— Внимание! Всем службам КРАСНЫЙ КОД. Повторяю. КРАСНЫЙ КОД. Членам верховного совета срочно собраться в зале заседаний. Повторяю…, - голос вахтенного офицера громко звучал во всех отсеках корабля….

В зале заседаний, расположенном ниже маршевой рубки, сипя гидравликой, попеременно открывались шлюзы, впуская вновь прибывших членов верховного совета. Вошедшие, не тратя времени на приветственные речи, молча, проходили к круглому столу и занимали свои места. Еще раз вздрогнули двери, пропуская последнего — сорок первого представителя. С его появлением все члены верховного совета встали, выпрямив спины и гордо подняли головы в ожидании слов Амонра.

— То, что сегодня произошло, — начал без предисловий глава верховного совета, с одной стороны можно назвать катастрофой и крушением всех наших надежд, но я все же склонен думать иначе и готов привести свои доводы.

Лицо Амонра на долю секунды приняло выражение полного спокойствия, так что в синем мигающем свете аварийного освещения, оно выглядело словно высеченное из благородного белого мрамора. За многие годы своего правления он не раз попадал, в трудные и казалось безвыходные ситуации. Когда других охватывала паника, и они теряли способность трезво рассуждать и оценивать ситуацию в глубине его души рождалась непреклонная воля способная объединить людей и заставить сомневающихся и не покорных следовать ее порывам. Воля и верховная власть превращали его в человека способного распоряжаться судьбами миллиардов людей населявших галактику. Он был единственным, кто смог возложить на свои плечи груз ответственности за судьбу погибающего человечества. Только благодаря его воле вот уже триcта тысяч световых лет три ковчега несутся в космических просторах в поисках планеты пригодной для жизни и создания новой цивилизации.

— Нет смысла говорить о нашей мечте, но я говорю, так как сегодня по воле случая или провидения мы вплотную приблизились к ней, — по залу верховного совета пролетел небольшой ропот, а на лицах членов совета отразилось недоумение. Их можно было понять. Всего несколько часов назад ковчеги попали под сокрушительный метеоритный шквал. Поврежден грузовой отсек. Вышел из строя маршевый двигатель. Полностью потеряна связь с ковчегами 2 и 3. И вот не смотря на это, глава верховного совета говорит…..

— Я вижу на ваших лицах недоумение, но это… — голос Амонра звучал твердо и уверенно, — но это повторяю только от незнания всей обстановки. Все сейчас только и делают, что подсчитывают наши раны и поддаются паническим настроениям, не утруждая себя повседневными обязанностями, — в голосе главы верховного совета зазвучали металлические ноты. — Кто из здесь присутствующих может сообщить мне результаты последнего спектрального анализа ближайшей галактики? — недоумение на лицах членов совета сменила тревога и полное не понимание происходящего, но зная привычку Амонра говорить только то, в чем он уверен наверняка, члены совета замерли в ожидании.

— По данным проведенного мной анализа можно с полной уверенностью говорить о том, что в районе желтого карлика есть планета, имеющая озоновый слой, кислород и воду, — Амонра сделал паузу.

Зал как будто бы треснул пополам: шумные возгласы, слезы радости, грохот падающих стульев и посреди этой взорвавшейся от счастья толпы мраморное лицо победителя, взирающего со своей высоты на бушующее море человеческих чувств.

Планета, о которой говорил Амонра, была мала и не похожа на Землю покинутую людьми, но выбирать не приходилось. За весь долгий путь проделанный ковчегами им ни разу не встретилась планета, которую можно было бы приспособить для человеческой жизни. Безжизненные звезды, безжизненные галактики, безжизненные и бескрайние просторы космоса это то, что их окружало длительные годы. Многие уже не один раз разуверились в возможности почувствовать под ногами почву и вздохнуть полной грудью, не опасаясь получить молниеносный отек легких…..

……. "Безусловно, я был прав, и еще раз прав предполагая, что жизнь не зародилась в грязной луже, а пришла на землю из далекого космоса" — думал Григорий, всматриваясь в экран, и как губка, впитывая новую для него информацию. "Какой к черту "бульон" и вся эта ахинея про эволюционное развитие. Что собственно развилось? Не видел ни одной мухи, которая в процессе эволюции превратилась бы в слона. А люди? А что люди. Они…" — он на секунду задумался, пытаясь дать самому себе ответ.

