Чем дольше порол всякую чушь Масякин, не видя никакой ответной реакции со стороны Костета, тем выше росло его, ма-сякинское, чувство вины. Он стыдился своих снов с голой Настюхой.

Когда Вовка дошел до той части истории, где она после шашлыка приснилась всем троим, Масякин сразу же понял, кто ему являлся во сне. И даже примерно догадался, что именно она ему говорила. Предостерегала от несчастий и прочее. Но не признался в этом.

С одной стороны, ему было обидно, что он так и не запомнил, чего она там ему вещала, а запомнил только сиськи, с другой же, неудобно было перед Костетом за эти же самые сиськи. Так что, как ни посмотри, а получалось, что все беды от сисек.

У Масякина был свой собственный кодекс чести, еще со времен учебы в институте. И по этому кодексу худшим грехом было переспать с девушкой своего друга. В троице пацанов он видел своих боевых товарищей.

С одним из них Масякин прямо сейчас шел на опасное задание. И при этом он любовался прелестями его девушки. И, кажется, передергивал сквозь сон. То, что она сама к нему пришла — не важно. Ему ведь нравилось видеть ее сиськи и то, что ниже.

Чем ближе они подходили к жилому блоку Тамары Цой, тем невыносимее становилось у Масякина на душе.

— Она ко мне голая приходила, — не выдержал он.

— Кто?

— Твоя девушка мертвая... Голая на фоне мерцающих звезд. Она являлась ко мне несколько раз, говорила всякое, предупреждала, но, просыпаясь, я не мог вспомнить, о чем. Я об этом тебе не сказал.

— Почему?

— Не знаю. Боялся, что ты как-то неадекватно прореагируешь, что я ее голую видел. Пустяк вроде, но как-то неуютно... У тебя ведь с ней все серьезно было. Раз ты после всего, что случилось, отважился сюда приехать. И друзья твои.

— Я спрашиваю, почему она являлась именно к тебе, а не ко мне?!

Масякин заметил, что Костет с трудом сдерживается, чтобы не разрыдаться. Или чтобы не наброситься на него с кулаками.

— Не знаю, — честно признался он.

— Вот и я не знаю, — Костет глубоко вздохнул.

— Она красивая у тебя, — почему-то сказал Масякин.

— Не у меня. Умерла она. В этом виновата ведьма, но по факту это я ей горло порезал. Лучше бы никогда не знал ее. Настюху. Тогда бы она была еще жива. А ведь она была достойна того, чтобы жить.

Квартира Тамары Цой была заперта, но Масякин с Косте-том без труда выбили дверь — косяк рассохся и сгнил. Внутри было тихо и воняло сыростью. С порога и не скажешь, к кому пожаловали в гости. Можно подумать — жилище люмпенов-маргиналов.

Костет проворно нацепил очки и открыл бутылку нанооружия. Масякин же щелкнул предохранителем автомата, свирепо выдвинул нижнюю челюсть и выпучил глаза.

Осторожно перемещались от комнаты к комнате. Сначала шел Костет, за ним появлялся Масякин. При этом нигде не обнаруживали ничего угрожающего. На обоях не сырело никаких пятен.

Костету вспомнился тот раз, когда они еще в Питере вломились к ведьме. Вряд ли она знала об их приходе. И все же они не нашли ничего, что указывало бы на ее возможное местопребывание. Никаких брошюр: «Перебирайтесь в Мудров, здесь клево!» Значит, она всегда тщательно следила, чтобы чего-нибудь такого не оставить. Чтобы, в случае чего, можно было броситься наутек, в чем есть, и не наделать ошибок.

Костет от разочарования снял очки. Никакой битвы ему, по всей видимости, пока не светило. Но тут они вошли в еще одну комнату, где стоял большой плазменный телевизор с подключенной к нему приставкой типа «Денди». На экране ухмылялся пиксельный портрет самой Тамары Цой. Внизу же мигала надпись «Пуш старт буттон».

— Это она, — остолбенел Костет.

— У меня такая же в детстве была! — обрадовался Мася-кин и уселся на пол, взяв в руки джойстик.

— Не стоит этого делать, — запоздало предостерег Костет.

