Теперь в помещениях для отдыха на командных пунктах было изобилие цветов. Они не только утоляли эстетическое чувство, ослабляли постоянное напряжение, в котором находились офицеры, но и очищали воздух. Сам воздух, его состав, не только идеально дозировался, по и сдабривался соответствующими запахами. Простым поворотом тумблера можно было перенестись то в тайгу, то в степь поры весеннего цветения, то на морской берег. Иллюзии перемещения в пространстве способствовали большие цветные витрины со сменяемыми слайдами разнообразных пейзажей.

«Даже грустно как-то будет расставаться с этим, – усмехнулся замполит. – Когда нас совсем ликвидируют. Ничего, найдем технике хорошее применение в мирных целях, А ракетные шахты превратим в силосные ямы. Недаром ведь поначалу эти шахты американцы прозвали именно так – silo [ На английском языке «сайло» – «силос»]. Сначала это был армейский сленг, а теперь официальный термин. Они и про нас так пишут: способ базирования «Громобоев» – in silos. В ямах, значит…»

– Пойду наверх, ребята, – буднично, домашним тоном сказал замполит.

Здесь, под многометровой толщей земли и горной породы, казенный тон как-то не вязался с обстановкой.

Иван Владыкин кивнул, а Федя Лаптев улыбнулся наставнику и сказал:

– Передайте привет солнышку, товарищ майор.

– Передам, – серьезно пообещал замполит и вышел в соседнее помещение с агрегатами жизнеобеспечения. Здесь же находился и отсек, куда прибывала с нулевой отметки кабина лифта. Внизу кабины не было. Ее оставила на нулевке отдежурившая смена. Майор вызвал лифт и, пока тот спускался, подумал о том, что надо заглянуть в караульный отсек, где так же, как и здесь, заступила на вахту еще одна пара воинов – сержант Сергей Шиповский и рядовой Аполлон Гуков. С этим Аполлоном выдались у замполита свои трудности. Когда солдат прибыл в часть, над ним начались подначки, связанные с его божественным именем. Ребята в ракетных войсках грамотные, без среднего образования нет никого, а иные из вузов, по два-три курса закончили, знают, что Аполлон был красавцем в олимпийском масштабе, а вот тезка его, прямо скажем, с внешностью подкачал.

Долго ломал голову Шапошников: как тут быть? Не будешь же объяснять каждому, что хоть и архаичное, но вполне русское имя, в святцы занесено. Прежде довольно часто родители называли так младенцев. Потом осенило замполита. Пришел он в библиотеку Дома офицеров, поговорил с тамошними женщинами, Светлану свою подключил и организовал в части литературный вечер, посвященный творчеству известного русского поэта Аполлона Григорьева.

Никто так и не узнал о тайных причинах, побудивших Сергея Николаевича выбрать именно этого поэта. Только насмешки над доморощенным Аполлоном прекратились и возникло побочное явление: парни увлеклись поэзией, пришлось создавать при клубе части литературное объединение «Старт».

… Лифт медленно поднимался к нулевой отметке и вскоре застыл напротив переходного шлюза. Шапошников миновал все герметические защитные двери, которые изолировали собственную атмосферу командного пункта от внешнего мира, и размеренным шагом направился подземным коридором к основному сооружению комплекса, находящемуся на поверхности. Там были кабинеты его и командира, ленинская комната, столовая, бытовые помещения и медицинский отсек.

Настроение у Сергея было приподнятое, он двигался, как и привык на дежурстве, размеренным шагом и вполголоса напевал:

И еще будем долго огни принимать за пожары мы, Будет долго зловещим казаться нам скрип сапогов, Про войну будут детские игры с названьями старыми, И людей будем долго делить на своих и врагов…

Последние две строчки майор пропел дважды и подумал, что именно эту песню споет он под гитару, когда закончит беседу на тему: «Американцы… Какие они?»

Это его музыкальное сопровождение, которым замполит иногда оживлял беседы, не находило порой понимания у начальства. Оно видело в том, что политработник поет и играет на гитаре, некое уклонение от канонов, подрыв авторитета и самого офицера, и проводимого мероприятия.

