Она поднялась на лифте на шестнадцатый этаж. Первым в ее списке значился Джон Мэтьюз, он сейчас заведовал кадрами.

На лице у строго одетой секретарши, седовласой, с тяжелыми чертами, было выражение ястреба, выслеживающего добычу. Едва Джейми переступила порог приемной, ей показалось, что та сделала движение, чтобы клюнуть ее. При ближайшем рассмотрении Джейми решила, что секретарша злоупотребляет косметикой и что возникшая в ней неприязнь взаимна.

— Чем могу служить? — бесцветным голосом спросила секретарша.

— Мне бы хотелось поговорить с мистером Мэтьюзом, — Джейми изо всех сил старалась быть любезной.

— Вам назначено?

«Цербер у врат Ада», — подумала Джейми и тут же солгала:

— Да.

— Как ваше имя? — Секретарша открыла книгу предварительной записи.

Мимо нее и муха не проскочит, вздохнула про себя Джейми.

— Вообще-то мы точно не договаривались, но дядя Джон сказал, чтобы, когда я бываю в городе, я непременно звонила, а я приехала так неожиданно… — залепетала Джейми.

— Так вы его племянница?

Джейми кивнула. Врубается с ходу.

Тут открылась дверь в дальнем конце приемной и появился высокий грузный господин с редеющими седыми волосами и усами. Очки у него были с толстыми стеклами, а костюм, как определила Джейми, стоил страшно дорого.

— Кора, я… — заметив Джейми, он замолчал и долгое время разглядывал ее. — Джейми? — спросил он. — Джейми Линд?

Она кивнула.

— Господи, как же ты похожа на отца, — покрутил он головой.

Она выдавила улыбку.

— Все так говорят.

— Как давно все это было. Что тебя привело сюда?

— Мне нужно поговорить с вами, мистер Мэтьюз, о моем отце, — тихо произнесла она. — Это очень важно.

Он поколебался, раздумывая, но все же кивнул.

— Пойдем в кабинет.

Джейми торжествующе взглянула через плечо на секретаршу, обескураженно наблюдавшую, как Джейми входит в кабинет, а хозяин его закрывает за ней дверь.

— Садись, — пригласил он, показывая на кресло напротив своего стола.

Джейми уселась и бегло оглядела комнату: ультрасовременно… стекло, хромированный металл… абстрактная живопись на стенах… Неплохо для его положения. Все выдержано в одном стиле, но ничего не говорит о самом человеке.

— Чем я могу быть тебе полезен, Джейми?

Джейми в упор посмотрела на него.

— Расскажите мне про отца, мистер Мэтьюз! — попросила она прямо, опуская светские условности.

Ему не пришлось спрашивать, что она имеет в виду.

— Ты уверена, что хочешь услышать все? — Он взглянул на нее с сомнением.

— Я уже взрослая, — кивнула она. — Выдержу.

Он глубоко вздохнул, помедлил, потом качнул головой.

— Незапятнанная репутация, один из лучших сотрудников, успех за успехом, — припоминая, он в задумчивости покусывал губы. — И вдруг разрыв с Гаррисоном, твоим дедом, когда он застукал его с какой-то женщиной.

— С женщиной? — У Джейми вырвался возглас удивления.

Мэтьюз кивнул.

— Похоже, Колби вбили себе в голову, что на их дочках женятся исключительно ради денег и связей, — продолжал он. — В конце сороковых у твоего отца грудь была в орденах и медалях и диплом имелся, однако не было ни работы, ни опыта. Женившись на дочери Гаррисона Колби, он получил место здесь, в этой фирме. Поговаривали, что ему нравилась младшая дочка, но он женился на Фрэнсис, потому что с ней было проще договориться, особенно если собираешься иметь кого-то на стороне, что, как я слышал, он и делал.

Мысленно Джейми перебирала прошлое, стараясь припомнить хоть малейшую деталь, подтверждавшую слова Мэтьюза. Ничего, ни одной зацепки. Она помнила, как после маминой смерти обострились отношения между отцом и дедом, но до этого все было прекрасно. Конечно, теоретически она допускала существование другой женщины, но не верила в это совершенно, хотя последние годы ее мать и отошла от отца, вечно сидела запершись в своей комнате…

— Мне говорили, его подозревали в растрате, — сказала Джейми, не желая больше ничего слушать о похождениях своего отца.

