— По-вашему получается, что я в р-а-ю? — Григорий изумленными глазами взглянул на доктора, — я что у-ме-р?…..

Ян Григорьевич взглянув на своего пациента, и расхохотался, чем привел в замешательство Григория.

— Вы, вы… — не унимался доктор, — лучше ущипните себя, посчитайте свой пульс или понюхайте, как пахнут вот эти акации и тогда вы наверное сами поймете мертвы вы или нет. — Иногда вы меня, Григорий Алексеевич, — доктор откашлялся, — просто удивляете своей непосредственностью. Почему чуть, что и сразу умер? — Я же предупреждал, что на сегодня информации достаточно, а вы по своей привычке пытаетесь получить все и сразу. Дышите полной грудью умерший, — он снова хихикнул, — и, кстати, нам уже давно пора возвращаться. Не стоит затягивать первую прогулку, а то чего доброго еще чего-нибудь надумаете, но отчасти вы правы, для людей на Земле вы умерли….

….. Очередная доза снотворного и Григорий уснул, как младенец. На этом настоял доктор, беспокоясь, что оставшись один на один, Григорий замучает свой мозг абсолютно не нужными и бессмысленными вопросами.

"Я в раю" — первое, о чем подумал Григорий, открыв глаза. О том, что наступило утро, судить, можно было только по часам…. "Но как такое могло произойти?" — думал он: " Я же грешник. На моей совести тысячи человеческих смертей, а тут рай". В памяти отчетливо всплыла яркая картина Афганских испытаний его "отравы", от чего его сразу замутило. Этот кошмар, который он устроил собственными руками, преследует его уже много лет. Лица, лица, лица обезумевших от страха людей, они снятся ему, он боится их, они заставляют его содрогаться и мучиться, так, словно он сам попал под химическую атаку. От таких кошмаров он просыпается с привкусом противогазной резины во рту и долго потом лежит, пытаясь успокоить прыгающее в груди сердце. Оно и заболело-то в первый раз во время той самой атаки, так словно кто-то невидимый воткнул ему в грудь осиновый кол, острие которого вышло между лопаток жгучей, парализующей болью. Прошло много лет, но до сих пор, он не простил себя, за содеянное… И тут вдруг рай…. А ад? Выходит так, что он на Земле? Перепутали немного православные или…, или кто-то сделал, так, что бы черное казалось белым, а белое черным?…."…и говорил и действовал так, чтоб убиваем был всякий, кто не будет поклоняться образу зверя".

— "Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое", — цитировал входящий в палату Ян Генрихович. — У вас еще будет время покаяться в своих грехах Григорий Алексеевич, а сейчас нас ждут великие дела, так, что умывайтесь, завтракайте и перестаньте, пожалуйста, хандрить.

У Григория, в который раз возникло ощущение, что его мысли не являются тайной для этого удивительного доктора. Но раз все так сложилось, то почему бы мне не испить и эту чашу? "Договорился, на пафос потянуло" — подумал Григорий.

Свежее белье и завтрак принесла Валентина, она вошла, поздоровавшись и по-хозяйски начала сервировать стол.

— Как вам здесь живется Валюша, если вы, конечно, позволите вас так называть? — спросил Григорий.

— Почему бы и нет. Называйте так, как вам удобнее. Не знаю почему, но все после первой сессии с доктором Шварцем задают мне один и тот же вопрос. Правда еще часто спрашивают о том, как много людей здесь живет. Ведь и вы, наверное, хотели это же спросить. Правда, же?

— Подождите. Это что же тот самый Шварц, который в двадцатых годах возглавлял кафедру психиатрии в Киеве? — выражение лица Григория рассмешило Валентину. — Но ему же тогда….

— Вас разве смущает его возраст? Здесь живут люди и намного старше Яна Генриховича.

— Да не скрою, я удивлен и, пожалуй, намного больше чем вчера. Раз уж начали, так удивляйте и дальше, — Григорий автоматически продолжал размешивать ложечкой сахар, а сам в который раз пытался понять, как это возможно…. Яну Генриховичу сто восемьдесят лет и это, похоже, не шутка. Его работы по психотерапии и гипнозу Григорий с большим интересом изучал в архивах НИИ, за которые его, кажется, и расстреляли в тридцать седьмом.

