Но это всего лишь легенда. Никто и никогда не видел этого оружейника.

      А меч сей пустился в полное опасностей и приключений путешествие по времени.

      Первые лет сто своего существования Альберис провел в непрерывных баталиях.  Сменил он великое множество владельцев, ибо короток был человеческий век в те далекие времена; верой и правдой, насколько это возможно для неодушевленного предмета, служил всем, кому принадлежал. Однако он никогда не задавался вопросом, какому делу служит – правому или неправому, доброму или злому. В каком-то смысле он был солдатом и, как положено солдату, подчинялся своему обладателю, оставив морально-этические переживания по поводу своей «работы» на совесть последнего.

      Слава его росла – ведь ему не было равных. И, как это часто бывает, вскоре люди сами наделили его сверхъестественными свойствами, хотя доподлинно известно, что это был обычный меч... Ну, для того времени не совсем обычный – гениальный мастер, сам того не подозревая, изготовил его из молибден-никелевого сплава.

      Так что, никакой мистики.

      Просто действительное положение дел – это не всегда важно. Суть вещей и событий всегда определяется тем значением, которое им придают люди. Вот и Альберис заслужил славу непобедимого.

      Известно, что сначала он попал к одному богатому римлянину из сенаторского сословия. Этот человек не пользовался мечом сам, поскольку страдал ожирением и мозги его заплыли жиром, как это часто бывает у сенаторов. Не то что меч, даже руку при голосовании в сенате ему было трудно поднять. Поэтому тот период был относительно спокойным в жизни Альбериса. Но время от времени, владелец давал его на ответственных соревнованиях своим лучшим гладиаторам. Этот римлянин погиб от перемежающейся лихорадки, спустя  год.

      После его смерти меч перешел по наследству к сыну, лоботрясу и повесе, и тот проиграл меч в кости какому-то проходимцу в таверне.  Проходимец, в свою очередь, проиграл меч еще кому-то.

      Трудно проследить точно каким образом, но Альберис очутился в одной восточной стране, где пополнил коллекцию оружия тамошнего деспота. Впоследствии заговорщики зарезали деспота тем же мечом.

      «Ты предал меня!» – вскричал истекающий кровью владыка, когда клинок пронзил его сердце. Но это было неправдой. Альберис не предавал его. Его предали люди, которым он верил.

      Альберис никогда и никого не предавал, потому что еще при рождении с каждым ударом молота, придававшим ему форму, в него капля за каплей вливалось и содержание: без колебаний и сомнений повиноваться руке, держащей его. В этом была его сущность.

      В тот раз он впервые стал участником государственного переворота. Впоследствии ему еще не раз приходилось помогать оппозиции прийти к власти.

 Недолго пробыв на Востоке, говорят, он возвратился в Рим.

 Шли годы. Великая Империя достигла расцвета своего могущества, покорив половину Ойкумены. Но римлянам этого было  мало. Военные кампании, затеваемые очередным императором, одна за другой сотрясали мир, и неутомимым воином следовал за ними в потоке времени отважный Альберис.

      Мы зачастую не верим в чудеса и силу наговора, но можно не сомневаться – многих, кто обращал этот меч против невинных и слабых, преследовали несчастья. Одни вскоре погибали в бою, другие умирали от внезапно свалившихся на них болезней, третьи срывались со скал или сходили с ума. Смертный одр поджидал неправедных в самых неожиданных местах.

      Немногим из тех, кто имел счастье испытать сей чудесный меч в бою, удавалось спокойно умереть от старости в своей постели.

      А были и такие, кто погибал, как тот восточный царь, от жала самого Альбериса...

      Судьба бросала меч из края в край обширного пространства, на котором распростерлась Империя. Им сражались вожди многих племен, населявших эти земли; сражались простые воины, сражались и полководцы.

      Отважный, презирающий смерть  германец Арминий пронзил Альберисом сердце своего сводного брата Маробода – почти библейская история! – а сам погиб от руки женщины, отомстившей за смерть любимого.