Мэтьюз нахмурился.

— Я рассказываю тебе все это только потому — тогда об этом ходило много сплетен, — что это было причиной того, что он совершил. — Он закурил толстую сигару.

— Ясно. И все же — что он совершил?

Мэтьюз помолчал, затягиваясь.

— Он разошелся с Гаррисоном сразу после смерти твоей матери. Всем было известно, что она покончила самоубийством, и это только подлило масла в огонь, — вспоминал он. — Гаррисон готов был дать ему под зад коленкой, а над единственной внучкой — над тобой — взять опеку. Джим Линд знал, что проиграет, если дело передадут в суд — с деньгами-то и влиянием Колби! — но все же согласился, чтобы заставить Гаррисона раскошелиться. Линд должен был лететь в Париж, где в декабре шестьдесят шестого ему предстояло заключить важную сделку. Но на встречу он не пришел, и больше его никто не видел.

— И вы во всем этом уверены? — разочарованно спросила Джейми. Он ее не убедил. О размолвке между отцом и дедом она ничего не знала. Вот бабушка — та действительно ненавидела Линда после самоубийства мамы.

— Ну, не совсем. Я же говорю — ходило множество слухов, толков, догадок. Но одно известно всем вполне достоверно: Джеймс Линд исчез с громадными деньгами, и с тех пор его уже никто никогда не видел, — заключил Мэтьюз.

Джейми медленно поднялась.

— Мистер Мэтьюз, долгие годы мне твердили, что отец умер, — сказала она ровным голосом. — Кажется, целую книгу можно составить из всевозможных баек о нем, чего только я не слышала. Но ваша версия, должна признаться, по смелости вымысла достойна премии Пулитцера!

Не сказав больше ни слова, она повернулась и вышла из кабинета.

Второй человек, которого она попыталась разговорить, был не слишком любезен, а третий вообще отказался говорить с ней. Они слепо верили всем нелепицам, которые распускали про ее отца, от адюльтера до растраты, думала она, возвращаясь вечером на такси к себе домой. В их глазах он был виновен во всех смертных грехах, и им не важно, существовали ли какие-нибудь смягчающие обстоятельства или нет. Их не волновало полное отсутствие доказательств. Да пошли они все — разозлилась она. Папочка и тетя Кейт? Немыслимо! А чего стоит сказка о том, будто папа обманом женился на маме, будто дедушка обвинил его в этом и собирался забрать меня? Чистое вранье!

Такси подъехало к дому. Она вытащила из сумки кошелек, расплатилась и, выйдя из машины, рывком открыла дверь подъезда. В переполненный лифт она вскочила, когда двери уже закрывались, и поднялась на свой этаж, молча, не замечая попыток заговорить с ней. Настроения общаться с соседями у нее не было. Нет уж, сегодня увольте.

Выйдя из лифта, она долго рылась в сумке, искала ключи, потом дважды их роняла, так ее трясло от гнева. Отца признали виновным и поставили на нем крест навсегда — таково было суждение его коллег. На черта им было доискиваться до каких-то обстоятельств, тревожиться, не случилось ли с ним какой беды. Их беспокоили только дерьмовые деньги. Пошли они все к черту, с негодованием чертыхалась Джейми.

Войдя в квартиру, она швырнула сумку на пол и вне себя от гнева отправилась на кухню. Она была готова ломать и крушить все вокруг: волна ярости и возмущения буквально захватила ее. Опорожнив одним махом банку сока, чтобы хоть как-то прийти в себя, она сплющила в руке пустую жестянку и пульнула ею в мусорный бак. В спальне она разулась, в бессильной ярости стукнув каждым сапогом об пол, все еще думая о Мэтьюзе и об остальных. Их ответы только укрепили ее в намерении раскрыть тайну, найти истинную причину исчезновения отца.

Чтобы покончить со всем этим враньем раз и навсегда.

— Пусть бы даже его нашли в Сене с перерезанным горлом, их волновало бы только одно — что сталось с дерьмовыми деньгами, — сказала Джейми, когда они с Марти сидели за ужином в «Пестром жирафе». — Я чуть не лопнула от злости!