После этого дела пошли по-прежнему в маленьком доме в пригороде Праги. Работа, работа, работа! И ничего кроме неё.

 В подвале одиноко горит дуговая лампа. Возле неё стоят двое – Вингерфельдт и агент Моргана, цели которого ясны изначально. Тут дядя Алекс мог дать себе полную волю – уж о своих изобретениях говорить он, ох как любил! Он демонстративно указывает на лампу, по всему его виду можно было судить, что этим днём не бог как весть доволен.

 - Это дуговая лампа накаливания, изобретённая знаменитыми русскими изобретателями Яблочковым и Лодыгиным. Лучшее, чего удалось достичь сейчас. Но она не практичная. Пока это сырая идея. И совместными усилиями её надобно воплотить в жизнь. Она очень быстро перегорает, и пока уступает своим аналогам в виде газового освещения. Человек, который сделает её наиболее практичной, сможет добиться просто головокружительных успехов, уж поверьте мне. Мало того, что она горит непродолжительное время, она ещё является и опасной для человека. Я имею хорошо оснащённую лабораторию. Тому же Лодыгину не дали развивать свой грандиозный проект далее. Но есть я. Я этим и решусь заняться в настоящее время. К тому же, у моей компании есть патенты, куплённые у этого известного русского изобретателя. Все права защищены. Но есть одно но. Не так-то ведь просто изобрести подходящую нам лампу.

 - Но в чём же состоит главная сложность всей этой вашей идеи? – спросил этот незнакомый человек.

 Альберт Нерст, что-то проверявший в это время в помещении, поспешил вмешаться в разговор, несколько опережая даже своего босса:

 - А сложность, господин, заключается в том, чтобы найти подходящий материал для спирали. Причём сделать это так, чтобы коэффициент полезного действия лампы был весьма неплохим для дальнейшей работы. Нам нужна экономия и практичность. Вот над этим-то и предстоит биться. Так же, надо подобрать всё так идеально, чтобы наша лампа – не взрывалась, как здесь часто происходит, в конце-концов подобрать подходящую форму для неё, сделать весьма удобной в использовании её. А на это нужно время, время, и ещё раз время.

 - А время – деньги, - поспешил добавить не без корысти Алекс Вингерфельдт.

 - Я слышал, вы уже прошли через 5 тысяч провалов…

 - Семь, - вновь поправил Нерст. – Точнее, семь тысяч и один.

 И все взглянули на Бекинга, коршуном кружившего возле одной из ламп, пока она в очередной раз не потухла. Брови у собеседника дяди Алекса поднялись удивлен вверх.

 - Как же так – сейчас вы все утверждаете, что собираетесь засветить мир, а не можете даже света зажечь в этой комнате?!

 - Терпение друг, только терпение. Чтобы был результат, чтобы я засветил весь мир, ты сам понимаешь, что мне нужно. За этим сюда тебя и привели.

 Засияли в темноте глаза Витуса, который отвечал за финансовую часть этой команды работников. 50 000 долларов… но Моргану эти деньги безразличны: для него это просто пять цифр, поставленных рядом, ибо он – самый богатый человек на Земле!

 - Так сколько же вы хотите?!

 - Сколько я хочу? – рассмеялся глухо Вингерфельдт. – Я хочу миллионы, миллиарды. Но получу не более 50 000 долларов, ибо однажды уже где-то проговорился.

 - Но это же сумасшедшие деньги!!!

 - Не беспокойтесь. Нас они с ума не сведут. Мы не дикие люди, и кровь за эти фантики проливать не станем. Важно другое, - Алекс говорил сдержанно, особо не задумываясь, ибо он понял, что поймал самое известное на этот мир 1-е чудовище с Уолл-Стрита. – Изобретения ведь тоже денег стоят, верно? Сумасшедшая идея требует сумасшедших денег. Всё закономерно.

 - И вы уверены, что изобретёте эту лампу накаливания? Ведь ныне в мире часто можно услышать опровержения вашим словам!

 - Пусть говорят, что хотят. Сколько у них компаний и патентов? Ни одного и ни одной. Вот и пусть тявкают из подворотни. Иногда лучше и не знать, что то или иное действие в нашем мире просто невозможно. Прошу учесть этот факт, сударь.

 - Но, как же ваши познания в науке?

 - Да, я не освоил высшей математики. Каюсь. Но это не мешает мне экспериментировать! Только пройдя тернистый путь проб и ошибок я выйду на верный мне путь. Опять же, если бы у меня были пятьдесят тысяч долларов…

 - И это на какую-то лампочку? – вновь засомневался агент Моргана.

