Сано не стал тратить время на то, чтобы насладиться победой. Нужно было выбраться самому и вытащить противника, потерявшего сознание, на лодку, освободить Янагисаву и привязать лодку к мосту, чтобы спасатели могли их найти. Обняв Тюго за шею, Сано проплыл вдоль кормы и поймал конец швартова, по которому залез на палубу. Он обвязал веревкой Тюго и вскарабкался на борт. Тяжело дыша и напрягая мышцы так, что они чуть не треснули, затянул капитана в лодку...

И тут обнаружил, что, пока он трудился, лодка отдрейфовала вниз по течению реки. Мост остался позади. Волны перекатывались по палубе и разбивались о стены каюты. Сано скрутил Тюго по рукам и ногам и привязал в вертикальном положении к древку для фонаря.

Сёсаканом вновь овладело отчаяние. Он оперся об ограждение, устремив взор на пустынную поверхность реки.

Даже если удастся поставить лодку на якорь, волны могут опрокинуть ее еще до того, как придет помощь. Сано, спотыкаясь, побрел к правому борту, где, стеная и всхлипывая, в луже воды лежал Янагисава.

— Канцлер Янагисава, вы умеете управлять лодкой?

Янагисава замолчал и приподнял голову. Лицо было мокрым от дождя, слез и крови, губы дрожали, ввалившиеся глаза казались колодцами, переполненными ужасом.

— Ты! — прохрипел он. — А где Тюго? Неприязнь, которую Сано испытывал к Янагисаве, перешла в жалость, слегка подкрашенную злорадством.

— Я приструнил его. Он больше не сделает вам ничего плохого. Канцлер...

Янагисава явил знакомую гримасу ненависти.

— Развяжи меня, Сано Исиро, — проскрежетал он.

В отсутствие Тюго властность вернулась к канцлеру. Он подполз к Сано, изрыгая проклятия.

Лодка быстро двигалась по реке, шлепая корпусом по волнам. Молнии кромсали небосвод. Сано повторил вопрос:

— Вы сможете управлять лодкой?

— Конечно, нет, болван. Я тебе не какой-то моряк. А теперь освободи меня, я хочу тебя убить!

Сано взял Янагисаву под мышки, отволок в каюту и поспешил на корму. Он никогда прежде не управлял лодкой, пришла пора научиться. Сквозь сетку дождя он с опаской смотрел на переплетение веревок. Что делать?

Сано взялся за руль и попытался направить лодку к берегу. Ничего не получилось. Веслами, разделенными широкой палубой, один человек, естественно, не мог работать. Тогда Сано схватил веревки, идущие от паруса, и потянул, поворачивая хлопающее полотно по диагонали. Попутный ветер, наполнив парус, бросил лодку вправо. Лодка сильно накренилась. У Сано замерло сердце. Он сначала отпустил парус, а потом перевел в другую сторону, пытаясь устоять на вздыбившейся палубе.

— Я убью тебя! — кричал из каюты Янагисава.

Как раз в тот момент, когда Сано подумал, что лодка вот-вот опрокинется, она выпрямилась. Однако последующие манипуляции с парусом едва не закончились катастрофой. Курс следует менять постепенно, понял Сано. Он повернул парус на малый угол по отношению к ветру. Лодка накренилась, но в меру. Двигаясь по течению, она продолжала поворачивать. Нос уже смотрел на запад, в сторону берега. Вскоре впереди показались склады и причалы Эдо. Теперь, кроме воплей Янагисавы, Сано различал другие крики. Он увидел людей, махавших ему. Вдруг один человек запрыгал на месте. Сано узнал Хирату и громко засмеялся. Он подождал, пока лодка приблизится к пристани, и отпустил парус.

Лодка повернула носом по течению и разнесла в щепки небольшое суденышко, но пришвартовалась.

На пристань хлынули люди: досин с помощниками, два лодочника в широкополых шляпах и соломенных накидках от дождя, слуги Янагисавы. Несмотря на то что швартовы были обрезаны, лодку удалось причалить и закрепить. Сано спустил сходни. Полицейские поднялись на палубу, развязали Тюго, который уже пришел в сознание, но не отошел от шока, и увели прочь. Слуги Янагисавы кинулись в каюту.

Хирата подбежал к Сано, лицо сияло от радости и нетерпения.

— Сёсакан-сама! Вы сделали это, вы поймали охотника за бундори! Идемте!