      Хитрый парфянин  Готарз отбивался Альберисом от набегов кочевников-алан и сарматов, без счета покрошил их черепов, а умер от колик в животе, потому что съел холодные фрукты после жирного плова, приготовленного в честь праздника местного бога Ормазда. 

      Один из потомков Хасмонеев сражался этим мечом и положил немало врагов прежде, чем пасть в неравном бою...

      Бритт Каратакус Бешеный, прозванный так за свой необузданный норов, заколол Альберисом двадцать человек в драке, затеянной им же самим из-за сущего пустяка – не поделили девчонку. Поплатился и он, напоровшись на свой меч, будучи пьяным до потери сознания.

      Позднее, почти через полтысячи лет, великан Кунимунд, славный король гепидов, любил забавляться этим мечом, протыкая несчастных пленников, как кусок коровьего масла. Вскоре он погиб, так и не сумев одолеть лангобардов и аваров, –  заклятие старого мастера было столь жестоким к нему, что даже после смерти он продолжал подвергаться унижению. Альбоин, убивший его, приказал изготовить кубок из черепа бедняги и заставил его дочь красавицу Розамунду выпить кровь своего отца из этого сосуда. Но злодей поступил весьма опрометчиво завладевши мечом побежденного правителя, за что и был примерно наказан – мстительная Розамунда прикончила обидчика, подослав к нему двух своих любовников.

      Прошли годы…

      Альберис попал в руки к Ариовисту, предводителю диких свевов. Немало человеческой крови пролил этот душегуб. Но вскоре и он пал от укуса детеныша гадюки, малюсенькой безмозглой рептилии, когда со своими воинами гнал вандалов и гутонов по леденящим кровь болотам Лемовира.

      Однако случались в жизни меча и безмятежные времена – как-то провел он в тишине и спокойствии двести лет в гробнице мидийского вождя Палтасара, пока не был найден копателями могил. Он был продан за хорошие деньги одному заезжему купцу по имени Гирейра из Тарраконской Испании, торговавшему киноварью и оловом. Купец увез его к себе на родину, и там Альберис после долгих скитаний успокоился в одном из монастырей, проведя в забвении несколько сотен лет, пока однажды не был похищен шайкой воров.

      Вскоре он вновь вынырнул в одной из восточных стран. Наличествовали отрывочные свидетельства появления его в разных городах Востока.

      Однако след Альбериса затерялся гораздо позднее в пустынных нагорьях Серединной Азии…

      Впоследствии Максимов часто пытался вспомнить, как выглядел тот старик, но, несмотря на то, что он хорошо запомнил его рассказ, к своему удивлению не мог ясно представить его. Из глубин памяти всплывало только изрезанное глубокими морщинами лицо с карими большими глазами навыкате.

      И еще: на его правой руке не хватало кисти.

      Дом Аррецина Агриппы отличался таким великолепием, что даже в окружении далеко не бедных соседних домов  казался настоящим дворцом. Располагался он на западном склоне Целия, в двух шагах от Палатина. Когда-то здесь жили плебеи, но вот уже лет восемьдесят, с начала века, место это облюбовала знать, и на склонах холма по преимуществу селились представители сенаторского и всаднического сословий. Отсюда был отлично виден Большой цирк, называемый горожанами «Старым», и в дни, когда проходили ристания и другие состязания, Агриппа мог наблюдать за их ходом с верхней террасы своего жилища, буквально не выходя из дому.

      Утром, накануне праздника, в доме царили суета и переполох. Мужчины готовились к желанному зрелищу, а объектом хлопот для женской половины дома являлась молодая наложница, красавица Гера. Хозяин приобрел девушку за баснословную сумму после похода против свевов четыре года назад. С тех пор она стала фактической хозяйкой в доме. Но злые языки поговаривали, что сердце ее не принадлежит хозяину.