 Дядя Алекс, Нерст, Витус и Бекинг вдруг громко расхохотались и тем самым поставили сего господина в весьма неловкое положение. Затем Вингерфельдт провёл этого незнакомого товарища вперёд, к одной из стен подвала, на которой можно было увидеть огромный лист бумаги. На нём были изложены последующие будущие изобретения, которые ещё только предстояло разработать.

 - Пока всё это – сырые идеи. Но они станут актуальны после нашей победы. Это динамо-машины, системы освещения, выключатели, счётчики, электростанции… Я говорю о целой индустрии! Ты понимаешь это, друг? Я думаю, ради одной маленькой революции в нашем мире можно использовать и пятьдесят тысяч долларов. Но тогда выгода будет просто огромной! И опять же часть лавров перепадёт вашему дорогому Моргану!

 - Когда будут первые результаты…

 - Они уже есть. Просто пока не освещены в прессе. Когда же это случится, то будет уже поздно – лампочка захватит мир. Думайте и торопитесь. Иначе будет слишком поздно!

 Работа пошла ещё стремительнее… Вновь все затаили дыхание. Каждое движение Нерста с Вингерфельдтом может стать последним конкретно в этом случае. Лампа начинает светиться, мигать, все чего-то от неё ждут. И вновь взрыв!

 Альберт Нерст вовремя успевает закрыть глаза, чтобы в них не попали осколки от использованной лампы, отбегает вперёд. Авас и Алекс стоят всё с теми же сконфуженными лицами. Нерста начинает одолевать отчаяние, которым он стремится срочно поделиться со всеми, стоящими здесь:

 - Мы никогда не изобретёт эту проклятую лампу!

 - Не изобретём – да, усовершенствуем – тоже да, - невозмутимо отвечает Алекс, приподнимаясь из своей пригнувшейся позы.

 - Тогда это будет последнее, что мы изобретём! – вмешивается Бекинг, так же предаваясь полному пессимизму.

 - Полно киснуть, господа! Это же я прозван вами Стариком, не так ли?

 И вновь за дело. Нерст сидит за своим персональным столиком, готовясь показать то, чем он занят конкретно в данный момент. Очередные нити накаливания. Он разгибает пальцы от этой долгой и утомительной работе. Рядом пыхтит Авас, едва успевая записывать номера используемых нитей:

 - Номер 7 004. Конский волос.

 В конце-концов это заканчивается очередным опытом. Едва успев отложить ручку в сторону, Нерст несёт свою нить Алексу, тот вправляет её в стеклянный сосуд, и вновь все выжидают. И вновь поражение… Взрыв, летят осколки от испытуемой лампы, рассекают воздух. Мрачный Бекинг вновь включает газовое освещение, ибо и этот экземпляр не оправдал своего доверия.

 У всего есть предел. Наверное, у человека тоже. Нерст, никогда не высыпающийся, с чёрными кругами вокруг глаз, крайне нервозный, злой, и даже голодный, стоит сейчас перед своим боссом в прожженном кислотами халате. Усталый, потерявший уже давно всякую надежду во что-то лучшее, он готов решиться на отчаянный поступок. У него сдают нервы – он молод, и ему наверное, это простительно.

 - Опять неудача! Мы никогда, никогда не изобретём лампы! Сколько нужно опытов, чтобы понять такую простую истину – это НЕВОЗМОЖНО! Я не могу больше, Алекс! Я не могу. Простое человеческое не могу, ты слышишь? – кричит Нерст. Но Вингерфельдт даже ухом не ведёт – пусть выговорится. А Альберт продолжает наращивать темп, его уже понесло… - Ты помнишь, сколько я сам провёл опытов над этой штуковиной, не так ли? Но нельзя перепрыгнуть дальше того, что ты можешь. Все учёный нам кричат, что мы напрасно тратим время и силы, так может, стоит прислушаться к их советам? Мы банкроты, над нами насмехаются. Мы не имеем сдельной зарплаты, работаем же на чистом энтузиазме. Посмотри на меня: чёрные мешки под глазами, весь испачканный халат, я не соображаю, я не сплю вот уже не сколько лет. Лет, Алекс! Несколько лет из моей долгой продолжительной жизни. Как будто я отсиживаю срок. Но разве я этого заслуживаю?! Какая лампа, какие патенты, какой там Читтер, какие там Морганы, мы себя обеспечить ведь не можем. Я не могу больше. Не могу.