– Странно, – продолжал он, – а Роксана вела себя иначе. Она была весьма… гм, дружелюбна.

При этих словах Люк почувствовал отнюдь не ярость, как могло бы быть раньше. Нет, это было только искреннее удивление.

– Парень, да она тебя пережевала бы и выплюнула!

– В самом деле? – руки Сэма на обжигающем дереве напряглись. Была только одна вещь, которую не смогли купить ни деньги, ни положение – чувство юмора там, где касалось его самого. – Думаю, что она может найти меня более подходящим ей по стилю, чем тебе кажется. Такая женщина, как Роксина, скорее оценит человека с положением, чем того, кто так и не научился смягчать острые углы! Ты все такой же неудачник, Каллахан.

– Я все такой же… и во многом другом, – Люк открыл глаза и, наклонив голову, изучающе посмотрел на лицо Сэма. – Они хорошо поработали с твоим носом. Теперь никто и не знает, что он когда-то был сломан, – он лениво потянулся и спрыгнул вниз. – Кроме меня, конечно. Ладно, пока.

За Люком уже захлопнулась дверь, а Сэм все сжимал и разжимал кулаки. Оказывается, старому приятелю нужен урок построже. Наверное, надо дать телеграмму Коббу, думал Сэм, заставляя расслабиться подергивавшиеся от ярости мышцы. Пришло время нажать покрепче.

Он разжал кулак и посмотрел на свою гладкую ладонь, где были видны глубокие следы наманикюренных ногтей.

И намного крепче, решил он.

– Говорю вам, это отличный вариант, – Роксана хмуро переводила взгляд с одного, на другого. Собрание, устроенное в каюте Макса между выступлениями, шло совсем не по ее плану. – У любой женщины, которая носит драгоценности вот так, просто днем, их должно быть полным-полно. И любая женщина, которая вышла за такого мерзавца, как Сэм, уже заслужила, чтобы их украли.

– Допустим, что это так, – Макс сжал пальцы, стараясь сосредоточиться на ее словах. – Но опасно красть у тех, кого мы знаем и кто знает нас, особенно в такой сложной ситуации, как эта.

– Мы можем сделать это, – настаивала она. – Леклерк, если я добуду для тебя фотографии и подробное описание самых лучших вещиц, сколько времени понадобится твоим друзьям, чтобы сделать копии?

– Неделя, может быть, две. Она чуть не зарычала.

– А если срочно? Он задумался.

– Если мы их подсластим, то четыре или пять дней. Но, конечно, это без пересылки.

– Для этого существует «Федеральный Экспресс». Мы обратимся туда. – Она вновь бросилась к отцу: – В последний их вечер на борту. Пока Джастин доберется домой и заметит разницу, мы уже будем вне подозрений, – она с нетерпением ждала ответа. – Папа!

– Что? – он отпрянул, в страхе пытаясь нащупать ускользнувшую нить разговора. – У нас мало времени, чтобы все хорошо спланировать.

Но как он мог что-то планировать, если ему насилу удавалось просто думать? У него под рубашкой выступил холодый пот. Они все смотрели на него, не сводили с него глаз. И в их взглядах он видел немой вопрос.

– Ответ отрицательный, – резко бросил он, вставая. Он хотел, чтобы они ушли, ушли все; он не мог больше выдержать этого выражения жалости и удивления на их лицах. – Разговор окончен.

– Но…

– Окончен! – заорал он, отчего Роксана заморгала, а Лили прикусила нижнюю губу. – Я пока что здесь главный, юная леди! Если мне понадобятся твои предложения и советы, я сам тебя спрошу. До тех пор делай то, что тебе говорят. Понятно?

– Вполне, – гордость не позволила ей склонить головы но в глазах были потрясение и боль. Он никогда не кричал на нее раньше. Никогда. Они ссорились, конечно, но всегда между ними оставались любовь и уважение. Сейчас же она разглядела в лице своего отца настоящую ярость. – Если вы позволите, то я пойду пройдусь перед выступлением.

Люк медленно встал, когда за ней захлопнулась дверь.

– Я должен согласиться с твоими причинами отказа от этого дела, Макс, но тебе не кажется, что ты обошелся с ней немного жестоко?

Макс резко повернулся к нему, разъярившись, как дикий зверь.

– Не думаю, что нуждаюсь в твоем мнении, как мне обращаться со своим собственным ребенком! Ты можешь спать с ней, но отец у нее – я! Моя щедрость по отношению к тебе в течение всех этих лет еще не значит, что у тебя есть право вмешиваться в наши семейные дела.

