— Гм, ты прав. Итак, про подземелье и потайную долину никто не знает. В скором времени я навещу ее вместе с сыновьями. Ты превосходно выполнил мое поручение. Знай, когда я умру, меня похоронят там. Я не хочу, чтобы мою могилу когда–нибудь оскверняли враги!

Предусмотрительность Аттилы простиралась чрезвычайно далеко.

— Но ведь ты еще молод, джавшингир! Разве нельзя всех врагов уничтожить еще при жизни?

— Ха–ха–ха, мой друг, всех врагов извести невозможно, особенно тайных! Но дело не в этом. Враги нужны! Благодаря им взращиваются истинно мужские качества. Подумай, что было бы, если бы нас окружали только друзья?

2

Шатры Бледы и Аттилы стояли на значительном удалении друг от друга. В последнее время братья общались через гонцов. Чаще Аттила посылал к Бледе. Но тот или уезжал на охоту или пировал у гостеприимных вождей союзных племен. Соправители встречались редко, и каждая встреча не обходилась без ссоры. Они вспыхивали по любому поводу, что свидетельствовало о том, что раздражение соправителей вызывалось уже не предметом спора, а привычкой и злобой друг на друга.

Скоро Диор стал свидетелем одной из них.

Сначала соправители разговаривали тихо, потом голоса их возвысились.

— Ты забыл заветы отцов! — гневно кричал Аттила. — Гунны явились сюда не для того, чтобы уподобляться изнеженным римлянам! Мы воины, а не развратники!

Намек, видимо, больно уязвил Бледу, он, вспыхнув, запальчиво ответил, что сладко есть и сладко пить еще не означает быть развратником.

— Оттого, что гунны научатся пить вино, они станут лучше владеть мечом? — презрительно спросил Аттила, и без того смуглое его лицо еще больше потемнело от ярости. — Вчера мой осведомитель донес: Феодосий и Валентиниан сговариваются не продавать нам оружие. Что ты будешь делать?

— Отниму силой, вот что я сделаю!

— Не лучше ли научиться ковать мечи самим?

— Вот занятие, достойное трусов! Изготовлять оружие, чтобы им пользовались другие. Не я, а ты забыл заветы предков! Отнять силой — вот доблесть гунна! Так было испокон веков!

— Умный человек знает: времена меняются, то, что было полезным вчера, завтра может оказаться вредным…

— Хай, а кто напомнил о заветах предков? Уж не ты ли? — ловил Бледа брата на слове и торжествовал.

В бессильном гневе Аттила шарил рукой на поясе, сжимал рукоять кинжала. То же самое делал и Бледа. Набычившись, они смотрели друг на друга, и только тогда становилось ясно, что у них одна кровь.

Бледа возражал против всего, что предлагал брат, не только потому, что был упрям, а больше потому, что понимал: уступи он хоть в малом, соправителем ему быть недолго. А на Большом совете вождей было постановлено, что решение одного из правителей обязательно к исполнению лишь в случае согласия другого. Таким образом якобы исключалась необдуманность приказов. И внешне это выглядело справедливым. В действительности же не было принято ни одного совместного решения. Выиграли от этого союзные вожди. Уже несколько осведомителей донесли Аттиле, что акациры и утигуры, точнее их племенные вожди Куридах и Васих, сговариваются предпринять совместный поход на Византию. Подобное могло стать распадом союза. Это понимал лишь Аттила.

Видя, как насуплен Аттила и как мрачно свистит носом простуженный Бледа, телохранитель младшего из братьев Ябгу и телохранитель старшего Читтар тоже свирепо поглядывали друг на друга. Неприязнь властителей передается приближенным. Диор понимал, что двум орлам в одном гнездовье не ужиться, и в какое–то время вдруг поймал устремленный на него полный ненависти взгляд Бледы и понял, что отныне тот — его враг. Аттила решительно поднялся, прекращая бесполезный спор.

— Знай, Бледа, только я могу привести гуннов к великим свершениям! — с бесцеремонной откровенностью сказал он. — Ты же мне мешаешь! Я все сказал!

— Это ты мне мешаешь! — прорычал тот и добавил: — Хай, я тоже все сказал!

