– Пытаюсь сосредоточиться, – Роксана махнула рукой из-за плеча, чтобы Люк отодвинулся. Он дышал ей прямо в затылок.

– Я хочу назначить тебе свидание.

– Ты явно зациклился на свиданиях, – она подалась вперед, чтобы поправить светильник на столе отца. Перед ней лежали чертежи музея. Им оставалось решить, откуда они будут входить.

– Сверху вниз, Каллахан. Весь смысл именно в этом. Выставка на четвертом этаже, так зачем нам входить на первый этаж и пробираться туда?

– Затем, что мы сможем подняться по лестнице вместо того, чтобы болтаться на пятнадцатифутовой веревке. Она бросила на него взгляд из-за плеча.

– А ты стареешь.

– Прошу прощения. Как выясняется, я теперь отец семейства. А стало быть мне надо принимать кое-какие меры предосторожности.

– А крыша на что, папаша?

Он знал, что это самый надежный способ, но ему нравилось спорить.

– Нам придется еще и Джейка туда поднять. А он не выносит высоты.

– Значит завяжешь ему глаза, – она постучала карандашом по чертежу. – Вот здесь, окно с восточного фасада. Я уже здесь, на складе, коротаю время до крайнего срока. Я иду в наблюдательный пункт ровно в 11.17, то есть у меня остается всего лишь одна минута тридцать секунд на обработку шестой камеры прежде, чем включится тревога.

– Мне не хотелось бы, чтобы ты работала внутри.

– Не надо, Люк. Ты прекрасно знаешь, что я лучше тебя разбираюсь в электронике. Потом я меняю местами пленки наблюдения, – зачесав назад волосы, она ухмыльнулась. – Жаль, что я не увижу лицо охранника, когда он увидит работу Мышки.

– Только дилетанты считают, что им надо увидеть кульминационный момент.

– Шел бы ты, Каллахан, – мягко произнесла она. – Так вот, как только Джейк с Мышкой приступят к основному делу, я займусь окном изнутри. И тогда входишь ты, мой герой, – она захлопала ресницами.

– Значит, у нас останутся шесть с половиной минут на то, чтобы открыть стенд, взять добычу и заменить ее нашими подделками.

– И тогда ты выходишь, быстро-быстро, не оставляя и следа, – она провела языком по верхней губе. – Мы с тобой возвращаемся в гостиницу и трахаемся как кошки.

– О, Боже, как мне нравится, когда ты так выражаешься, – он уперся подбородком в ее макушку. – Нам все-таки нужно будет отработать время.

– У нас есть еще несколько недель, – она вытянула руки вперед, затем подняла их и сомкнула вокруг его шеи. – Только представь себе эти чудесные, чудесные переливы. И все они наши, Каллахан.

Он поморщился, выдохнул как-то сквозь губы и распрямился. – Это как раз то, о чем я хотел с тобой поговорить, Рокс, – он не мог предсказать ее реакцию и подобно трусу решил заболтать эту тему. – Коньяку хочешь?

– Естественно, – она вновь растянулась. Был примерно час ночи. В доме царила тишина, в холле за кабинетом было темно, виднелись лишь тени. У нее промелькнула мысль, а не соблазнить ли Люка на мягком кожаном диванчике. Она медленно улыбнулась, когда он протянул ей бокал.

– А ты уверен, что хочешь поговорить? Он знал этот взгляд, этот тон и почти поддался им в стремлении избежать дискуссии.

– Нет, но я думаю, что поговорить нам надо. О добыче с аукциона.

– М-м-м-м.

– Мы не будем ее хранить.

Она поперхнулась коньяком. Люк похлопал ее по спине, надеясь на лучшее.

– Бог ты мой, не шути так жестоко, когда я пью.

– Я не шучу. Рокс. Мы не будем их хранить. Ей тоже были знакомы этот взгляд и этот тон. Они означали, что Люк решился на какой-то важный шаг и приготовился к бою.

– Что ты плетешь? Какой смысл тогда брать их, если мы не будем оставлять их у себя?

– Я говорил тебе, что эта кража делается для отвода глаз от дела Уайатта.

– Да, но ведь она принесет огромную прибыль, несмотря на немыслимые накладные, расходы.

– Да, но не в финансовом плане. Нам она ничего не дает.

Она отпила коньяку, однако это не избавило ее от внезапных мурашек, пробежавших где-то у основания спины.

