— Вы ошибаетесь, — возразил он.

— Боюсь, что нет.

— Видимо, вы меня с кем-то перепутали, мисс…

— Бросьте! — не выдержала она. — Вы работали с моим отцом — мы оба это знаем. Почему вы отрицаете это, черт возьми?

— Джеймс Линд мертв! Я… — Он осекся.

— Значит, вы все-таки его знаете!

Опять долгое молчание.

— Джеймс Линд стал предателем, — произнес Форрестер ровным голосом. — Он продался очень дорого. И где он сейчас — если, конечно, он жив, я понятия не имею.

— Я вам не верю! — воскликнула Джейми. — И не верю, что вы считаете его предателем или кем там еще!

— Как вам угодно, — вежливо ответил он.

— Вы же знаете, что никакой он не предатель, — твердила она.

— Вам-то откуда это известно? — спросил он металлическим голосом.

— Я разговаривала с Жюльеном Арманом и с вдовой Лоренса Кендрика, — отчеканила она. — Вы должны их помнить — Кентавр и Язычник.

— Представьте, их я помню. Но как я могу быть уверен, что вы действительно связаны с ними?

— А вы спросите у них. — Она вдруг замолчала, спохватившись, что Жюльен Арман погиб. — То есть вы можете позвонить мадам Кендрик. — И она рассказала ему о пожаре в Лионе.

— Мне очень жаль! — Его голос оставался все таким же отчужденным.

— Я в «Отеле де ля Мадлен» в Брюсселе, мистер Форрестер, — сказала она. — Если вы захотите мне сказать что-нибудь, позвоните мне. Я пробуду здесь во всяком случае до пятницы.

Вашингтон

— Она в Брюсселе, — доложил агент Уорнера. — Приехала вчера, остановилась в «Отеле де ля Мадлен».

— Успела повидаться с Форрестером? — спросил Уорнер.

— Нет, но уже говорила с ним по телефону.

— Дьявол! Вы должны были связаться с ним раньше ее! — сердито воскликнул, Уорнер.

— Знаешь, Гарри, ее не так просто обскакать, — оправдывался его собеседник. — За ней, как и за ее папашей, не угонишься. Давно поняла, что играет с огнем, и все же со следа ее сбить невозможно.

— Ну, для вашей же пользы лучше заткнуть Форрестера, пока он не наговорил ей чего лишнего! — В голосе Уорнера звучала неприкрытая угроза.

— Не волнуйся. Его еще нужно убедить, что она действительно дочка Линда, — сказал голос в трубке. — Я загляну к нему сегодня вечерком, и вряд ли ему захочется с ней болтать.

— Ты отвечаешь за это головой.

Париж

Николас в сердцах бросил ручку и встал из-за стола. С самого раннего утра он сидел в своем кабинете в посольстве, но ни на чем не мог сосредоточиться. Он думал только о Джейми, о том, что происходит в Брюсселе. О том, во что еще она может ввязаться. Проклятье, с ожесточением думал он, даже когда ее нет рядом, она все равно не отпускает меня.

Николас давно понял, что Джейми Линд пытается прыгнуть выше собственной головы. Она хотела в одиночку выиграть игру, где против нее играли игроки несколькими классами выше ее. Но и не имея шансов на выигрыш, все-таки не сдавалась. И чем больнее ее отшвыривали от разгадки тайны, тем упрямее она становилась. Все были против нее, а она продолжала идти напролом к цели, в которую так страстно верила. Это не могло не восхищать его, хотя он и подозревал, что ее борьба состарит его раньше времени.

Изо всех женщин в мире, в которых я мог влюбиться, меня угораздило влюбиться в доморощенную Жанну д’Арк, думал он, досадуя скорее на себя, чем на нее. Я — рядом с этим крестоносцем в юбке! Расскажи кому дома — не поверят.

Ему всегда казалось, что он кончит традиционным браком с милой женщиной, похожей на его мать, разумеется, очаровательной, которая будет ему доброй женушкой, другом и матерью его детей. Она будет ждать его по вечерам в домашнем кругу, путешествовать с ним, если ему того захочется, будет превосходной хозяйкой и нарожает ему чудесных детишек. Но в сравнении с неподражаемой и неукротимой Джейми, бурей ворвавшейся в посольство — и прямиком в его жизнь, любая женщина превращалась в тень. Джейми оказалась в центре запутанного клубка строжайшей секретности, воздух вокруг нее был пропитан опасностью и риском, и вот теперь это безумие захлестнуло и его.

