— Надеюсь, вы решили освободить дом, мисс Иннес, — сказал он. — Миссис Армстронг снова телеграфировала мне.

— Я не собираюсь покидать Саннисайд, — упрямо сказала я, — до тех пор, пока не получу ответа на некоторые интересующие меня вопросы. Я уеду в тот день, когда найдут убийцу.

— Следовательно, судя по тому, что я слышал здесь, вы вернетесь в город очень скоро, — заметил адвокат, и я поняла, что он подозревает скомпрометированного кассира Торгового банка.

Уже возле самых дверей ко мне приблизился мистер Джемисон.

— Как ваша пациентка? — поинтересовался он со своей странной улыбочкой.

— У меня нет никакой пациентки, — ошеломленно ответила я.

— Тогда я спрошу по-другому. Как дела у мисс Армстронг?

— Э-э… она… очень хорошо, — пробормотала я.

— Великолепно, — весело кивнул молодой человек. — А наше привидение? Угомонилось?

— Мистер Джемисон, — вдруг сказала я, — хочу попросить вас об одной вещи. Приезжайте, пожалуйста, в Саннисайд и поживите там несколько дней. Привидение не угомонилось. Я хочу, чтобы вы хотя бы одну ночь последили за винтовой лестницей. Смерть Арнольда Армстронга знаменовала только начало загадочных событий, но не конец.

Следователь посерьезнел.

— Возможно, я приеду, — сказал он. — Я сейчас занят другими делами… Но… Хорошо, я появлюсь в Саннисайде сегодня вечером.

На обратном пути в Саннисайд мы все молчали. Я посмотрела на Гертруду. В ее показаниях я заметила вопиющее несоответствие, которое, конечно, бросилось в глаза всем присутствующим. У Арнольда Армстронга не было с собой ключа, однако Гертруда, сказала, что заперла восточную дверь. Значит, его впустил кто-то из домашних — снова и снова повторяла я про себя.

Вечером того же дня я со всей возможной деликатностью сообщила Луизе о смерти ее сводного брата. Девушка сидела в кресле, обложенная подушками, и слушала меня молча. Было совершенно ясно, что потрясена она сверх всякой меры. Если я рассчитывала догадаться о чем-то по выражению ее лица, то я просчиталась.

Относительно причин убийства брата Луиза находилась в таком же неведении, как и мы.

Мое приглашение следователя в Саннисайд вызвало неожиданную бурю протестов со стороны Гертруды и Хэлси. К подобной вспышке негодования я была совершенно не готова и не знала, как на нее реагировать. На мой взгляд, мистер Джемисон представлял гораздо меньше опасности, постоянно находясь у меня перед глазами, нежели сидя в городе и подтасовывая улики и мотивы удобным для себя образом, а также получая интересующую его информацию о происходящих в Саннисайде событиях неким оккультным методом. Я была рада его присутствию в доме именно теперь, когда обстановка начала быстро накаляться.

Дела в Саннисайде грозили принять новый оборот. В понедельник или, самое позднее, во вторник доктор Уокер собирался вернуться в свой бело-зеленый домик в деревне, и от отношения к нему Луизы зависело счастье или несчастье Хэлси. Кроме того, скорое возвращение миссис Армстронг, безусловно, означало наше скорое расставание с девушкой, а я успела сильно к ней привязаться за это время.

С того дня, как мистер Джемисон поселился в Саннисайде, в отношении Гертруды ко мне произошла легкая перемена — неуловимая, не поддающаяся анализу, но все же ощутимая. Девушка больше не была вполне откровенна со мной, хотя, надеюсь, ее нежная привязанность ко мне никогда не ослабевала. Тогда я приписала легкое охлаждение Гертруды ко мне тому обстоятельству, что я запретила ей поддерживать любую связь с Джоном Бэйли и отказалась признавать помолвку молодых людей. Большую часть времени Гертруда проводила, гуляя по поместью и по округе. Хэлси целыми днями играл в гольф в местном клубе, а, когда на следующей неделе Луиза покинула Саннисайд, мы с мистером Джемисоном проводили много времени вместе. Он неплохо играл в крибидж, но мошенничал, раскладывая пасьянс.

