— Автомобильная авария, мадемуазель, — печально сказал он. — Только Богу известно, каким чудом вас выбросило из машины до того, как она взорвалась.

— Взорвалась?

Он кивнул.

— Вас обнаружил какой-то мотоциклист, — он-то и сообщил в полицию. — Помолчав, он продолжал: — Вас привезли сюда без сознания. Вы были контужены, и поначалу мы даже думали, что у вас серьезная черепно-мозговая травма.

— Четыре дня… — произнесла она удивленно.

Образовалась гематома, — продолжал рассказывать со скорбным лицом доктор.

Но Джейми взглянула на Николаса:

— Ты все время был здесь?

— Почти, — кивнул он. — Известий от тебя не было, и я запаниковал. Вылетел сюда, но в отеле мне сказали, что ты не возвращалась. Тогда я позвонил в полицию, и там мне сказали, что с тобой приключилось.

— Ты же потеряешь свою работу! — сказала она.

Он покачал головой.

— Не волнуйся, тебе это вредно.

— Тогда она снова повернулась к доктору:

— Когда вы меня выпишете?

— Об этом мы поговорим позже, мадемуазель.

Трубки и капельницы сняли на следующее утро. Николас был рядом с нею. Он был все время рядом, и ее удивляло, когда же он спит. Теперь он пытался покормить ее завтраком. На подносе теснились тарелки с едой, лишенной всякого запаха.

— Да спал я, — заверил он Джейми в ответ на ее настойчивые расспросы и протянул ложку, подцепив с тарелки что-то непонятное на вид. — Ешь.

Она попробовала и скорчила гримасу.

— Существует, что ли, какой-то неписаный закон, по которому в больницах всех стран и народов кормят жуткой дрянью?

Он улыбнулся.

— Обещаю, когда встанешь на ноги, я поведу тебя в лучший ресторан города, — уговаривал он. — Но пока ты здесь, терпи и ешь что дают. Ну же, открой рот!

— Если я буду есть эту мерзость, я лишусь последних сил, — жаловалась она. — Но если ты настаиваешь… — Она с отвращением проглотила кусок чего-то безвкусного.

— Чем быстрее ты поправишься, тем быстрее мы вернемся в Париж, — пытался вдохновить ее Николас. Она наградила его скептическим взглядом и спросила:

— Разве тебя там что-то еще удерживает?

— Похоже, что нет. — Помолчав, он признался: — Я направил прошение в Госдепартамент. Решил оставить дипломатическую службу.

— Ты уверен, что так будет лучше? — с тревогой спросила она.

Он улыбнулся.

— Все твое дурное влияние, — посетовал он. — Я смотрел-смотрел, как ты скачешь по всей Европе, рискуя свернуть себе шею ради того, во что ты так пламенно веришь, да и спросил себя, а то ли я делаю, неужели я рожден только для того, чтобы протирать штаны в посольстве?

— И что же?

— Ну, я и подумал, что пора, наконец, сделать тот шаг — ну, который мы уже как-то обсуждали.

Она молчала, и он терялся в догадках, о чем она думает.

— Николас, я тут все вспоминаю аварию, — заговорила она.

— Слушай, зачем снова ворошить все это…

— Это была не авария, — сказала она ровным голосом.

Он вскинул на нее недоуменный взгляд.

— У меня отказали тормоза. Полностью. — Она устало откинулась на подушку. — Пока я ехала в Левен, машина была в порядке. Когда я уходила из отеля — тоже…

— Тогда как же?

— Должно быть, было повреждено тормозное сцепление, и к тому времени, как я доехала до этих чертовых холмов, тормозная жидкость вытекла, — рассуждала Джейми.

Он тихонько присвистнул.

— Ну, вот ты и прикоснулась к самому страшному, — мрачно констатировал он. — Игра становится слишком грубой.

— И ставки слишком высокими.

— Куда это ты собрался? — спросила Джейми, заметив, что Николас одевается. Уже смеркалось, вряд ли можно было что-то сделать в столь поздний час.

— Хочу расспросить механика, который осматривал твою машину после аварии.

— Думаешь, он что-то скажет?

— Спросить не помешает. — В его голосе она уловила странные нотки.