— Так вы говорите, вас здесь живет много? — Григорий попытался возобновить беседу.

— Сто сорок четыре тысячи и это число неизменно, как только кто-то уходит, то на его месте всегда появляется новый собрат и это — наш закон. Так было всегда с того дня, как только был создан этот мир.

— Если я вас правильно понял, то люди живут под землей около 200 миллионов лет? — Григорий говорил это, не веря сам в то, что произносит. Эти цифры не просто ломали все его представления о жизни, но и приобщали к великой тайне, от осознания которой холодок пробежал по его спине, а руки вдруг стали влажными и холодными. — А как же?…

— Я вижу, что вам не по себе. Давайте все-таки позавтракаем, а уж потом будем разговаривать, — Валентина вышла, оставляя Григория одного со своими мыслями. "Кто они создавшие этот мир? Нужны факты" — думал он.

Часы показывали без четверти девять, когда в палату вошел доктор Шварц.

— Григорий Алексеевич, ваш головной мозг готов воспринимать информацию или так, и будете сверлить меня взглядом, пытаясь вспомнить фото с обложки моей монографии и ей Богу вам нет никакого смысла считать в уме, сколько мне лет, — начал с порога доктор. — Не доверять и перепроверять это удел всякого пытливого ума, но, однако, в подобном случае главное вы правы это факты, а уж потом все остальное.

— Карты в ваших руках, Ян Генрихович, так что…..-Ну и сами знаете, что попытка построить теорию на голом месте всегда провалится, — Григорий приготовился слушать.

— А вы, Григорий Алексеевич, азартны и не терпеливы, но это не страшно, так как эти качества присущи всей молодежи, — доктор присел в кресло и продолжил. Факты, факты. А какие факты вы коллега могли бы принять, как настоящие доказательства того, что я говорю? Что вы хотели бы увидеть или потрогать собственными руками, что бы поверить в сказанное? Ведь истина — это штука хрупкая и не постоянная. Сегодня для вас это истина, а через лет сто скажем, так себе, пшик — недоразумение истории.

Раздалось незначительное шуршание, боковая панель палаты раздвинулась, и перед глазами Григория открылся большой экран.

— Вот вам пульт, — доктор протянул его собеседнику, — меню доступное, полистайте, посмотрите, надоест — сходите в парк, а вечерком я к вам загляну, побеседуем. Не возражаете? А пульт закрепите на запястье, так удобнее. Ну а если понадоблюсь, звоните — и, не дождавшись ответа, Ян Генрихович вышел.

"Интересно, как я это сделаю" — рассматривая миниатюрное устройство, подумал Григорий.

— Ничего сложного, просто подумайте или скажите вслух, — прозвучал из устройства достаточно громкий голос доктора, — эта штуковина может быть пультом, а при необходимости, чем-то вроде вашего мобильникам. — Ну а захотите, чтобы ваши мысли не слышали, тогда просто выключите.

"Техника здесь явно на высоте" — подумал и тут же осекся Григорий. Он еще не привык думать так, что бы ни стесняться людей слышащих его мысли и поэтому тут же нажал отбой. "Что бы дать другим слышать собственные мысли — надо обладать достаточной смелостью. Это, как голому человеку предстать перед благородной публикой, не боясь при этом показать всем изъяны своего не совершенного тела" — размышлял Григорий.

Крутя в руках пульт, который был размером чуть больше пластиковой кредитки, Григорий пытался сообразить, как же его все таки закрепить на руке. Не придумав ничего более оригинального, он повернул пластину поперек кисти, и мысленно представил, как этот супер-прибор будет выглядеть примотанным к его руке скотчем. Только от одной этой мысли ему сразу стало смешно, но прибор видимо мало понимал в юморе и в секунду изменил форму, обхватив запястье удивленного Григория. Получилось что-то похожее на широкий браслет, какие носили обычно Римские гладиаторы. Телевизионная панель на стене тут же включилась, воспроизводя меню по всевозможным научным разделам при этом, настойчиво мигая в разделе древней истории, словно приглашая сделать первый экскурс в глубины веков. Сопротивляться смысла не было, и поэтому Григорий решил смотреть сейчас то, что советует умная техника…….