По прибытии следователя в Саннисайд вечером в субботу я имела с ним серьезный разговор, в ходе которого сообщила о случае с Луизой Армстронг, имевшем место предыдущей ночью на винтовой лестнице, а также о неизвестном человеке, испугавшем Рози на аллее. Мистер Джемисон выслушал меня с интересом и отклонил предложение врезать в восточную дверь дополнительный замок, сославшись на следующий сильный довод:

— Вполне вероятно, — сказал он, — что наш таинственный незнакомец снова вернется в Саннисайд. И нам не следует ничего трогать здесь, дабы не возбудить у преступника никаких подозрений. Я смогу вести наблюдение за дверью по крайней мере половину каждой ночи, и, возможно, мистер Иннес поможет мне. И я бы не стал посвящать в наши дела Томаса. Старик явно знает гораздо больше, чем притворяется.

Я предположила, что, может быть, Алекс, садовник, захочет помочь нам, и мистер Джемисон согласовал все организационные вопросы с молодым человеком. Однако первую ночь мистер Джемисон предпочел дежурить один. Очевидно, ничего не произошло. Следователь сидел во тьме на нижней ступеньке лестнице, время от времени, как он признался впоследствии, начиная дремать. Никто не мог пройти мимо него незамеченным ни вверх, ни вниз, и дверь утром оставалась надежно запертой, какой была с вечера. И все же одно из самых необъяснимых во всей этой истории происшествий случилось именно в эту ночь.

В воскресенье Лидди появилась у меня в спальне с сильно вытянутой физиономией. Она, как всегда, принесла всю мою одежду, но я не заметила ее обычной словоохотливости. Она не развлекла меня сообщением о расточительности новой поварихи и даже воздержалась от упоминания «этого Джемисона», на чье присутствие в Саннисайде смотрела с молчаливым неодобрением.

— В чем дело, Лидди? — поинтересовалась я наконец. — Ты что, не спала сегодня ночью?

— Да, мэм, — сухо ответила она.

— Ты выпила две чашки кофе вечером?

— Нет, мэм, — оскорбленно.

Я резко села в постели, едва не расплескав горячую воду из чашки (я всегда выпиваю с утра чашку чуть подсоленной горячей воды — это очень полезно для пищеварения).

— Лидди Аллен, — сурово произнесла я, — прекрати расчесывать мой шиньон и расскажи, что с тобой творится.

Лидди испустила тяжелый вздох.

— Сначала девушкой, потом зрелой женщиной я прослужила у вас двадцать пять лет, мисс Рэчел, — заговорила она загробным голосом. — Я делила с вами ваши радости и покорно сносила все ваши капризы…

Подумать только! А чего я натерпелась за это время от Лидди с ее сварливым характером!

— …но больше нет моих сил. Мой чемодан упакован.

— И кто же упаковал его? — осведомилась я, предположив по ее замогильному тону, что по пробуждении утром она обнаружила рядом со своей постелью чемодан, упакованный некоей призрачной рукой.

— Я. Мисс Рэчел, вы не хотите верить, что этот дом населен привидениями. Кто свалился в прачечную по бельепроводу? Кто испугал мисс Луизу до полусмерти?

— Именно это я пытаюсь выяснить по мере своих сил, — ответила я. — Но к чему ты клонишь?

Лидди набрала в грудь побольше воздуха.

— В стене кладовой, где стоят дорожные сундуки, за последнюю ночь появилась дыра. Большая дыра — голова поместится. И весь пол усыпан штукатуркой.

— Чепуха, — сказала я. — Штукатурка часто отваливается от стен.

Но Лидди не сдавалась.

— Вы спросите Алекса. Когда он относил в кладовую сундук новой поварихи вчера вечером, стенка была совершенно гладкой. А сегодня в ней появилась огромная дыра, и весь сундук поварихи засыпан штукатуркой. Есть в природе существа, на которые нельзя надеть наручники.

Лидди говорила правду. При первой же возможности я поспешила в кладовую комнату, которая находилась прямо над моей спальней. План третьего этажа здания в целом повторял план второго. Однако конец восточного крыла там оставался недоделанным — в будущем там предполагалось оборудовать танцевальный зал. Комнаты служанок, кладовая для хранения дорожных сундуков и различные чуланы, включая просторное помещение для сушки белья, выходили дверями в длинный коридор, как и все комнаты на втором этаже. И вот в стене кладовой, по словам Лидди, появился свежий пролом.