— Я начинаю волноваться.

Он с улыбкой повернулся к ней.

— Я ненадолго, — пообещал он, застегиваясь на все пуговицы.

Николас… — позвала она, когда он уже открывал дверь.

— Да?

— Спроси их про мою сумку.

— Сумку?

— Знаешь, в которой лежали все письма и документы. Она пропала.

Он нахмурился. Интересно, почему это никого не удивило?

— И смотреть не на что, мсье, — сказал механик. — От нее мало что осталось.

В левенском гараже они стояли перед тем, что недавно было машиной Джейми.

— А если отказали тормоза, это можно установить? — спросил Николас.

— Можно, то есть мне кажется, что можно! — Механик явно нервничал.

— И вы не будете возражать, если я приглашу специалиста? — спросил Николас, задумчиво рассматривая покореженный остов машины.

— Я сам специалист, мсье! — обиженно воскликнул механик. — Я осмотрел весь двигатель и не нашел ничего, что бы протекало, и в тормозах в том числе, нигде!

Николас медленно, но недоверчиво кивнул, по-прежнему глядя на то, что осталось от машины. Затем он снова повернулся и пристально взглянул на механика.

— Вы были на месте аварии, да? — осторожно спросил он.

— Был, — ответил механик.

— Тогда скажите: вы не находили в машине сумку?

— Сумку?

Николас кивнул.

— Даже если она и была в машине, от нее ничего не могло остаться, пожал он плечами. — Но и рядом с машиной вряд ли бы что уцелело. Впрочем, свяжитесь с полицией и поищите с ней вместе…

— С ними я уже говорил. Ну ладно, спасибо и на этом, — глубоко вздохнув, Николас вышел из гаража.

Что же он теперь скажет Джейми?

— Сумка погибла при взрыве машины.

— Все-все? — Джейми потрясенно глядела на него. — И ничего-ничего не осталось?

Николас грустно покачал головой.

— Боюсь, что ничего, — признался он. — Ты уж извини.

Ему показалось, что она сейчас расплачется.

— Вся моя жизнь была в этой сумке, — прошептала она, голос ее пресекся. — Папины письма и фотографии, мой паспорт…

— Ну, паспорт — дело наживное, — сказал он. — Жаль, что остальное нельзя восстановить так же просто.

Кусая нижнюю губу, она с горечью кивнула.

— Ну, а что с тормозами? — вспомнила она.

— Механик сказал, что не нашел в них никакого повреждения, — доложил Николас.

— Или врет, или ошибается, — решительно сказала Джейми. — Я сидела за рулем машины. Тормоза не работали. Совсем.

— Меня убеждать не надо, — сказал он. — Я тебе верю. Знаешь, мне показалось, что он все время что-то скрывал.

— Значит, ты ему не поверил?

Николас серьезно посмотрел на нее.

— Кто-то приходил к нему раньше меня.

— Когда ее можно будет забрать домой, доктор? — спросил Николас.

— Я собирался выписать ее уже завтра утром, — ответил хот, — но она сказала, что в Париже живет одна в гостинице, а ей сейчас нельзя оставаться одной. Кроме того, рана будет еще какое-то время беспокоить и ей придется вести очень спокойный образ жизни.

— Ну, об этом, пожалуйста, не беспокойтесь, — заверил Николас. — Одна она не останется, я присмотрю за ней.

Париж

— И не спорь со мной, пожалуйста, — ворчал Николас, провожая Джейми в свою спальню. В полном ошеломлении она смотрела, как он застилает постель свежим бельем, расправляет простыни и взбивает подушки, устраивая ей удобное ложе. До нее все никак не доходило, что ей предстоит спать в его постели.

— Боюсь, что это не лучший выход, — слабо возражала она.

— У тебя нет выбора, — заметил он. — Доктор сказал, что тебе нельзя оставаться одной, и только при условии, что я за тобой присмотрю, он согласился тебя выписать.

— А где же будешь спать ты?

— На диване.

— Ну как я могу позволить…

— Вообще-то, есть альтернатива, — продолжил он.

Она подняла руку, призывая его замолчать.

— Ну, тогда выход только один. Так велел доктор!

— Мне не нужны никакие сиделки! — рассердилась Джейми.