— Никогда не поверю! Ник Кендэлл витает где-то в облаках, а дело стоит. Вот она, сенсация для бульварной прессы!

Подняв голову, Николас увидел в дверях своего близкого приятеля, заведующего канцелярией посольства Роджера Милфорда. На лице Николаса была написана совершеннейшая растерянность, он то и дело помаргивал и теребил свою шевелюру.

— Да нигде я не витаю, — тем не менее успокоил он приятеля, — просто никак не могу сосредоточиться на работе.

Роджер усмехнулся.

— Не знаешь, что делать с рыжеволосой красоткой?

— Дело совсем не в том, о чем ты думаешь, — мрачно отмахнулся Николас. — Поверь, Роджер, тут такое закрутилось, что ты и представить себе не можешь!

— Ах, так это все-таки она не дает тебе спать по ночам? — спросил Роджер не терпящим возражений тоном и уселся у окна в противоположном конце кабинета. Он был примерно одного возраста с Николасом, да и в Париж они приехали почти одновременно и сразу подружились.

— Угадал — она действительно совсем лишила меня сна, — признался Николас. — Беда еще в том, что, когда я не могу уснуть из-за нее здесь, она обретается непонятно где.

Усмешка не сходила с лица Роджера.

— Шутишь, наверное? — недоверчиво спросил он, вытягивая ноги и закидывая руки за голову.

Николас удрученно ответил:

— К сожалению, нет. Представь, первый раз в жизни встретил женщину своей мечты, а у, нее голова забита совершенно другими вещами.

— А в чем дело-то?

— Долгая история, — подавленно сказал Николас. — Знаешь, мне сейчас не до рассказов.

Да и кто в них поверит, подумал он про себя.

Брюссель

— То есть как это вы не сможете принять меня? — Джейми вскочила с постели, подброшенная внезапным телефонным звонком. — Разве вы не связались с мадам Кендрик?

— Я говорил с ней, — бесцветным голосом уронил Форрестер.

— И что же?

— Она сказала, что к ней приходила дочь Джеймса Линда. Ну и что? Как я узнаю, что вы то же самое лицо, а не какая-нибудь самозванка?

— Но…

— И Жюльен Арман, и Кендрики — не виделись с Джеймсом Линдом очень много лет, — продолжал он. — Им неизвестно, что он стал изменником родины, хотя это тоже случилось довольно давно.

— Значит, вы мне не доверяете?

— Мисс…

— Послушайте, мистер Форрестер, я вижу, как вы с вашими коллегами из кожи вон лезете, чтобы защитить и спрятать предателя, — сказала она, стараясь не дать ярости вырваться наружу. — Вы не объясните мне, почему?

— На все есть свои причины.

— Ах, в этом я не сомневаюсь, мистер Форрестер, — согласилась Джейми. — Но если вы хоть на миг решили, что я верю тому, что вы мне успели наговорить, вы глубоко заблуждаетесь! — И она швырнула трубку на рычаг с такой силой, что телефонный аппарат издал жалобный звон.

Проклятье, ругалась она про себя. Будьте вы все прокляты, твердила она в ярости.

Левен

Джек Форрестер, высокий, грузный, даже одутловатый мужчина лет за шестьдесят, с костистым, крупным лицом и редеющими седыми волосами, повесил трубку очень медленно, хмуря брови.

— Ну? Поверила? — нетерпеливо спросил стоявший за его спиной мужчина.

Форрестер отрицательно покачал головой.

— Ни на секунду, — тихо сказал он, поворачиваясь к спросившему. — Она очень верит в своего отца. Никто ее не разубедит и не докажет, что он изменник.

— Скверно — для нее самой, разумеется.

Форрестер кивнул, не скрывая огорчения.

— Она что, все еще настаивает на встрече?

— Боюсь, что теперь она этого не захочет, — свирепо рявкнул Форрестер и прошел мимо своего визитера в другую комнату. Тот довольно ухмыльнулся:

— Ну и прекрасно.

Брюссель

Джейми села в машину, взятую напрокат, и бросила сумку со всеми письмами, фотографиями отца и собственными документами — свидетельством о рождении и паспортом — на соседнее сиденье. Николас был прав, гневно думала она, разогревая мотор. Нечего было сюда и соваться. Следовало ожидать, что они будут изо всех сил ей противодействовать, что двери будут захлопываться у нее перед самым носом.