— Откуда на скале земля? — мрачнея, спросил Чегелай.

— Подняли снизу. Говорят, таскали больше года. Воды в крепости достаточно. Берут из колодца.

Послышались возгласы изумления. Лицо Чегелая становилось все более угрюмым. Корсак продолжил:

— Запасы в крепости очень большие. И еды и оружия. Готы могут защищаться много лет.

— Ты сам видел колодец? — спросил Чегелай.

— Нет. Воду носят из подземелья. Сейчас они строят приспособление для подъема воды лошадью.

— Разве под крепостью есть пещера?

— Да, джавшингир, очень глубокая. В ней готы хранят запасы.

— Ты видел Витириха?

— Перед отъездом. Он сказал, чтобы я передал тебе, джавшингир, что готы уважают договоры и ценят дружбу.

— Больше ничего не говорил?

— Сказал, что у него с Ругилой, пусть будут благосклонны к нему боги, вечный мир, что Белый замок он построил для защиты от славян–антов.

— Скажи, Корсак, почему они тебя оставили в живых?

— Поступили как договаривались, — буркнул тот, опуская глаза.

Внимательно вслушивавшийся в разговор Безносый вдруг протиснулся к тысячнику, обратился к нему:

— Позволь, джавшингир, я сниму с него сапог!

— Сними! — разрешил Чегелай.

Выздоровевший воин мгновенно преобразился, встрепенулся, рванул из ножен клинок, одновременно поднимая лошадь на дыбы, намереваясь прорваться из окружения в степь. Но на его плечах повисли дюжие телохранители, вырвали меч, удержали лошадь. Спешившийся Безносый, ухмыляясь, подошел к обезоруженному Корсаку, снял с его правой ноги сапог, запустил в него руку, пошарил и вынул свернутый трубочкой клочок пергамента и вытряхнул на траву золотые монеты. Вокруг удивленно зацокали, в глазах некоторых вспыхнула алчность. Монет было восемь. Целое богатство! Юргут протянул монеты Чегелаю.

— Византийские, джавшингир!

— Я добыл их у сарматов! — выкрикнул багровый Корсак, яростно вырываясь из сильных рук телохранителей. — Когда ходили во Фракию! Это добыча!

— Пергамент тоже добыча? — насмешливо спросил Чегелай.

— Я нашел его!

Безносый тем временем развернул пергамент, вскричал:

— Джавшингир, это письмо! Написано по–латински!

— Читай!

— «Магистру Руфину много счастья! На землю готов можно проникнуть пятью дорогами. Каждую следует защитить крепостью. Для этого у короля готов достаточно средств и людей. На днях здесь побывал гунн Чегелай. Это один из выдающихся военачальников Ругилы. Он требовал моей выдачи. Пока не построены крепости, Витирих не хочет ссоры с гуннами. Поэтому я уезжаю. Целую полу мантии Благосклонного, Любимого Всевышним, бессчетно припадаю к его стопам».

Чегелай протянул монеты Корсака Безносому.

— Бери. Тебе награда.

— Ты думаешь, джавшингир, если они меня не убили, значит, подкупили? Ошибаешься! — хрипел Корсак. — Они боятся нарушить клятву! Ты же сам сказал Валарису, что заберешь меня на обратном пути! Разве не так?

— У тебя на груди христианский крестик! — Чегелай показал на распахнувшийся ворот кафтана воина. — Они тебя крестили, чтобы подкупить?

— Я крестился во Фракии! У меня давно этот крестик!

— Он лжет, джавшингир, в том походе и я был, — сказал Безносый.

— Ва, конечно, лжет! — вскричал Тюргеш, — С того похода сколько лет прошло, а крестик новенький!

— Кто дал тебе письмо? Витирих? Каматира? — спросил Чегелай.

— Никто не дал, сам нашел! Так старался!

— Кому ты должен был его передать?

Корсак молчал, по–волчьи оскалясь. Последний вопрос был явно лишним. Письмо мог взять любой византийский купец. Их часто можно встретить на караванных дорогах.

— Возьми его на аркан! — велел Чегелай Безносому, поворачивая жеребца.

Корсак прорычал:

— Род Сайгаков отомстит вам за мою смерть! Помните!

