Дел сидела рядом со мной. От хустафы нас отделяли несколько футов гладкого как шелк песка и миля нежелания.

С моей стороны.

Капли пота упрямо стекали, вырисовывая похожие на руны узоры на моем правом виске, потом они добрались до углублений шрамов на щеке и потекли к подбородку.

Пальцы сами собой поднялись, чтобы проследить повлажневшие шрамы, следуя узору линий, вырезанных на моем лице.

Дел собралась. Я знал, что она хотела встать и оставить меня одного, поэтому потянулся и поймал ее за запястье.

— Останься, — прошептал я.

— Но он будет бросать песок для тебя…

— Останься, — повторил я.

Секунду она колебалась, потом вздохнула и снова устроилась рядом.

Я сглотнул комок в горле и чуть не задохнулся. Затылок зачесался. Сухожилия по всему телу напряглись так, что могли порвать покрытую мурашками кожу.

Хустафа закрыл глаза. У меня мелькнула безумная мысль, что он просто уснул, но потом я заметил, что морщинистые веки подрагивают, а губы слабо шевелятся. Жилистые руки сомкнулись на согнутых коленях.

Никто из акетни не издал ни звука.

Пламя факелов задрожало от ветра, которого секунду назад не было. Завеса дыма разорвалась в тишине как старая тонкая ткань.

Старый хустафа забормотал. Глаза резко открылись.

Я понял, что он ничего не видит. Полностью уйдя в транс, он не замечал что вокруг него темная ночь, перед ним площадка песка, наполнявшего воздух чистым сиянием Пенджи, а рядом с площадкой сидит танцор меча, который уже не может скрывать свою нервозность.

Не глядя, хустафа безошибочно потянулся к первому мешочку. Из него в ладонь посыпался песок. Бронзовый, блестящий. Хустафа рассыпал его по гладкой поверхности, перекидывая из руки в руку и напевая что-то непонятное. Бронзовые песчинки в беспорядке легли на площадку.

Он делал это шесть раз, шесть порций песка: бронзовый, алый, охровый, оранжевый, желтый, голубой. По горсти каждого песка.

Он бросал не задумываясь, не пытаясь смешивать цвета или получить контрастный узор. Песок падал как получалось.

Последний мешочек. Старик засунул руку под широкий бурнус, вытащил что-то и поднес это к свету. Деревяшка напоминала ложку, но без дна. Вместо дна на медном обруче был натянут кусок тончайшей ткани. Одну ладонь старик положил под ткань, в другую набрал песок из последнего мешочка. Когда ладонь разжалась, в свете факелов засияли чистые кристаллы Пенджи.

Старик приподнял ложку и начал ею покачивать, осторожно, медленно, проводя рукой над площадкой. Кристаллы Пенджи проходили сквозь тонкую ткань и покрывали цветные узоры. Шесть ярких цветов померкли под полупрозрачным слоем сверкающих льдистых кристаллов.

Старик спрятал ложку. Мехмет завязал и убрал мешочки. Хустафа, уже выйдя из транса, наклонился к ровной площадке, покрытой случайными узорами цветного песка. Он подул. Ветерок, не сильнее дыхания младенца, приподнял кристаллы. Хустафа отодвинулся и жестом предложил мне сделать то же.

Я задохнулся от вони магии. Все, что было у меня в желудке, поползло к горлу.

Старый хустафа ждал.

Я стиснул зубы. Наклонился. Чуть подул на поверхность, представляя, каким дураком я должен был выглядеть со стороны.

Черные глаза сверкнули. Он приподнял дрожащие руки, тихонько хлопнул в ладоши, потом скрестил руки и прижал ладони к груди. Втер зашептал в пламени факелов. Легчайший порыв ветра. Он приласкал веки, погладил губы, подразнил потную кожу. Потом добрался до палитры цветного песка, покрытого кристаллами. Я не мог оторваться. Ветер играл кристаллами Пенджи, мешал цветной песок. При каждом порыве рождался новый цвет. Случайные узоры начали создавать образы. Потом образы в образах.

— Смотри, — пригласил хустафа.

Ветер затих и песок улегся. Хустафа терпеливо ждал, позволяя мне смотреть. Акетни за его спиной ничего не говорили и не двигались. Рядом со мной тихо сидела Дел.

Я вдруг оказался один. Подчинившись хустафе, я вгляделся в песок и прочитал то, что скрывали узоры, свернутые как черви кольцами. Бронзовые, охровые, пепельные. Разные. Цвета, отозвавшиеся на магию, чтобы раскрыть тайну. Я смотрел на тройственное будущее, нарисованное дыханием ветра. Что может случиться. Вряд ли случится. Теперь уже не случится. Будущее, которого я не хотел. Мало что можно было разглядеть безлунной ночью и голос Дел донесся из темноты:

— Ты не спишь.

