– Алекс! – крикнула Нили из гостиной. – Ты не знаешь, где у нас лежат сумки с вещами для ночлега? За­втра после праздника мы будем ночевать в школе.

Джо выпустил ее руку и попятился.

– Спокойной ночи, – сказал он, повернулся, вышел и закрыл за собой дверь.

Алекс, замерев, смотрела ему вслед, пока Нили не окликнула ее снова, окончательно разрушив чары.

– Папа, ты в последнее время не делал ничего тако­го, о чем мне следовало бы знать? – спросил Джо, отхо­дя от телефона.

Звонил Томми. Шериф попросил его приехать как можно скорее, но отказался сообщить, о чем пойдет речь.

Тон его был сугубо деловым, и это слегка встревожи­ло Джо. Он знал Томми много лет и понимал: что-то слу­чилось. Они договорились встретиться в десять сорок пять. Если не считать детей, единственным человеком, из-за которого ему мог звонить Томми, был старый Кари. Но дети ушли в школу, и спросить их было нельзя. Поэ­тому он немедленно пошел искать отца.

– Джои, мальчик, ты только представь себе! Этот су­кин сын прошел три четверти мили за одну и десять!

Кари с секундомером в руке стоял у беговой дорожки позади сарая, прислонившись к открытым воротам. По­скольку в этот момент мимо ворот галопом пронесся Виктори Данс под седлом старого жокея Лона Маклауда, ра­ботавшего у них берейтором, Джо без труда понял, о ком идет речь.

– Слушай, папа, Томми попросил меня заехать к нему в офис, и… – закончить Джо не успел. Отец повер­нулся и схватил его за руку.

– Джо, Джо, ты меня не слушаешь! Это же он! Наш счастливый билет!

Джо тяжело вздохнул. Он и правда едва взглянул на высокого рыжего жеребца, легким галопом снова проскакавшего мимо ворот, хотя поднял руку, приветствуя Маклауда, который давал лошади остыть после забега.

– Папа, сейчас у меня есть более важное дело, чем эта четвероногая дохлятина, которую ты уговорил меня купить за тридцать тысяч. Только что мне позвонил Том­ми и попросил приехать как можно скорее. Сказал, что ему необходимо со мной поговорить. Так что скажи мне правду: ты что-нибудь натворил в последнее время?

Кари посмотрел на него с обидой:

– Ничего подобного, черт побери! Почему как чуть что, так сразу я? У тебя трое детей.

– Я подумал об этом. Но они далеко, а ты близко.

– А ты не думаешь, что это может иметь отношение к тебе? Нет, конечно, нет. Ты у нас совершенство.

– Папа!

– Слушай, Джои, сейчас мне наплевать на Томми. Эта лошадь творит чудеса! Она летает! Просто летает!

– Ты можешь поклясться, что ничего не натворил?

– Джои, ты меня не слушаешь!

– Ты меня тоже, черт побери!

Какое-то время отец и сын стояли нос к носу и сер­дито смотрели друг на друга, а потом у Кари заслезились глаза и он резко отвернулся.

– Как ты похож на мать, когда выходишь из себя. Вылитая Луиза. Она редко злилась, но уж если делала это, то хоть святых выноси.

– Ах, папа…

Гнев Джо исчез так же быстро, как и возник, и он обнял отца за плечи. После смерти жены и дочери отец так и не оправился. Хотя с тех пор прошло много лет, до­статочно было одного упоминания о них, чтобы довести его до слез.

– Я тоскую по ней, Джои. По ней и твоей сестре, – тихо сказал Кари. – Иногда ужасно тоскую.

– Папа, я тоже тоскую по ним. – Джо на мгновение стиснул плечи отца, а потом отпустил. Они редко дели­лись чувствами, и Джо решил разрядить атмосферу. – Так ты говоришь, что этот мешок с костями отмахал три четверти мили за минуту десять? Проверь свой секундо­мер. Черт побери, эта машинка старше меня!

– Он служит так же хорошо, как в те времена, когда был с иголочки. Джои, этот Виктори Данс – наш счас­тливый билет! Счастливый билет!

– Ладно, расскажешь позже. – Джо посмотрел на дорожку и снова увидел приближавшегося Виктори Данса. На этот раз жеребец шел шагом и тяжело дышал. – Я должен увидеться с Томми, а в час у меня встреча с несколькими банкирами насчет финансирования на­шей затеи с общественной конюшней. Ты не заедешь за Джен, а? Я могу не успеть.