– Макс! – Лили бросилась вперед, чтобы удержать Люка за руку, но тот уже тряс головой.

– Все в порядке, Лили. Кажется, я тоже лучше пойду пройдусь.

Море искрилось от света звезд. Крепко схватившись руками за поручень, Роксана смотрела прямо перед собой. Где-то в глубине черепа билась мучительная боль – прямое последствие сдерживаемых слез. Нет, она не будет хныкать, как ребенок, от того, что ее выругал отец.

Услышав шаги у себя за спиной, она обернулась. Но это был не Люк, как она надеялась. Это был Сэм.

– Очаровательно, – сказал он и поймал легкие концы ее распущенных волос. – Прекрасная женщина в свете звезд на фоне моря.

– Потерял свою жену? – она нарочито заглянула ему за спину, потом подняла брови. – Кажется, я нигде ее не вижу.

– Джастин не из тех женщин, которые любят сидеть у мужа в кармане, – он сделал шаг вперед и опустил обе руки на поручень, заперев Роксану между ними. Его пронзила быстрая похотливая дрожь. Она была красива и принадлежала кому-то другому. Для Сэма этого было достаточно, чтобы захотеть ею обладать. – Она привлекательная, умная, богатая и не без амбиций. Через несколько лет она станет отличной хозяйкой в Вашингтоне.

– Как же ты, должно быть, очаровал ее всеми этими романтическими комплиментами.

– Некоторые женщины предпочитают прямой подход – он наклонился к ней, но был вынужден остановиться, когда Роксана быстро подняла руку, толкнув его в грудь.

– Я не твоя жена, Сэм, но меня тоже устраивает прямой подход. Как насчет вот этого? Я считаю тебя отвратительным, напыщенным и видным насквозь типом. Нечто вроде дохлого скунса на обочине дороги, – все это было сказано самым приятным тоном и с самой обворожительной улыбкой. – А теперь, вали-ка лучше отсюда, пока я не сказала тебе что-нибудь обидное.

– Ты пожалеешь об этом, – его голос тоже звучал обманчиво мягко, чтобы не привлекать внимания гулявших поблизости пассажиров. Но глаза казались ледяными. – Очень-очень сильно пожалеешь.

– Не понимаю, почему. Наоборот, я получила огромное удовольствие, – ее глаза были так же холодны, как и его, но в глубине их тлел угрожающий огонек. – Теперь, пожалуйста, уйди с дороги.

Бешенство заставило его забыть о сдержанности, Схватив Роксану за руку, Сэм толкнул ее обратно.

– Я с тобой еще не закончил.

– Думаю… – оборвав начатую фразу, она толкнула Сэма в сторону и быстро стала между ним и налетевшим, как коршун, Люком. – Не надо, – выдохнула Роксана сквозь сжатые зубы, вцепившись пальцами в лацканы смокинга Люка.

– Иди в каюту, Роксана, – смотря поверх ее головы, он не сводил взгляда с Сэма. Если бы взглядом можно было убивать, то Сэм уже умер бы мучительной смертью.

– Нет, – в его глазах Роксана увидела убийство. Если она отойдет, промелькнуло у нее в голове, то похоже, Сэм кончит свой жизненный путь за бортом. Хоть эта картина и была чертовски привлекательной, Роксана не могла допустить, чтобы Люк нес за нее ответственность. – Через несколько минут нам выступать. Ты не сможешь сделать то, что должен, если разобьешь руку о его морду, – она злобно посмотрела через плечо: – Убирайся к черту отсюда, или клянусь, что я сейчас его отпущу!

– Хорошо. Мне не к чему устраивать здесь сцены. В другой раз, – он кивнул Люку, – и в другом месте.

Роксана так и стояла, вцепившись в смокинг, пока не увидела, что Сэм ушел с палубы.

– Черт тебя побери, – прошипела она.

– Меня? – его ярость все еще кипела, как вода у них в кильватере, но он мог только таращиться на нее и повторять: – Черт меня побери?

– Да. Ты хоть понимаешь, что ты чуть было не натворил? – вся злость и разочарование, которые она пережила с той минуты, как выбежала, хлопнув дверью, из каюты своего отца, выплеснулись теперь наружу и обрушились прямо на Люка. – Как мы объясняли бы Джеку, или даже капитану, почему ты избил пассажира и выбросил его бесчувственное тело за борт?