Преступники находились в доме. Но это не означает, что их имена попали в составленный Пейджем список. В тот вечер половина Южной Калифорнии могла зайти в особняк, и всем дали бы выпить, угостили сигаретой с марихуаной или другим наркотиком, которых было предостаточно. В спальне мальчика не обнаружено никаких отпечатков пальцев, даже на шприце. Только отпечатки Макавоев и няни. Похоже, Беверли Макавой великолепная хозяйка. На первом этаже царил беспорядок, естественный для подобной вечеринки, но второй этаж, этаж семьи, был чисто убран. Ни отпечатков, ни пыли, ни следов борьбы. А борьба происходила, в какой-то момент рука зажала Даррену Макавою рот и, возможно случайно, нос.

Произошло это после того, как Эмма услышала крик брата (если она действительно его слышала), но до того момента, когда Беверли Макавой поднялась наверх к сыну.

Сколько прошло времени? Пять, десять минут? Не больше. Согласно медицинскому заключению Даррен Макавой умер между двумя и двумя тридцатью ночи. Звонок в «Скорую» по поводу Эммы зарегистрирован в два семнадцать.

«Нет, — подумал Лу, — ничего это не дает. Ни сопоставление времени, ни кипы протоколов в папках». Ему требуется найти хоть какую-нибудь мелочь, оказавшуюся не на своем месте, одно имя, одно показание, не стыкующееся с остальными.

Ему требуется найти убийцу Даррена Макавоя. Если он этого не сделает, его до конца жизни будет мучить лицо мальчика и полный отчаяния вопрос сестры: «Виновата я?»

— Папа?

Лу подскочил. Обернувшись, он увидел сына, перекидывающего из руки в руку футбольный мяч.

— Майкл, не подкрадывайся ко мне вот так.

— Я вовсе не крался.

Когда отец снова отвернулся, Майкл закатил глаза. Если он хлопает дверью и ходит по дому как нормальный человек, значит, он шумит. Если пытается вести себя тихо, значит, подкрадывается. Как тут жить?!

— Папа, — снова позвал он.

— Гм-м?

— Ты говорил, что сегодня после обеда попасуешь мне.

— Когда закончу работу, Майкл.

Последние несколько недель эта фраза отца стала уже привычной.

— Когда ты закончишь работу?

— Не знаю, но я закончу ее быстрее, если ты не будешь мешать.

«Черт, — подумал Майкл, — теперь больше ни у кого ни на что не хватает времени. Один лучший друг уехал к полоумной бабке, второй лучший друг подхватил грипп. Какой толк в субботе, если слоняешься тут как дурак?»

Можно по совету отца полюбоваться рождественской елкой, взглянуть на сложенные под ней подарки. Майкл достал один со своим именем, завернутый в бумагу с пляшущими глуповатыми гномами, осторожно встряхнул и удовлетворенно улыбнулся.

Он хотел получить радиоуправляемый самолет. Это желание стояло первым в рождественском списке и трижды подчеркнуто. Чтобы мама с папой знали о серьезности его желания. Майкл не сомневался, что в коробке именно самолет.

Он положил ее на место. Пройдет еще много дней, прежде чем можно будет вынести самолет на улицу и заставить его делать фигуры высшего пилотажа.

А Майклу нужно что-нибудь сейчас.

С кухни доносились вкусные запахи, но, если он зайдет туда, мама попросит его раскатывать тесто и украшать имбирных человечков. Девчачье занятие.

Как он может стать разыгрывающим в «Лос-анджелесских быках», если никто не будет пасовать ему этот дурацкий мяч?

Ну что интересного в кипе бумажек и фотографий? Вернувшись к письменному столу отца, Майкл провел языком по дыре в десне, где еще недавно сидел зуб, который он выбил, катаясь на велосипеде. Ему нравилось, что его отец — полицейский, и он постоянно хвастался перед друзьями, как тот стреляет от бедра не целясь, ловит ненормальных вроде Чарли Мэнсона, которых ждет пожизненное заключение. Было бы очень печально рассказывать друзьям, что отец целыми днями печатает на машинке отчеты и читает досье. Словно библиотекарь.

Майкл встал за его спиной. Если он будет назойлив, как муха, отец отложит свои бумаги и выйдет на улицу. Но тут его взгляд упал на снимок Даррена Макавоя.

— Бо-оже, мертвый ребенок?

— Майкл! — Лу сердито обернулся, но, увидев испуганные глаза сына, положил руку ему на плечо: — Да.

— Ого! Что случилось? Он заболел или что?

— Нет. — Почувствует ли он себя виноватым, если воспользуется смертью одного ребенка как уроком для другого? — Его убили.

— Он же совсем маленький. Таких не должны убивать

Глядя на полицейский снимок, Майкл впервые за свои бурные одиннадцать лет думал о смерти.

— Почему? — спросил он.

Лу говорил Эмме, что чудовищ нет, но чем больше он смотрел на мертвого Даррена, тем больше убеждался в их существовании.

— Не знаю, пытаюсь выяснить. Это моя работа.

— И как ты выясняешь?

— Разговариваю с людьми, изучаю улики, думаю.

— Скучная работа.

— По большей части так и есть.

Майкл порадовался, что решил стать астронавтом. Оторвавшись от фотографии, он заметил бульварную газетенку. У мальчика был острый ум, и он мгновенно все сопоставил.

— Это же мальчик Брайана Макавоя. Кто-то пытался его похитить, но малыш умер. Наши ребята только об этом и говорят.

— Верно. — Лу убрал фотографии Даррена в папку.

— Ого! Ты ведешь это дело. Наверное, встречался с Брайаном Макавоем, и все такое?

— Встречался.

Отец встречался с Брайаном! Майкл с почтением уставился на него.

— Классно, действительно классно. А с остальными членами группы?

Лу начал складывать бумаги. Как проста жизнь, когда тебе одиннадцать. Такой она и должна быть.

— Да, я говорил с ними. Милые ребята, — ответил он, взъерошив темные растрепанные волосы сына.

— Милые? — ахнул тот. — Да они лучшие на свете. Я расскажу об этом друзьям.

— Нет.

— Не рассказывать? — Майкл провел рукой по голове. — Как же так? Ребята просто умрут на месте. Я должен рассказать.

— Нет, Майкл, ты никому не должен об этом говорить.

— Но почему?

— Потому что некоторые веши являются сугубо личными или должны быть личными. — Лу взглянул на броские заголовки: — Как это. — Потом взял мяч. — Посмотрим, сможешь ли ты поймать мой снаряд.

Пи Эм наблюдал, как волны накатываются на песок. Ему до сих пор не верилось, что этот дом — его. Особняк в Малибу имел все, о чем говорил агент по торговле недвижимостью. Высокие потолки, огромный камин, целые акры стекла. Наверху в спальне, где еще нежилась его любовница, была двойная застекленная крыша, второй камин и балкон, опоясывающий весь этаж.

Особняк произвел впечатление даже на Стиви, когда Пи Эм с восхитительным чувством показывал ему комнаты, изысканную мебель, новейший встроенный стереокомплекс. Но Стиви в Париже. Джонно в Нью-Йорке. Брайан в Лондоне. Эм остался совсем один, сначала, когда вышел их третий альбом, еще велись какие-то разговоры о новом турне, но Пи Эм сомневался, что Брайан готов к нему. Хотя с той жуткой ночи прошло почти два месяца, их лидер предпочитал уединение, и неизвестно, знает ли он, что «Потерянная любовь» упорно занимает верхнюю строчку в хитпараде и стала золотой. Вряд ли это имеет теперь для Брайана какое-то значение.

Полиция нисколько не продвинулась в раскрытии убийства Даррена. Пи Эм считал своим долгом поддерживать связь с Кессельрингом. Это меньшее, что он мог сделать для Брайана. И для Бев.

Какой бледной и потерянной она была в день похорон, ни с кем не обмолвилась ни словом. Пи Эм от всей души хотел утешить ее. Как — он не знал, а мысль о том, чтобы уложить ее в постель и нежно любить, пока не утихнет горе, так поразила его, что он лишь потрепал Бев по холодной руке.

По винтовой лестнице спустилась Энджи Парке в одной розовой футболке, едва прикрывавшей бедра. Она немного задержалась, чтобы сделать легкий макияж, расчесать и уложить длинные волосы, спутавшиеся во время секса и сна.

От мужчин проще всего добиться желаемого с помощью секса, а Энджи хотела многое получить от Пи Эм.

Она окинула взглядом просторную гостиную. Хорошее начало. Очень хорошее. Неплохо бы сохранить этот особняк для отдыха в выходные — после того как она убедит Пи Эм переехать в Беверли-Хиллз. Именно там живут звезды, а Энджи намеревалась стать звездой.