– Ладно, ладно. – Кари махнул Маклауду, подзывая его поближе. – Лон, скажи моему парнишке, что я еще не выжил из ума: эта лошадь умеет бегать!

Лон, сидевший на коне верхом, кивнул.

– Он умеет бегать, Джо. – Здорово. – Джо посмот­рел на отца. – Так ты не забудешь про Дженни?

– Разве я когда-нибудь забывал про своего малень­кого розанчика? – Кари снова воззрился на приближав­шихся коня и всадника. – Лон, дружище, тебе не кажет­ся, что он слегка разворачивает копыта наружу?

– Да, но, похоже, это ему не мешает.

Джо сокрушенно покачал головой и ушел. Его отец свято верил, что в конце концов появится она – великая лошадь, которая спасет его репутацию, создаст репутацию Джо и изменит всю их жизнь. Эта вера хоть как-то под­держивала его на плаву.

Сам Джо тоже надеялся на это, но не слишком. Он убедился, что чудес не бывает, и больше рассчитывал на собственные усилия по созданию консорциума вкладчи­ков, который мог бы купить Силвер Уандер, пару-тройку других лошадей и тем самым положить начало его обще­ственной конюшне.

Он верил в упорную работу и инициативу.

Не в чудеса. Нет.

Офис Томми находился в крошечном Симпсонвилле. Здесь имелись ресторан, маленький торговый центр, несколько семейных лавочек со всякой ерундой и пер­вая баптистская церковь, которая была единственным двух­этажным зданием в городке и возвышалась над всеми ос­тальными, несмотря на отсутствие шпиля.

Джо доехал туда за десять минут. Рабочее место Том­ми, расположенное в торговом центре рядом с обувной мастерской «Квин-Пик» и скобяной лавкой Гюнтера, на первый взгляд казалось такой же лавчонкой со стеклян­ной витриной. Однако надпись на двери гласила «Офис шерифа», а внутри за стойкой на черном хлорвиниловом кресле сидел помощник шерифа в коричневой форме и что-то писал.

– Привет, Джо! – сказал лысый, дородный помощ­ник Томми, которого звали Билли Крэддок. Он оторвал­ся от своих бумаг и улыбнулся. Билли, которому было уже за шестьдесят, занимал эту должность столько времени, сколько Джо себя помнил. Черт побери, когда Джо был буйным подростком, именно Билли проводил с ним ду­шеспасительные беседы.

– Привет, Билли. Томми здесь?

– У себя в кабинете. – Билли кивнул на дверь, и Джо вошел без всякого дополнительного приглашения.

Кабинет Томми представлял собой комнатку со сте­нами из шлакобетона, выкрашенными белой краской. Комната напротив с зарешеченными дверью и единст­венным окном при необходимости служила арестант­ской. Джо сомневался, что туда попадал кто-нибудь, кроме сквернословящих пьяниц или буйных подростков. Если кого-то нужно было отправить в тюрьму графства, пре­ступник либо сидел с Томми и ждал, пока за ним из Шелбивилла приедет спецфургон, либо Томми отвозил его туда сам. Таков был тихий и мирный Симпсонвилл, снис­ходительный даже к лиходеям.

Томми сидел, положив ноги на стол и забросив руки за голову. Он откинулся на спинку кресла и беседовал с Робом Мейхью, развалившимся в кресле напротив. На стене за головой Томми висела светлая фанерная доска, заполненная всякими объявлениями, в том числе черно-белыми фотографиями «Их разыскивает ФБР». Томми все еще надеялся, что во вверенном ему округе появится звезда преступного мира, и он ее поймает. Кроме того, тут были листовки с объявлениями о пропавших без вести. Одна из них, с двумя фотографиями хорошенькой блон­динки лет восемнадцати-двадцати и юноши того же воз­раста, была относительно новой и висела поверх старых.

– Томми, что стряслось? – без предисловий спро­сил Джо, войдя в комнату.

Он посмотрел на собеседника Томми, тоже старого приятеля по кличке Аттила Великий, ставшего адвокатом.

– Привет, Роб.

Томми и Роб несколько секунд молча смотрели на него. Потом Томми убрал ноги со стола и сел прямо.

– Будь добр пройти и закрыть за собой дверь, – ска­зал он.