Сплю? Как могу я спать?

— Что случилось? — спросила она, придвигаясь ко мне. Ее дыхание пошевелило слипшиеся от пота волосы у меня на затылке.

Я резко сел и начал яростно расчесывать их.

— Не делай этого больше!

Она приподнялась на локте. Мы спали в стороне от повозок, вдали от акетни, но все равно я чувствовал их присутствие и никак не мог успокоиться. Дел откинула волосы с лица.

— Почему ты такой нервный?

Я пристально вглядывался в темноту. Я знал, что хустафа и остальные Южане стерли узоры, разгоняя магию, но мне хотелось еще раз посмотреть на них. Я надеялся снова увидеть на песке образы и убедиться, что я ошибся, что все будет по-другому.

Я глубоко, неровно вздохнул.

— Я… Ненавижу… Магию…

Мягкий смех Дел меня не обидел. От него даже стало легче.

— Значит ты можешь ненавидеть себя. Ты ведь теперь связан с магией.

Холодок прибежал по спине.

— Но не так… — бросил я. — Не так, как этот старик.

Дел ничего не сказала.

Я повернул голову чтобы взглянуть на нее. Наконец-то спросить.

— Ты ведь тоже видела? Предсказание песка?

Она внимательно смотрела на меня.

— Ты видела, — повторил я.

— Нет.

Я не сразу нашелся, что сказать.

— Нет?

— Нет, Тигр. Предсказывали только тебе.

Я нахмурился.

— Подожди, значит ты совсем ничего не видела? Или ты говоришь это только потому что не хочешь вспоминать?

— Я ничего не видела, — она засунула упрямую прядь волос за ухо. — Ничего кроме песка, Тигр. Несколько кучек нанесенного ветром песка.

— Значит ты не видела… — я не договорил. Когда я разжал кулаки, отвалился еще один ноготь. — Ну если кроме меня этого никто не видел, может все обойдется? Может я смогу это предотвратить?

Даже в свете звезд я заметил, как побледнело ее лицо.

— Все кончится так плохо? — неуверенным шепотом спросила она.

Я хмуро смотрел в темноту.

— Я не уверен.

Она приподнялась и села на одеяло.

— Ну если ты не уверен, может все не так страшно?

Я смотрел в ночь.

— Тигр?

Я дернулся. Провел пальцем по шрамам песчаного тигра.

— Я не уверен, — повторил я, потом снова посмотрел на нее. — Нам нужно идти в Джулу.

Дел нахмурилась.

— Ты это уже говорил. Ты не объясняешь причину, просто говоришь, что нужно. Но зачем? Это домейн Сабры. Она не останется в Искандаре навечно. Меня совсем не тянет в Джулу.

— Если бы у тебя был выбор.

Голубые глаза Дел сузились.

— А у тебя его тоже нет?

— У нас.

— У нас?

— Если бы у нас был выбор.

— Что ты говоришь? — заволновалась она.

— Что из всех будущих, которые я видел, твое было самым четким.

— Мое будущее! — Дел резко выпрямилась. — Ты видел там мое будущее?

Я потянулся, поймал локон светлых шелковистых волос и обмотал его вокруг мозолистого пальца. Потом рука скользнула за ее шею и я притянул Дел к себе, совсем близко, и сильно прижал ее к левому плечу. Чтобы воспоминания о тройственном будущем затерялись в ее густых волосах.

Мне хотелось прижать ее еще сильнее, так, чтобы затрещали кости.

Пока Чоса Деи не сделал этого со мной.

Мои глаза резко открылись. Хотя до рассвета было еще далеко и никто меня не будил, я проснулся моментально: еще секунду назад я спал, а теперь о сне не осталось и воспоминаний. Не было даже привычного по утрам сожаления, что пора вставать. Я неподвижно лежал на одеяле, куске грубой ткани, сотканной на Юге из серых, красных и коричневых нитей. Дел спала рядом со мной на боку. Светлые волосы были прикрыты, только один локон отбился от остальных и лежал на верхнем плече. Внутри меня что-то оживало. Руки и ноги начали дрожать. Страх? Нет. Просто дрожь. Покалывание. Кости и мускулы больше не желали лежать неподвижно и подергивались. Я скрипнул зубами. Сжал веки. Попытался заставить себя снова уснуть. Но дрожь только усилилась.