— Маш, кончай. Не выспалась что ли? Бубнишь целый день без перекура.

— Тебе хорошо. Уколешь в зад, и сиди, а мне по сотому кругу объясняй "этим", чем хрен от редьки отличается. И ладно бы хоть слушали и делали, а то сидят, тупо кивают головой, а таблетку и ту дать не могут. Ум-ны-е, деваться некуда от их умища. Вон смотри, ждут, как же. Мы тут корячимся на шестой этаж, а они даже дверь не открыли.

Звонок проиграл веселенькую мелодию и из-за двери раздался мелодичный женский голос — Вам кого?

— Автослесаря, — уже нарываясь на грубость, вспылила Мария Сергеевна.

— К автослесарю в 93 квартиру, пожалуйста, — не меняя тональности, ответил все тот же женский голос.

Мария еще раз резко нажала на клавишу модернового звонка и со всей неприязьнью, какую только могла себе позволить, практически выкрикнула: — А скорую, не желаете ли?

— Не хамите, пожалуйста, — все так же мелодично отозвались из-за двери.

Дверь слегка приоткрылась, удерживаемая здоровенной золотистой цепочкой. В проеме показалось миловидное личико сквозь проем рассматривающее медиков, как непрошенных и нежданных гостей.

— Ну, так и будем стоять? Чего ждем? Скорую вызывали или нет?

Дверь закрылась, и затем открылась полностью, пропуская бригаду в прихожую.

— Куда? Где больная? — сходу спросила Мария.

— Здороваться нужно, — в ответ пропел нежный голосок.

— Пока здороваться будем, умрет. Куда идти?

— Снимите верхнюю одежду в прихожей, переобуйтесь, вот вам тапочки. Ванная направо. Помойте руки.

Мария Сергеевна в растерянности от такого приема застыла на середине прихожей.

— Вы издеваетесь? Или…, - не успела она договорить, как вновь включился нежный голос.

— Повторяю не нужно мне хамить, я этого не люблю. Делайте, что вам говорят, и проходите в детскую.

Мария, поняла, что больше не выдержит, сорвется и наговорит мамаше кучу гадостей. Без каких либо разговоров и пояснений она направилась в детскую, а за ней туда же просеменила Ирина, как-то по-особенному аккуратно пронося обшарпанный бригадный чемодан с медикаментами, мимо искрящихся зеркал и шкафов благородного дерева.

Настала очередь удивляться хозяйке квартиры. От такого неповиновения ее чуть не парализовало. Её нижняя губа затряслась, маленькие кулачки сжались, и на только что миловидном личике, изобразилась такая гримаса, от вида которой даже у видавшей виды Ирины зашевелились на голове волосы, и она как раненый заяц в три прыжка преодолела прихожую и шмыгнула за доктором в детскую.

— Стул, — голосом армейского старшины, строго скомандовала Мария Сергеевна.

— Стул фельдшеру, — вновь прозвучала команда, с растяжкой и нажимом на первый слог.

— Мне долго ждать?

Присев на стул, ловко подведенный под ее мягкое место, Ириной, она выдохнула и спокойным голосом, так словно ничего не произошло, спросила: — "Что с тобой случилось заинька?"

На кровати лежала укутанная с головой симпатичная девчушка лет десяти. Она все время из-под одеяла внимательно наблюдала за происходящим и улыбалась какой-то хитрой и совсем не детской улыбкой.

— Как тебя зовут?

— Ксения Иванова-Рентгард, — голосом взрослого человека, чувством собственного достоинства и превосходства, проговаривая каждую букву фамилии, проинформировала присутствующих десятилетняя звезда.

— По мне хоть Голенищева-Кутузова, — парировала выходку доктор.

— Что с тобой случилось Иванова ты наша свет Рентгард?

— Что вы себе позволяете? — словно очнувшись от полученного нокаута в прихожей, защебетала хозяйка.

— Вы клятву Гиппократа давали…..

Светлана медленно повернула голову на звук доносившегося щебета. Смерила глазами, стоявшую в позе обиженного львенка, хозяйку и также медленно перевела взгляд вновь на девочку.

— Ну, так что все-таки случилось дорогая моя?

— Не ваша.

— Ну, хватит ваша не ваша. Что спрашиваю, случилось, что болит?

— Нам нужно сделать литическую смесь. Нам прописал наш семейный доктор, — вклинилась в разговор мать.

— Назначил, пусть и делает, а у нас скорая помощь, а не бригада девочек по вызову.