Внезапно ослабевший, Сано, опираясь на помощника, ступил на сходни.

— Сано Исиро!

Сано обернулся. Канцлер, поддерживаемый слугами, появился на пороге каюты.

— Ты заплатишь мне, Сано Исиро! — визгливо прокричал Янагисава, помахав кулаком. Бледный, растрепанный и разъяренный, он походил на сумасшедшего демона из постановки в театре Но у сёгуна. — Клянусь, ты заплатишь за все!

Сано пропустил угрозу мимо ушей.

— Аои, — прошептал он.

Месяц спустя зал для приемов во дворце сёгуна искрился шумным весельем. Фонари освещали огромный зал и зеленеющий сад. Входные двери были раздвинуты для пропуска теплого воздуха летней ночи. Красивые слуги и служанки разносили легкую закуску, роскошно одетые мужчины, шутя и смеясь, сидели, опираясь на шелковые подушки, или ходили по комнате, потчуя друг друга спиртным согласно обычаю. На веранде оркестр играл музыку из любимых постановок сёгуна.

Токугава Цунаёси принял театральную позу и пропел:

Я странник в жизненном путешествии,

Я не знаю, когда оно может закончиться...

Члены Совета старейшин, канцлер Янагисава и мальчик-актер Ситисабуро, занимавшие почетные места у помоста сёгуна, засмеялись и захлопали.

Сано одиноко сидел в углу. Заметив, что Цунаёси вопросительно смотрит на него, он заставил себя присоединиться к ближайшей группе гостей, состоящей из Хираты, бывшего помощника, а теперь надежного слуги, бывшего начальника Ногуши и судьи Уэды. Он должен притворяться счастливым, хотя душа мертва.

— Тишина! — Токугава Цунаёси хлопнул в ладоши.

Музыка смолкла, разговоры прекратились. Гости ожидали, что скажет повелитель.

— Как вы знаете, наш, э-э, прием организован в честь сёсакана Сано, — сказал сёгун, лицо горело, а язык слегка заплетался от перебора сакэ. — Сегодня мы официально отмечаем два важных события в жизни этого в высшей степени преданного нам слуги. Первое — э-э, поимка охотника за бундори, который, я рад объявить, больше не терроризирует город.

Все повернулись к Сано. Хирата сиял, радуясь за хозяина. Ногуши улыбался и кивал головой. Судья Уэда слегка склонил голову в знак одобрения, в глазах, заметил Сано, мелькнуло искреннее восхищение. Старейшины важно поклонились, остальные зааплодировали. Только канцлер никак не выразил поздравление. Янагисава, который (Сано догадывался, но не мог доказать) был виновником его избиения в Фукиагэ. Янагисава, «злой дух», который, быть может, придется в конце концов уничтожить. Янагисава, бессильный против него лишь до тех пор, пока не сможет вернуть благосклонность переменчивого Токугавы Цунаёси. Сидя у ног сёгуна, канцлер смотрел на Сано с нескрываемой ненавистью.

— Расследование потребовало от сёсакана Сано всех качеств, которыми славятся самураи: смелости, верности, ума, э-э, упорства. — Глаза сёгуна сверкнули. — При этом, по-моему, ему не слишком усердно помогал канцлер Янагисава.

Сёгун от души рассмеялся над своей колкой шуткой. Он с большим удовольствием выслушал рассказ о роли Янагисавы в захвате Тюго. Казалось, он ничего не знает о попытках канцлера сорвать расследование. А Сано, не смеющий плохо отзываться о вышестоящем начальстве, не стал распространяться. Гости, исключая канцлера, засмеялись вслед за сёгуном. Янагисава ужалил Сано взглядом и подушечкой пальца потрогал шрамы на губе и на веке.

— А теперь, — возвестил Цунаёси, — я исполню мою песню, в которой описывается суд над Тюго Гишином:

Это было во время цветения вишни, Когда зло потерпело поражение...

Обстоятельства, при которых был обезврежен Тюго, настолько тронули сёгуна, что он напрочь отринул инсинуации канцлера Янагисавы и вернул Сано милостивое расположение. Он даже побывал на процессе Тюго.

Через три дня после захвата Тюго сёсакан предстал перед судьей Уэдой и передал доказательства против обвиняемого. В присутствии улыбчивого сёгуна и его свиты Сано поведал, как начал подозревать Тюго и как уловкой вынудил раскрыть его злодейскую сущность.