Но его никто уже не слушал. Скоро отряд мчался по равнине. На аркане, привязанном к луке седла Безносого, бежал изменник, задыхаясь, с вылезшими из орбит от натуги глазами, делая огромные прыжки. Скоро он упал. Его потащили волоком по каменистой дороге.

Спустя некоторое время Юргут остановил жеребца, слез с него, подошел к лежащему вниз лицом Корсаку. Тот был еще жив. С трудом поднял чудовищно обезображенную голову, со лба, щек лохмотьями свисали кровавые, черные от грязи клочья кожи, один глаз вытек. Налитый предсмертной мукой и ненавистью уцелевший глаз глянул на Юргута, Корсак с трудом прошептал разорванными губами:

— Мы встретимся о тобой… на Небесной равнине… Я с Неба… буду желать тебе зла…

— Помнишь, Корсак, я просил у тебя золотую монету, хотел купить на ночь рабыню у купца? Ты отказал мне, хотя у тебя было три монеты. Я не забыл обиды! — С этими словами Безносый, держа меч обеими руками, с силой погрузил его в спину лежащего. Корсак вздрогнул, по–рыбьи дернулся и замер. Очистив меч о траву, Безносый снял свой сапог, уложил золото Корсака в мешочек с внутренней стороны голенища, любовно погладил шершавую кожу. Хорошо! За восемь монет можно купить жену и повозку. Купцы охотно меняют на золото любой товар. Подобный обмен распространился и среди гуннов. Кто знает, представится ли случай убить Чегелая, а монеты — вот уже, есть! И вчера Дзивулл в большой тайне шепнул ему, что тысяча скоро пойдет в Дакию, а там дворцы с крышами из чистого золота.

1

Едва успел Чегелай вернуться на свое стойбище, как примчался скорый гонец от Огбая. Темник–тархан приказывал: «Торопись! Ругила ждет донесений». Чегелай лишь усмехнулся. Гонец от Огбая разминулся с его гонцом к Ругиле. Чегелай доносил вождю о Белом замке Витириха и заодно передал гостинец юному Аттиле — золотого сарматского божка.

Переправа через Прут оказалась неожиданно трудной. Вдруг задул северный ветер, быстро нагнал брюхатых туч, хлынул ливень, да такой, как если бы над землей опрокинули бурдюк с водой. Дождь не прекращался несколько дней. И все время ужасающе гремел гром, а молнии непрерывно прожигали черное небо.

Река вздулась, превратившись в бушующий поток, несла в мутных волнах подмытые в верховьях деревья, трупы животных. Совершили жертвоприношение повелительнице водных стихий богине Земире — зарезали крупного быка, кровь спустили в реку. Дождь только усилился. Зарезали двух коров. Не помогло. Шаман объявил, что кто–то очень могущественный противодействует Чегелаю. Тот вызвал Уара. Прорицатель явился. Уставился в угол оцепенелым взглядом. Опять вокруг него пришел в движение воздух, и возник шелестящий завывающий голос:

— Вижу-у… громадный сердитый громовержец Куар льет из небесного бурдюка воду… Мечет вниз молнии… очень сердит.

— Чего он хочет?

— Человеческих жертвоприношений, — ответил за Уара шаман. — Гунны давно не воевали!

Чегелай с облегчением сказал:

— Если дело только за этим, дай знать громовержцу: Чегелай поклялся разрушить в Дакии первый попавшийся город и принести ему в жертву столько людей, что его бурдюки вместо воды наполнятся свежей кровью.

Ночью дождь прекратился. Но разлившаяся река продолжала бушевать с прежней силой. Видно, боги испытывали воинов Чегелая. Не стали ждать спада воды. Решили переправляться. Раньше гунны это делали на больших кожаных мешках, связанных попарно и наполненных воздухом. Позже переняли у римлян наплавные мосты. Обоза Чегелай с собой брать не стал, чтобы тот не обременял в пути. Обоз пойдет следом. Утром тысячник объявил, что сам великий Тэнгри будет с Неба наблюдать за переправой воинов и в должной мере оценит смелость и находчивость каждого. И как бы подтверждая его слова, из–за туч проглянул огненный зрак солнца.

Стремительность — решающее условие победы. Под рукой у воина всегда есть лошадь, а у нее — грива и хвост, которые предназначены для того, чтобы за них держаться. Подскакал к реке — и кидайся в воду. Богиня Земире благосклонна к смельчакам, она топит лишь трусливых.