— Ну все, хватит, я буду на вас жаловаться, — взвизгнула разъяренная поведением врача, мамаша.

— Вам это просто так не про… - и оборвав разговор на полуслове выбежала из комнаты. Было слышно, как она набирала телефонный номер и очень сбивчиво кому-то объясняла ситуацию.

— Нам здесь явно не рады, — грустно подытожила Ирина. Может уж, лучше уколем, раз просят, да и поедем, а Маш?

— Не надо меня колоть, — в свою очередь отозвалась из-под одеяла Иванова-Рентгарт.

— Так может я ее все-таки, осмотрю? — набравшись терпения и пытаясь окончательно не сорваться, спросила Мария.

— Вы нам больше не нужны. Поговорим с Вами в другом месте, — язвительно отозвалась мамочка.

— Тогда всех вам благ.

Машина скорой помощи тронулась с места. Медики сидели тихие, разговаривать не хотелось. Было ощущение, что испачкались, а вымыться не успели.

— Девчонку жалко, пропадет — после длительной паузы, как бы подытоживая, сказала и вновь замолчала Мария Сергеевна.

Прошло около недели, и никто не вспоминал о происшедшем. Такие случаи вообще не редкость на скорой. Однако 4 мая заведущая подстанцией скорой помощи срочно потребовала собрать всех педиаторов….

— Ну что допрыгались? Сколько вам раз говорить не открывайте свои рты на вызовах — с места в карьер начала она разговор….

На столе заведующей лежала огромная минздравская петиция, в которой подробно излагалось, как врачи вредители мучали и издевались над больной десятилетней девочкой — Ивановой-Рентгард, а так же не двусмысленно предлагалось разобраться с этим вопиющим фактом безобразного отношения к своим обязанностям и примерно наказать виноватых.

Тут же выяснилось, что звонили из всевозможных инстанций. Кто-то грозил, кто-то настаивал, кто-то пугал телевидением и тд…

— Все просто, — теперь уже грустно говорила умудренная опытом подобных разборов заведующая, — не накажу я — накажут меня, а я еще хочу поработать и мне нет дела до ваших чувств и амбиций.

— Заварила кашу Мария Сергеевна, вот и пусть отвечает, — поддерживая линию заведующей подвякнула азиатского вида доктор, недавно перебравшаяся в Россию из какого-то Бада. Её желание услужить и "лизнуть", так ярко было выражено, что Мария Сергеевна не выдержала и рассмеялась.

— Смеяться нечему, — подытожила завподстанцией. Пиши по собственному желанию Маша.

В кабинете сразу стало тихо. Мария Сергеевна медленно поднявшись со стула и четко, выделяя каждое слово, произнесла: — Вот тут вы глубоко ошибаетесь. Как вам нет до меня дела, так и я не расстроюсь, если вас, вышвырнут с вашего кресла. Медицина ничего не потеряет, а только приобретет. Да, кстати говоря, по-моему, вам уже лет пять, как следует быть на заслуженной пенсии. Заявление я не напишу. Хотят, пусть передают материалы в суд, — сказала, и демонстративно хлопнув дверью, вышла из кабинета….

Прошло около года. Под натиском проблем и, не желая больше бороться за место под медицинским солнцем — уволилась. Плохо это или хорошо она и сама не могла точно определить. Хорошо уже, наверное, то, что теперь по ночам она спокойно спит дома, а не мотается по вызовам, а плохо, что почти каждую ночь ей снится скорая. Снится и не дает спать. Она всегда хотела быть врачом. Мечтала помогать, а на деле ей предлагалось совершенно другое. Её знания и опыт оказались не так и нужны. В такие минуты ночных раздумий она, как правило, включала телевизор и, пытаясь отвлечься, бессмысленно щелкала каналы. Телевизионная жвачка успокаивала, и она вновь засыпала под работающий в ночи телевизор. Засыпала всегда, но не сегодня.

…. В кадре промелькнула скорая и голос сообщил, что в городе уже второй случай смерти малолетнего ребенка по вине врачебного персонала… Мария внутренне напряглась и вся превратилась в слух. Очередной кадр заставил ее, съежилась под одеялом. На телевизионном экране та самая мамочка, с которой были связаны её гонения на скорой. Стоя у дверей прокуратуры, она, потрясала пачкой исписанных листов и объясняла, как ее дочь убили врачи. Как они не вовремя приехали…. не так лечили…. и как это небесное создание мучилось, погибнув от банального осложнения гриппа.