— Есть и другие занятия.

— Да. Можно охранять караваны. Но караванщики предпочитают нанимать настоящих танцоров, а не обесчещенного человека. Они не могут быть уверены в его преданности — он ведь может завести их в ловушку, — я покачал головой. — Нет больше, истиннее свободы, чем быть танцором меча. И нет большего бесчестия, чем нарушить кодекс. Этот проступок будет преследовать человека всю жизнь, каждый день издеваясь над ним, пока все мысли этого человека не повернутся к борджуни, потому что только им все равно. Чтобы стать одним из них, достаточно уметь быстро и легко убивать.

— И ты сделал таким Незбета.

— Незбет молод. Он мог бы снова пойти к шодо и попросить о переучебе, начать все сначала. Но если у него есть голова на плечах, он вернется туда, откуда пришел и забудет о круге. Танцы — не его дело.

— Поэтому ты и сломал ему запястье?

— Нет. Хотя может быть. Если честно, я сделал это потому что знал, что другого шанса проучить его у меня может не быть. Еще одна попытка, и у него могло получиться.

— Нет, — отрезала Дел.

Я улыбнулся.

— Зря ты так думаешь.

— Из всех, кого я видела, ты лучший.

— Не считая Аббу?

Тишина.

— Ну? — настаивал я.

— Аббу… прекрасно танцует.

— Умир говорит, что он лучший.

Дел перекатилась набок.

— Ты слушаешь человека, который крадет женщин?

— Мораль мужчины — или ее отсутствие — не мешает верно судить о танце мечей.

Дел прошипела что-то на Высокогорном.

— Конечно он не видел, как я танцую. Он только слышал обо мне, — я помолчал. — Я так думаю.

— Тщеславие, — пробормотала она. — Тщеславие и гордость.

Усталость постепенно брала верх. Я чувствовал, что больше не могу продолжать разговор, оставалось только осторожно повернуться набок. Я лег к ней спиной и закрыл глаза.

— У тебя их тоже предостаточно, — пробурчал я.

Ответа не последовало.

Я медленно поплыл, приближаясь к краю.

Дел осторожно коснулась пальцем моей спины и мягко провела по позвоночнику.

— Ты реальный, — тихо сказала она. — Разве я не доказательство этому?

— Ты? — сонно удивился я.

— Я не африт. Если бы ты не был реальным, смог бы ты делить постель с кем-то кроме африта?

Я улыбнулся в темноту.

— А откуда я знаю, что ты не африт? С твоих слов? Нет, баска, это не доказательство.

Палец покинул мой позвоночник, потом осторожно коснулся огромного синяка.

— Если бы я была афритом, у меня не было бы ни гордости, ни тщеславия.

Я хмыкнул.

— Ну значит мы оба реальны.

Дел повернулась набок и уткнулась мне в спину.

— Давай спать.

— Тогда хватит болтать.

Ночь стала совсем тихой.

Пока я не захрапел, конечно.

Дел клянется, что я храплю. А я этого никогда не слышал.

Внутри меня что-то шелестело. Оно рылось в моей голове, ерошило старые воспоминания и заменяло их своими собственными.

Это все Шака. Это его вина. Он предал нашу дружбу, он все исковеркал. Он просто ревновал меня. Ревновал ко всему, что я научился делать. К магии, которой я овладел.

Он завидовал, что я научился Создавать.

Во всем виноват Шака.

И я заставлю его…

Задыхаясь, я проснулся и сел. Рот был полон какой-то слизи и я сплюнул.

Дел, спавшая рядом со мной, тоже приподнялась на локте.

— С тобой все в порядке?

Я стал дышать ровнее. Мир перестал вертеться.

Яростно царапая ненавистную щетину, я повернулся к ней.

— …в порядке. Просто что-то попало в горло, — я откашлялся и снова сплюнул. — Прости.

Она взглянула на восток и вздохнула.

— Рассвет. Можно уже вставать. Как ты любишь говорить, мы зря прожигаем день.

— Нет еще. Солнце не взошло.

— Сейчас взойдет, — Дел поднялась на колени и начала складывать одеяло. — Пора ехать.

— Пора, — согласился я и печально добавил: — Значит опять придется двигаться.

— А почему бы тебе не исцелить себя снова? — с лукавой улыбкой поинтересовалась она. — Восстановить свои избитое тело?