– А что же мы будем делать с драгоценностями ценою в два миллиона, тем более, что только на то, чтобы украсть их, ушло около 80 тысяч?

– Мы их подбросим. Это будет очень важная подпорка для одной проделки, которую я мечтаю совершить уже почти целый год.

– Проделки, – Роксана встала в надежде походить немного по комнате и тем самым развеять свое возбуждение и подумать. – Сэм. Ты собираешься подбросить их Сэму. Так вот, значит, каков твой суд. – Глаза ее загорелись, она повернулась к нему. – Так значит, ты это все время планировал.

– Я несколько месяцев прорабатывал все до мельчайших деталей. Все они включены в единую схему.

– Ты прорабатывал, – прилив недоверия чуть было не захлестнул ее. Она отогнала его, усомнившись при этом, что сможет вновь пережить такую потерю.

– Так вот почему ты вернулся. Чтобы отомстить Сэму.

– Я вернулся из-за тебя, – ему не понравился ни холодок в ее тоне, ни беззащитность, которую он в этом тоне ощутил. И ему уж никак, совсем никак не хотелось вновь объясняться. – Я же сказал тебе, Рокс, почему я уехал, но я не могу вернуть назад все эти годы. Но больше с тобой не расстанусь и не стану рисковать семьей. – Он заколебался. Она, казалось, хочет растерзать его на мелкие кусочки, но он должен был рассказать ей все. – Поэтому-то я и заскочил к Уайатту, прежде чем приехать в Новый Орлеан.

– Ты его видел? – изумленная, она провела рукой по голове. – Ты ходил к нему и при этом не считаешь, что пошел на риск.

– Я заключил с ним сделку. Я решил подкупить его деньгами. Миллионом долларов через несколько месяцев.

– Миллион…

– Но он не согласился, – перебил ее Люк. – Вернее. не согласился действовать в одиночку. Вот мы с ним и заключили сделку. – Взяв бокал, он вертел его в руке, нюхал и отпивал коньяк. Ему нравилось играть эту роль, как нравится мужчине предвкушать долгий, вдохновляющий вечер в обществе прекрасной дамы. – Он согласился дать мне время до начала выборов, если я выдам ему компрометирующие фотографии Кертиса Ганнера. Это, конечно, будет монтаж, так как Ганнер чист как слеза младенца. А еще Уайатту нужны бумаги, уличающие Ганнера в нечестных сделках и незаконных связях. Все, что от меня требуется – сфабриковать все это и подбросить ему непосредственно перед тем, как избиратели пойдут к урнам.

Протяжно вздохнув, Роксана прислонилась к подлокотнику. Она поняла, что ей сейчас нужна еще одна доза коньяка, и опрокинула бокал, сделав большой глоток.

– Так вот чего тебе стоило твое возвращение.

– Если бы я не согласился, то я не знаю, что он мог бы сделать с тобой, Максом, Лили, всеми, кто мне так дорог, – глаза Люка приковались к ее глазам. – А теперь еще и Натаниель появился. Я готов на все, только бы ему ничто не угрожало. Абсолютно на все.

Леденящий страх пробежал мурашками по ее спине.

– Ната бы он не тронул. Он… Да, тронул бы, – Роксана закрыла пальцами глаза, пытаясь убедить свою совесть в том, что без этого не обойтись. – Я знаю, нам надо идти на все, но мы никогда еще не обижали ни в чем не повинных людей. Я не могу найти оправдание тому, что нам надо начинать действовать прямо сейчас. Мы найдем другой способ, – она уронила руки на колени. Его взгляд опять был сосредоточенным и холодным. – Я знаю, мы можем найти другой способ.

Люк был уверен, что никогда еще не любил ее сильнее, чем сейчас. Она женщина, которая всегда будет готова постоять за свое и никогда не поступится своими принципами.

– Джейк уже подделывает документы, которые я подброшу вместе с нашей добычей в уайаттовский сейф. Это будет не совсем то, чего он ждет, – добавил он прежде, чем она успела высказать какое-либо возражение. – Оригинальные фотографии, которые изготовил Джейк, очень даже неплохие, их только нужно чуть-чуть подправить. Но в целом Уайатт выглядит на них превосходно. Одна мне особенно нравится, где он с черной набедренной повязкой и в сапогах.

– Сэм? Ты делаешь фотографии с Сэмом? – рот ее начал искривляться, но она сдержала улыбку, обуздала восхищение. Этот чертов Люк, подумала она. Выходит, все еще только начинается.