В свое время поддержали было Шапошникова в академии, где он стал душою факультета и секретарем партбюро. Но и здесь не рискнули рекомендовать его опыт для распространения в войсках. Правда, в резонах их была своя логика: где наберешься замполитов, которые бы так сердечно, едва ли не профессионально, пели и на гитаре играли? Сам Шапошников пылко утверждал: чтобы быть хорошим армейским политработником, нужно особое призвание, и людей с этим призванием следует еще в школе нащупывать среди парнишек. Но эти доводы сочли утопичными.

Теперь ему препятствий не чинили, хотя нынешний начальник политотдела неопределенно хмыкал, когда видел, как после беседы о международном положении майор Шапошников перебирал струны, исполняя перед восторженной аудиторией песни протеста Дина Рида, Ганса Вальдорфа или Себастьяна Рикардо. Не укладывался в привычном ряду представлений такой необычный замполит, не было полочки, на которую можно было поместить Сергея.

… До выхода на поверхность майор Шапошников не дошел пятидесяти шагов. В этом месте коридор расширялся, образуя помещение, в котором стояли походные койки с матрасами, застеленные солдатскими серыми одеялами. На прошлой неделе в полку проводились учения по развертыванию подземного лазарета, и вот койки до сих пор не убрали. Сейчас он поднимется наверх и сделает замечание доктору – Гаенкова приедет вместе с командиром.

Замполит остановился, помедлил чуть-чуть и решительно свернул направо, туда, где располагался караульный пост.

Как там ваши «синие волки»? – спросил Энтони Свейн, босс-координатор Юго-Запада, взглянув на экран с изображением Уильяма Годфри, который отвечал за связь с вооруженными силами страны и ведал разведкой.

Это люди Эдгара, – буркнул в ответ Годфри.

Но разве не вы лично отвечаете перед комитетом за проведение операции «Миннесота»? – поддержал Свейна Чарльз Маккарти.

Я осуществляю общее руководство, – отозвался Годфри, – а на том отрезке дежурят люди Эдгара Гэйвина. Вам, Чарли, не надо напоминать, что штат Северпая Каролина входит в его зону.

Джентльмены! – вернул к деловому топу сообщников Патрик Холл, председатель комитета. – Что там у вас, Эдди?

«Синие волки» вышли на объект, – сказал Гэйвин.

Об этом мы уже слышали. Что же дальше?

Минутку, джентльмены…

Юго-восточный босс приподнял голову и стал смотреть поверх экрана, который передавал его изображение. Там, за пределами видимости, находился помощник Гэйвина, который, судя по всему, поддерживал прямую связь с «синими волками».

Остальные члены Комитета терпеливо ждали новостей. Каждый из этих семерых начинал уже испытывать некое беспокойство от того, что так великолепно разработанный и успешно начавший осуществляться план действий, имевший целью раз и навсегда покончить с хаосом в беспорядком в Прекрасной Америке, этот план стал пробуксовывать.

«Легенда», изящно сочиненная Патриком Холлом и его людьми в ЦРУ, сработала так, что лучше не надо. Министр обороны поверил в бред о русских ракетах, летящих на Америку. Поверил потому, что Оскару Перри намекнули, откуда дует ветер, и ему просто необходимо принять дезинформацию ЦРУ за чистую монету. Ведь Комитет семи знал, что Брейв Оси – человек ВПК, но сейчас работал с ним втемную. Так было надежнее. И давало хорошую возможность остаться в стороне, свалить все на простака Перри в случае неудачи…

Но главным, неопровержимым аргументом для министра обороны было уничтожение двух разведывательных спутников, висевших на геостационарных орбитах вблизи западной и восточной границ Советского Союза. Когда русские объявили весь космос над их территорией суверенным пространством, что в свою очередь привело к провалу самой идеи СОИ, Соединенные Штаты все-таки разместили несколько наблюдателей-шпионов на высоте тридцать шесть тысяч километров над нейтральным океаном, надеясь хоть «заглянуть» с этой высоты вовнутрь пространства СССР. И когда задумывался дьявольский проект «Миннесота», было решено собственными руками сбить парочку «спейс спаев» – космических шпионов. Люди Комитета семи в ВВС подняли в воздух самолеты, вооруженные ракетами «Киллер». Они довели этих «убийц» до высоты семьдесят тысяч футов и запустили их в самостоятельный полет…