Бывают минуты, когда сердце человека под влиянием несчастий, опасностей и жестоких ударов судьбы делается тверже, несокрушимее и выносливее. Когда удары злой судьбы достигают высшего предела, человек начинает относиться к ним с презрением.

В таком состоянии находился и Вардан. Он был спокоен. Он решил все разом и знал, что ему делать. Любовь к другу победила любовь к женщине. С гибелью друга гибла идея, идея освобождения обездоленного, угнетенного крестьянина, соединявшая в себе спасение чести не только одной Лала, но и тысячи женщин. «Зачем же заботиться только о Лала? Зачем оставлять общее дело и идти за личным?» — думал он.

— Я должен повторить вам то, что говорил несколько минут назад, — сказал Вардан. — Я должен идти за Салманом и стараться любыми способами спасти его жизнь, Но Лала нельзя оставить в таком положении, нужно о ней позаботиться. Вот мой совет, слушайте…

— Никаких советов не нужно!.. — послышался чей-то голос, и из-за шалаша показалась фигура коробейника.

Увидав его, Вардан очень обрадовался, но Айрапет и Апо были неприятно поражены тем, что это чужой скиталец подслушал их разговор. Они ничего не знали о нем, но когда Вардан, дружески взяв коробейника за руку, усадил возле себя, братья немного успокоились. Вардан сказал им;

— Не сомневайтесь, он из наших…

Мелик-Мансур теперь выглядел иначе, даже Вардан не мог узнать его сразу. На нем был национальный костюм лазов и полное вооружение их.

— Я не могу долго оставаться с вами, — проговорил он торопливо, — вам известно, что наш «дударь» попался в клетку, надо спасти его.

— Мы как раз об этом говорили сейчас.

— Не беспокойтесь, не завтра, так послезавтра он будет спасен, — сказал Мелик-Мансур вставая. — Продолжайте наше общее дело, а пока — доброй ночи.

— Вы идете одни?

— Нет, товарищи ждут меня там. Он указал в сторону горы, где в ночной темноте была едва заметна группа всадников.

— Кто они? — спросил Вардан.

— Несколько молодых горцев. До свиданья.

Вардан хотел спросить еще кое о чем, но Мелик-Мансур уже исчез.

Айрапет и Апо были удивлены неожиданным появлением этой таинственной личности. Вардан сообщил братьям все, что знал о нем, и братья поверили, что этот ловкий и предприимчивый незнакомец сумеет спасти Салмана.

Они встали и направились домой.

Между тем Сако и Его — слуги Вардана, посланные для того, чтобы предупредить Вардана и его товарищей, эти два удальца и верные спутники Вардана, проведя целый день в поисках, так и не смогли найти их.

— Плохи дела наши, — сказал Сако своему товарищу, — нам не следует попадаться, чтобы в случае чего мы могли помочь нашему господину.

— Я тоже так думаю, — ответил Его. Друзья решили искать Вардана, держась подальше от дома старика Хачо.

Было уже за полночь, когда Вардан, Айрапет и Апо вернулись домой. Не зная, что совершилось в их отсутствие, они шли к дому совершенно спокойно. Но не успели они войти, как за ними моментально закрылись ворота. В дверях стояло двое солдат, а офицер со своей беспорядочной свитой был в приемной. Несколько стражников бродили во дворе и, как охотничьи собаки, вынюхивали, что бы стащить.

Женщин и детей дома не было, они ушли к своим родным.

Вардан и сыновья Хачо не сразу поняли, что означала эта толпа, так как остановка солдат в приемной старика Хачо, да и в доме всякого армянина, была обыкновенным явлением, и каждый раз, когда крестьянину приходится принимать таких «гостей», он бывает вынужден удалить женщин, если гости не требуют, приставив нож к горлу хозяина, оставить женщин в доме для прислуживания.

Увидев Айрапета, один из братьев с возмущением на него набросился:

— Видишь, какую беду свалил на нашу голову этот «пампулик»[36] Иди теперь отвечай перед начальством… С первого же дня я дал бы в шею этому щенку, но ты, сатана, воспротивился этому… Иди теперь отвечай за все…

Айрапет промолчал. Брань брата относилась к Салману, и он понял теперь, что случилось…

— И мы попались в ловушку, — усмехнулся Вардан, — этого только недоставало…

Тут к ним подошли стражники и, схватив их, повели в дом. Томаса-эфенди там не было. Сделав свои распоряжения, он удалился и сегодня гостил у священника села. Кроме старика Хачо, офицера и нескольких солдат, стоявших у дверей, в ода никого не было. Вардан вошел первый и сел рядом со старшиной, не ожидая приказаний турецкого чиновника; Айрапет и Апо остались стоять.