Когда Аттила с советником и телохранителем отъехали от шатра Бледы, соправитель свистящим шепотом спросил у Диора, что тот надумал.

— Отвечу завтра, — сказал тот.

— Ну что ж, дождемся завтра! — мрачно ухмыльнулся Аттила. — Но не позже! Отныне у тебя должен быть личный телохранитель. Возьми моего Алтая! Все. Иди!

Если благодаря врагам взращиваются истинно мужские качества, то лишь для того, чтобы обрушиться на врагов.

Диор вернулся в свой шатер вместе с Алтаем — ловким и сильным воином. Телохранители отличаются молчаливостью, этот же не произносил и десятка слов за день. Ратмир, как обычно, за византийским столиком старательно переписывал с восковых дощечек на папирус то, что заслуживало внимания. Для разминки Диор и он поупражнялись на мечах. Алтай, наблюдая за боем, одобрительно крякал. Потом Диор вызвал на борьбу телохранителя. Тот оказался настолько крепким и увертливым, что Диору с трудом удалось сбить его с ног. В охрану выбирают самых сильных воинов. После состязания разгоряченные и потные Диор и Ратмир искупались в бассейне возле гостевого дома. Присутствующие на площади гунны наблюдали за ними с изумлением. Настоящий степняк не испытывает потребности в освежении тела и боится воды. Видя, что советник и писарь, бросившись в прохладу бассейна, не принесли жертвы богине Земире, гунны пришли в ужас. Любопытно, какие мысли появились у них, когда купальщики вышли из воды бодрые и невредимые?

Освежившись, Диор стал думать. Было ясно, что если Бледа опередит Аттилу и устранит своего соправителя, то немедленно уничтожит и Диора. Золотого трона и советов он ему не простит. Как устранить Бледу?

Удивительно, родить человека можно только одним способом, а убить множеством. Повторить случай с Уркарахом? Но это сразу наведет на мысль, что без участия Аттилы здесь не обошлось. Тогда вспомнят и смерть Ругилы. Пищу соправителей проверяют приближенные и слуги. Напасть на него во время поездки? С Бледой всегда большая охрана.

Бледа вспыльчив, горяч, не изощрен умом, доверчив, верит в приметы, любит золото, алчность его не знает меры. Но он и хитер. Так, Бледа с вполне осознанной целью заявил, что уничтожение сарматов осуществлено отнюдь не по желанию Неба, а единственно по воле Аттилы. И в этом он был отчасти прав, но объявил он об этом не из–за любви к правде, а чтобы склонить на свою сторону предводителей союзных племен, которые после гибели сарматов стали опасаться хитроумного Аттилу, который однажды не без горечи сказал Диору:

— Хитрость есть признак ума низкого, мелочного, недальновидного!

Эту мысль соправителя Диор счел важной и велел Ратмиру занести ее на пергамент. Аттила был прав. Хитрость ищет выгод сиюминутных, не задумываясь о последствиях. Необходимость скорейшего устранения Бледы заключалась в том, что он с недавних пор стал утверждать, что Аттила имеет намерение еще при своей жизни передать власть своим сыновьям, нарушая тем самым древний обычай. Правда, обвиняя в этом намерении брата, Бледа хотел представить того как осквернителя гуннских устоев, не более. Диор сомневался, что соправитель Аттилы видит дальше: изменение наследования в пользу сыновей Аттилы приведет к тому, что не только соправитель станет ненужным, но и союзные племена окажутся подданными повелителя. Но если этого не понимал Бледа, то в любое время у него мог появиться умный советник.

3

— Итак? — спросил Аттила на следующий день, пронзительно вглядываясь в советника.

— Я принял решение, джавшингир.

— И смерть его будет выглядеть случайной?

— Именно такой она и будет.

— Яд?

— Нет, это опасно. Он погибнет на охоте.

— Поторопись!

Но скорому осуществлению замысла Диора помешали два события. В ставку прискакал гонец с важным известием, что народ хайлундуров появился возле реки Пораты, южнее земель Витириха. Так как Бледа опять отсутствовал, обрадованный этим обстоятельством и появлением долгожданного племени Аттила послал к царю хайлундуров Ерану срочного гонца с пожеланием задержать свои кочевья на Порате и прибыть самому в ставку для важных переговоров. При этом он заметил Диору: