— Ты выглядишь усталым.

— Тяжелая ночь.

Эмма улыбнулась. Наверное, решила, что он говорит о свидании. Да, большую часть ночи Майкл провел, общаясь с четырьмя трупами.

—Эмма, ты читала сегодня газеты?

— Нет.

Беды этого мира, как и живущие в нем люди, находились по другую сторону возведенной стены, но Эмма поняла, что ей нужно подготовиться к чем-то неприятному.

— Что случилось? — Когда Майкл взял ее руку, она забеспокоилась. — Папа?

— Нет. — Он выругал себя за то, что не перешел сразу к делу. Ее рука превратилась в лед. — Джейн Палмер. Она умерла.

Эмма уставилась на него, словно он говорил на непонятном языке.

— Умерла? Как?

— Видимо, передозировка наркотиков.

— Ясно.

Высвободив руку, она повернулась к морю. Вода, бледно-голубая у берега, темнела и менялась, уходя к горизонту переливчатой драгоценной синевой. Эмма подумала, каково быть там, вдали от всего, одиноко качаясь на волнах.

— Мне полагается что-нибудь чувствовать? — пробормотала она.

Майкл понял, что Эмма обращается к себе, но все же ответил:

— Нельзя чувствовать то, чего нет.

— Да, нельзя. Я никогда не любила ее, даже в детстве. Мне жаль, что она умерла. Хотя это безличная скорбь, какую испытываешь, прочтя в газете о погибших в автокатастрофе или при пожаре.

— Этого достаточно. — Майкл снова взял ее руку (у него уже выработалась такая привычка). — Слушай, мне пора возвращаться, но к семи я освобожусь. Почему бы нам не прокатиться? Тебе, мне и Конрою.

— С удовольствием.

Когда Майкл встал, она протянула ему руку. Мимолетное прикосновение, и вот уже Эмма отвернулась, снова глядя на море.

Дрю приехал в «Беверли-Уилшир» в начале четвертого. Это была первая гостиница, в которой он решил попытать счастья, испытывая одновременно радость и отвращение от предсказуемости Эммы. В Лондоне — «Конно», в Париже — «Ритц», на Виргинских островах — «Литл-Дикс-Бей», в Лос-Анджелесе всегда «Уилшир».

Увидев в регистратуре молодую привлекательную женщину, Дрю понял, что ему сопутствует удача.

— Привет.

Сверкнув улыбкой, он проследил, как вежливость на ее лице сменилась узнаванием, затем радостью.

— Добрый день, мистер Латимер.

— Оставим это между нами, хорошо? — Он поднес руку девушки к губам. — Я приехал к жене, но, боюсь, по рассеянности забыл, в каком номере она остановилась.

— Миссис Латимер остановилась у нас? — удивилась администратор.

— Да, а у меня были кое-какие дела, и я приехал только сейчас. Вы поможете мне, не так ли?

— Конечно. — Ее пальцы забегали по клавиатуре. — Миссис Латимер у нас нет.

— Да? Возможно, она зарегистрировалась как Макавой. — Дрю с трудом сдерживал нетерпение.

— Извините, Макавоев у нас тоже нет.

Ему захотелось схватить женщину за горло, но он все же удержал на лице недоумевающую улыбку.

— Странно. Я почти уверен, что не напутал с гостиницами. Эмма не останавливается нигде, кроме «Уилшира», — медленно произнес он, обдумывая варианты. — Ну конечно. Как я мог забыть. Некоторое время Эмма жила здесь с подругой, вероятно, номер на ее имя. Попробуйте Марианну Картер. Это скорее всего на третьем этаже. Эмма недолюбливает высоту.

— Да, вот. Люкс номер 305.

— Слава богу, — улыбнулся он, подавляя неистовую ярость. — Вы мне очень помогли, дорогая.

— Мне это доставило удовольствие, мистер Латимер.

«О нет, — думал он, направляясь к лифту, — это доставит удовольствие мне». Больше того, он просто насладится. Достав из сумки портативный магнитофон и ремень из толстой кожи, он плотно задвинул шторы на окнах, закурил и стал ждать.

— Кессельринг, — позвал его молодой детектив, заглянувший в комнату для допросов, где Майкл с напарником изматывали подозреваемого. — Вам звонят.

— Я занят, Драммонд. Спроси, что надо.

— Она говорит, это срочно.