— Брось ты, — махнул рукой Масякин. — Что нам может сделать приставка? Я мастер игры в «Денди». К тому же мы всегда успеем залить ее водкой, — лицо Масякина приобрело маниакальное выражение. — Старые игры лучше современных. Они условные. И высокая степень их условности развивает воображение детей. Это моя главная и, заметь, доказанная гипотеза в магистерской диссертации! После этого я расширил тему и перешел на персонажей мультфильмов. Но был бы умнее — с самого начала занимался бы разработками искусственного интеллекта. Нынче это самое хлебное направление.

— А ты разве по мультфильмам? — разочарованно спросил Костет. Ему не верилось, что ученые занимаются такой ерундой.

Масякин нажал на красную овальную кнопку, и сверху вниз под пафосную восьмибитную музыку пополз текст вступления:

«Приветствую вас, дорогие незваные гости! Меня зовут Тамара Цой. Как я понимаю, вы хотите получить ответы на некоторые вопросы. Если вы осмелились проникнуть в мою старую покинутую обитель, значит, храбры до глупости. И я ничего не имею против того, чтобы удовлетворить ваше любопытство. Но сначала вы должны сыграть со мной в игру. Несложный приставочный платформер-прыгалка, промежуточное между «Супер-Марио» и «Черепашками-ниндзя-2». Если вы готовы — нажмите старт еще раз. Если же нет — выметайтесь отсюда подобру-поздорову!»

— Рискнем? — от возбуждения у Масякина вспотел лоб и тряслись ладони.

— Я не думаю, что стоит играть с чертом в его игры, — сомневался Костет.

— Послушай! — гневно воскликнул Масякин. — Мы пришли сюда за ответами. И мы были готовы к чему угодно. А здесь нам всего лишь предлагают сыграть в игру. Когда в школьные годы мы с пацанами играли на деньги, — у Сереги Мартынова дома было нечто вроде казино, — я всех уделывал в «Контру». Равных мне не было и по «Танчикам». В «Супер-Марио» просто был виртуозом. К тому же, если станем проигрывать, пошлем все нафиг и зальем приставку водкой. Я всегда так делаю.

— Как раз с этого я бы и начал, — видя, что с Масякиным творится несуразная херня, Костет полез в рюкзак за водкой.

— Морда трусливая! — презрительно крикнул Масякин и вдавил пальцем кнопку «старт». — А еще что-то о любви говорил... Тряпка!

На экране что-то мелькнуло, Костет не успел понять, что именно. Прямо как 25-й кадр. После этого весь мир Костета сузился еще раз, пуще прежнего. Теперь до размеров игрового поля, на котором шло сражение двух благородных героев с полчищами врагов. Костет вцепился в джойстик, как в оружие, позабыв, что рядом стоит бутылка водки, и принялся остервенело жать на кнопки.

Сюжет игры был прост и типичен: два парня продвигаются к своей цели, уровень за уровнем. Можно прыгнуть врагам на голову или дать им хорошего пинка, — в большинстве случаев хватало двух ударов. При этом стоило остерегаться ловушек и летящих отовсюду камней. Предельно классическая платформенная формула, только вот герои и миссии у каждого персонажа были свои.

Так, Масякин играл за плешивого ученого в белом костюмчике, цель которого — вырваться из опостылевшей Рашки в Юэсэй. Первым уровнем у него был бесконечный коридор с озлобленными бюрократами, скрывающимися за каждой дверью. Вместо очков за поверженных врагов давали доллары. Если за уровень Масякин получал больше тысячи долларов, то они автоматически конвертировались в дополнительную жизнь.

Масякину пришлось повоевать на кафедре психологии в Университете, в общественном транспорте, в отделении полиции и во множестве прочих мест. Скорее всего, финальный босс должен был встретиться в американском посольстве. Все к тому шло. Но до него надо было еще дотянуть.

У Костета главным героем был усатый мариоподобный парнишка. Его принцессу, так же, как в первоисточнике, вовсе не убили, но похитили враги. Эта маленькая деталь только распалила Костета. Он идет выручать ее, уничтожая таксидермистов, милиционеров и коварных фиолетовых рук. Здесь были как хорошо знакомые места, вроде улиц Мудрова, так и хмурые городские пейзажи, ему пока не знакомые.

Но оба увлеченных, до капающей с губ слюны, игрока не знали, что на самом деле сидят перед экраном телевизора, на котором вообще ничего нет, кроме кислотно-зеленых помех. Условность этих помех была такова, что каждый видел в них что-то свое, напрягая, прежде всего, воображение. Таким образом, гипотеза, выдвинутая Масякиным в магистерской диссертации, снова полностью подтверждалась. Воображение решает.