль о том, что его постепенно втягивают в какую-то интригу, где ему отвели заранее приготовленную роль, но о которой избегают говорить. Определиться самому и сделать свой выбор, в этом новом для него мире, без чужих подсказок, мешали ему недосказанность и не ясность своего положения.