Дверь как всегда бесшумно открылась, пропуская в палату Яна Генриховича.

— Вижу, не скучаете, — произнес доктор, кивнув в сторону экрана. — А люди дорогой мой коллега это действительно более сложная история.

— Вы все слышали и опять ковырялись в моих мыслях? — не дружелюбно отозвался Григорий, пытаясь найти на коммуникаторе что-то, что немедленно бы его выключило.

— Ну что уж вы так все близко принимаете к сердцу Григорий Алексеевич, словно кто-то пытается вам препарировать душу. В сущности, ведь какая разница, как обмениваться информацией лишь бы один человек мог понять другого. Не правда ли? Не привычно это действительно так, но это только поначалу, а потом…, - доктор улыбнулся, — даже рот открывать некоторым становится лень. Привычка вторая натура — так кажется, говорили. — Будет вам дуться на чудеса техники. Пойдемте-ка лучше подышим свежим воздухом, а заодно и обсудим волнующие вас вопросы. Не возражаете?

Воздух в парковой зоне действительно был свежим. Перебрасываясь фразами, они незаметно углубились в небольшую аллею, усаженную с обеих сторон раскидистыми платанами.

— Не правда ли красиво? Я люблю здесь гулять и по примеру древних философствовать на вечные темы. К несчастью это не так часто мне удается. За последние три года вы первый новичок в этом раю. Отчего вы не спросите о том, что вас интересует? — доктор шел не спеша, поигрывая небольшим прутиком.

— У меня странное чувство, Ян Генрихович, словно я уже где-то все это видел, — отозвался Григорий. — Своего рода дежавю и это меня несколько настораживает. Хотя не скрою, мне с вами интересно, как собственно интересно и все новое и непонятное, но уж больно, на мой взгляд, вы все затянули. Нельзя ли покороче и поконкретнее? — Григорий остановился, протянул руку к листу платана и ощутил его на ощупь, как будто пытаясь доказать себе реальность происходящего с ним.

— Вы зря обижаетесь на меня коллега за то, что я не вываливаю на вашу голову всю информацию разом. Поверьте не стоит. Ну, представьте на секунду огромную библиотеку, содержание которой вы просите пересказать коротенько. Ведь ерунда получится. Вы согласны?

— Так-то оно так, но…

— Если вы все еще настаиваете, то давайте для начала систематизируем хотя бы, то, что вы уже узнали. Вы не против? Тогда приступим.

Платановая аллея завершалась великолепным японским садом. Небольшие терраски, прозрачный ручей, вокруг которого желтели ирисы, дикие валуны и цветущая сакура все это настраивало собеседников на философский лад и успокаивало душу Григория. Они присели рядом с ручьем так, что стало слышно звук каждой падающей капли разбивающейся о гранитный выступ.

— Как бы ни был устроен этот мир, но его красота и гармония всегда будут будоражить человеческую душу, забирая из нее суету и давая пример истинного понимания этой жизни, — доктор говорил медленно, как умудренный жизненным опытом учитель. Казалось, что он разговаривает сам с собой, забыв обо всем вокруг, кроме покачивающейся на воде белой лилии, на которую он смотрел, не отводя глаз…..

Выводы, полученные Амонра, как всегда оказались точными. Указанная им планета соответствовала всем требованиям для жизни людей. Повторные проверки, зондовые исследования лишний раз были тому доказательством. Радовало и то, что планета была не обжита и поэтому пришельцам из глубин космоса, не нужно было ее завоевывать или с кем-то делить, а ведь это не маловажно для людей утомленных длительным скитанием во вселенной. Созидание — вот на что была теперь направлена вся энергия главы верховного совета. Обустройство новой Земли давалась крайне тяжело. Не хватало рабочих рук. Попытки восстановить связь с потерянными ковчегами была безуспешной, и их судьба теперь мало интересовала Амонра. Главное создать нормальные условия для жизни и работы переселенцев, а это означает как минимум строительство колонии со всей инфраструктурой, что легко сказать, но крайне сложно сделать.