Я фыркнул, а потом задумался. Если был хотя бы шанс, что это получится…

— Ты меня искушаешь… — протянул я. — Знаешь…

И тут же все изменилось.

Появилось странное ощущение. Не мысль; скорее отсутствие мысли. Что-то вроде полной пустоты в голове.

Только Чоса стучался в мою дверь, бил в мои ворота, рвался в мою душу.

Сделай это. Сделай это.

Не медли и сделай это СЕЙЧАС.

Аиды, баска… он здесь. Он вернулся.

Я крепко зажмурился и пожелал, чтобы он ушел. Пожелал, чтобы он убрался, оставил меня в покое. В конце концов во мне была лишь крошечная часть его, запрятанная где-то. Я был гораздо больше, гораздо сильнее.

Если бы я согласился с предложением Дел и вызвал магию, может он вышел бы из меня. Если бы я попробовал то, о чем она говорила…

Нет.

Я живо вспомнил свой прошлый опыт и тут же почувствовал обещание поддержки во всем. Что-то, скрытое во мне, больше не могло ждать. Ему нужно было вырваться и обрести силу, а для этого я должен был прикоснуться к магии.

Тут же заболел живот и я торопливо отогнал эти мысли.

— Я… не хочу. Пусть все идет своим чередом.

— Но если ты МОЖЕШЬ это сделать… — она пожала плечами, но не сдалась. — Представь, какие легенды о тебе ходили бы, если бы ты даже после тяжелого ранения в круге на другой день выходил такой же здоровый, как и раньше.

— Представляю, — пробормотал я, массируя напряженные мышцы. — И представляю, что еще обо мне говорили бы — может решили бы, что я колдун?

— я покачал головой. — Нет, спасибо. У меня уже есть магический меч, не хватало мне только магического меня.

Дел начала упаковывать седельные сумы.

— Прости, Тигр, но когда ты проснулся, ты выглядел совсем больным, и я подумала, что если есть способ…

— Знаю. Но я не хочу… — я на ходу передумал и не стал заканчивать так, как хотел, — рисковать. — Зачем говорить Дел, как странно я себя чувствовал. Пусть думает, что это просто упрямство. Почему-то так мне казалось безопаснее.

Я поднялся очень медленно, постепенно, кусая губы и ругаясь. Синяки расплывались, мышцы ныли, голова болела. Люди Умира знали, что делали. Почки были как в огне.

— Сейчас я хочу одного: неторопливо собрать вещи и отправиться в дорогу, — поскольку кустов рядом не было, я дошел жеребца и уединился за ним.

Дел пришлось довольствоваться тем, что я согласился дать ей, а мне пришлось смириться с неприятным открытием: Чоса Деи не ушел, Чоса не успокоился, Чоса надоело ждать.

Я скользнул рукой по гнедому крупу и, закрыв глаза, прижался к жеребцу. Синяки конечно пройдут, боль уменьшится, почки вспомнят, что могут работать и не выделяя крови. Но Чоса останется. И будет продолжать пытаться то силой, то хитростью лишить меня моей воли, пока у меня не иссякнут силы и я не сдамся, и тогда он заберет мое тело. Если я снова использую магию, я сам помогу ему выбраться, потому что каждый кусочек, который я вызывал, подчинялся ему и легко переделывался.

Чоса Деи, коллекционер — почти как Умир Безжалостный — собиравший магию во всех ее видах, чтобы потом «растопить» ее и переделать. Как он мог бы переделать меня.

Кобыла догнала жеребца и пошла в шаге от него.

— Сколько еще до оазиса?

Прищурившись, я осмотрелся.

— Не больше двух-трех часов.

— А завтра будем в Русали?

— Все зависит от того, насколько мы поторопим лошадей, — я поскреб затылок. — И себя самих.

Дел нахмурилась, заметив как я скривился.

— Почки?

— С почками все в порядке, — мрачно сообщил я.

— Врешь.

— Даже если и вру… — я поерзал в седле. — Со мной все в порядке, только надо бы немного отдохнуть.

Она нахмурилась сильнее.

— Мы могли бы остановиться.

— Никак не могли бы, — отрезал я. — Нам нужно ехать вперед, пока есть силы, чтобы как можно дальше оторваться от Умира и его людей.