Поведение Вардана не понравилось офицеру. Он презрительным тоном спросил:

— Вы откуда, армянин?

Слово «армянин» прозвучало как брань.

— Из России, — ответил, еле сдерживая гнев, Вардан.

— По какому делу приехали в эти края?

— По торговым.

— Есть у вас пропуск?

— Был, да потерян.

— Это мы проверим. Скажите, когда и через какую пограничную таможню вы прошли, тогда легко оправиться: там, наверное, записано ваше имя и номер паспорта.

— Я контрабандист. А тот, кто занимается этим ремеслом, ходит подальше от таможен. Если хотите, у меня никогда и не было пропуска.

— Если б вы были только контрабандистом, то это еще простилось бы. Но вы обвиняетесь в другом преступлении.

— В чем?

— В шпионаже.

— Ах так! Сразу видно, что об этом вам сообщил Томас-эфенди, а он, как известно, никогда не лжет… — сказал Вардан насмешливым тоном.

— Это все равно, кто бы ни сообщил, — ответил офицер с хладнокровием чиновника, — подозрительных людей, особенно в такое тревожное время, мы терпеть не можем. На ночь тебя запрут здесь, а утром поведут к военному паше, он распорядится твоей судьбой.

— Для чего же в таком случае этот допрос, если моя судьба должна решиться у паши? Вы должны были только арестовать меня, больше ничего. Но, впрочем, это в вашей привычке: здесь каждый полицейский считает себя хозяином и властителем…

Офицер, скрыв свою ярость, приказал стражникам увести Вардана.

Когда его увели, офицер, указав на Айрапета и Апо, обратился к полицейским:

— Этих нечего допрашивать, — сказал он, — вина их известна; уведите и глядите за ними в оба.

Старик Хачо был в каком-то оцепенении; он находился как бы в тумане и видел все точно во сне. Зачем эфенди обманул его? Разве все это делалось только для формы, как верил он?

Вардана, Айрапета и Апо увели и заперли в каком-то строении, служившем амбаром для хранения зерна. Пол и стены амбара были сложены из камня и обмазаны известью, чтобы мыши не могли прогрызть дыру и уничтожить хлеб, узенькие окна закрыты железной сеткой для защиты от птиц. Словом, амбар мог быть хорошей тюрьмой на эту ночь. В углу горела сальная свеча, тускло освещавшая темные оводы амбара.

Айрапет и Апо молчали. На их лицах можно было прочесть глубокое отчаяние и ужас. Им известна была жестокость турецких начальников, которые, придравшись к самому ничтожному проступку, а очень часто обвинив ни в чем не повинного человека, готовы ограбить и уничтожить его, в особенности, если он армянин, и состоятельный армянин. А теперь для обвинения имелось достаточно улик. Но откуда взялись они? Кто указал на них? Этого они никак не могли понять.

Вардан, казалось, был спокоен. Это было спокойствие моря, наступающее после страшной бури.

— Я вам расскажу одну притчу — сказал он своим товарищам. — Когда-то лесные деревья известили своего царя, что изобретено орудие их гибели. — «Как называется это орудие?» — спросил царь. — «Топор», — ответили деревья, — «Из чего он сделан?» — «Лезвие из железа, а рукоятка из дерева», — ответили деревья. — «Если рукоятка сделана из нас же, то это очень опасное орудие», — сказал лесной царь.

— Рукоятка сделана из нас же… — повторил Вардан, подчеркивая последние слова. — Рукоятка орудия, которое эксплуатирует нас, грабит, мучит, делает нас рабами, которое уничтожает нас и разрушает наши дома, — рукоятка этого орудия сделана из нас, армян. Такие люди, как Томас-эфенди, служат подобными рукоятками в руках врага. В истории армян немало подобных примеров. Там, где предают отечество в руки врага, замешан армянин. Там, где совершено свержение с престола армянского царя и передача его трона чужестранцу, замешан армянин. Там, где увидите родную землю, обагренную кровью армян, их жилища, уничтоженные огнем, а самих обитателей в плену, — там опять обнаружите участие армянина. В подкопах и кознях против нации, религии и святой церкви всегда замешан армянин. Одним словом, во всех страданиях и гонениях, пережитых и переносимых нашим народом, всегда действовал топор армянина. Армянин сам своими руками подкопал фундамент национального здания и сам же расшатал его святые устои. Зачем же мы обвиняем других?..