Сразу подумав об Эмме, Майкл выскочил к телефону и схватил трубку:

— Кессельринг.

— Майкл? Это Марианна Картер, подруга Эммы.

— Ну да, — раздраженно буркнул он и полез в карман за сигаретой. — Вы в городе?

— Нет, я в Нью-Йорке. Только что вернулась в квартиру. Я… Кто-то учинил здесь разгром.

— Разумнее обратиться в местную полицию. — Майкл потер уставшие глаза. — Я не смогу попасть к вам раньше чем через несколько часов.

Марианна проигнорировала сарказм:

— Мне совершенно наплевать на квартиру, я беспокоюсь об Эмме.

— Какое она имеет к этому отношение?

— Все здесь перевернуто вверх ногами, все разрезано, разорвано, разбито. Это Дрю. Вероятно, у него есть ключ Эммы. Не знаю, как много она рассказала вам, но он страшен в ярости. Просто страшен. И я…

— Успокойтесь. Первым делом покиньте квартиру, идите к соседям или в какое-нибудь общественное место, вызовите полицию.

— Его здесь нет. — Марианна ненавидела себя за то, что ей не удавалось все объяснить быстро. — Майкл, по-моему, он знает, где Эмма. Утром она оставила сообщение на автоответчике. Дрю мог находиться здесь в это время или прослушать запись. Я уже позвонила Эмме, но она не отвечает.

— Я займусь этим. Уходите из квартиры и звоните в полицию. — И прежде чем Марианна успела ответить, положил трубку.

— Кессельринг, если ты кончил болтать со своей милашкой…

— Вперед! — Не слушая напарника, Майкл побежал к двери.

— В чем…

— Шевелись, — повторил Майкл. Маккарти прыгал в машину уже на ходу.

Эмма вернулась в отель около четырех, полная решимости позвонить отцу. Он должен знать о смерти Джейн и, несомненно, постарается связаться с дочерью.

Разговор будет нелегким, но без него не обойтись. Пора сказать отцу, что она ушла от Дрю. Пора также воспользоваться прессой, столь жадной до сплетен. Когда развод станет достоянием гласности, может, она перестанет бояться.

Идя по коридору, Эмма открыла сумочку, чтобы достать ключ, и пальцы скользнули по теплому металлу пистолета. Видимо, больше не стоит носить его с собой. Пора перестать все время оглядываться.

Открыв дверь номера, Эмма нахмурилась. Шторы задернуты, в комнате темнота. Она мысленно выругала горничную и заставила себя войти в номер.

Вдруг заиграла музыка. Пальцы Эммы замерли на выключателе. Чарующее вступление, которое невозможно ни с чем спутать. Часто мучившее ее во сне. Голос убитого Леннона.

В противоположном углу комнаты зажегся свет, и Эмма, вскрикнув, отступила назад. В памяти на миг возникло лицо — неясное, но почти узнаваемое. Потом она увидела Дрю.

— Привет, милочка. Соскучилась по мне?

Выйдя из оцепенения, она метнулась к двери, но Дрю оказался проворнее. Он всегда был проворнее. Одним ударом он сбил ее с ног, отшвырнул сумочку, затем, продолжая улыбаться, запер дверь и надел цепочку.

— Нам ведь нужно уединение, правда?

От этого приятного, тихого, ласкового голоса у Эммы пробежали по спине мурашки.

— Как ты нашел меня?

— О, существует много способов, Эмма. Например, связь между тобой и мной. Разве я не говорил, что найду тебя?

У нее за спиной продолжала играть музыка. Это кошмарный сон. Она сейчас проснется в холодном поту, и все исчезнет.

— Угадай, что я получил? Бумаги на развод. Согласись, это было не очень красиво. Я две недели не знал, где ты, беспокоился. Вдруг тебя похитили, — ухмыльнулся он. — Возможно, даже убили, как твоего несчастного маленького брата.

— Не надо.

— А, разговоры о нем тебя очень расстраивают? И музыка тоже? Выключить ее?

— Да.

Она сможет думать. Она должна сообразить, что ей делать.

— Ладно. — Дрю сделал шаг к магнитофону и остановился. — Нет, лучше ее оставить. Учись принимать вещи такими, какие они есть, Эмма. Я уже говорил тебе это. Да?

— Я принимаю их такими.

— Хорошо. Очень хорошо. Итак, сначала ты должна позвонить своему умнику-адвокату и сказать, что передумала.