Теперь все указывало на Джона Бэйли как наиболее вероятного убийцу Арнольда Армстронга.

Гертруда наконец подняла голову и посмотрела через стол на брата.

— Почему он сделал это? — простонала она. — Неужели ты не мог остановить его, Хэлси? Возвращаться в город было чистейшим самоубийством!

Хэлси смотрел в окно неподвижным взглядом и явно ничего не видел.

— Ему ничего не оставалось делать, Труда, — наконец произнес он. — Тетя Рэй, когда в прошлую субботу я встретил Джека в клубе, он был в отчаянии. Без позволения Джека я не могу говорить, но поверь, он ни в чем не виноват. Я… Мы с Трудой думали, что помогаем ему, но ошибались. Он вернулся в город. Разве это не поступок невиновного человека?

— Тогда почему он вообще уехал из города? — спросила я, не убежденная словами мальчика. — Разве невиновный побежал бы из Саннисайда в три часа утра? Похоже, он просто понял, что скрыться ему не удастся.

Гертруда вспыхнула и вскочила на ноги.

— Ты просто несправедлива! Ты ничего не знаешь об этом деле — и обвиняешь Джека!

— Я знаю, что мы потеряли огромное состояние, — сказала я. — И я поверю в невиновность мистера Бэйли тогда, когда появятся факты, ее подтверждающие. Вы якобы знаете правду, но мне ничего не говорите. Что я должна думать?

Хэлси наклонился и нежно похлопал меня по руке.

— Ты должна верить нам, — сказал он. — Джон Бэйли не взял ни пенни чужого. Имя виновного станет известно в ближайшее время.

— Вот тогда я поверю вам, — сумрачно сказала я. — А пока я ничего не принимаю на веру. Излишняя доверчивость не свойственна Иннесам.

Стоявшая у окна Гертруда вдруг обернулась:

— Но когда вор попытается продать акции, его ведь будет легко поймать?

Хэлси снисходительно улыбнулся.

— Этого не произойдет. Ценные бумаги украл человек, который имел доступ к хранилищу. Он использует их как ломбардный залог в другом банке. Таким образом он сможет получить восемьдесят процентов их фактической стоимости.

— Наличными?

— Наличными.

— Но имя вора станет… станет известным?

— Да. Говорю вам: это Пол Армстронг обчистил собственный банк. Это так же верно, как то, что я стою перед вами. Он заработал на этом по меньшей мере миллион и никогда не вернется назад. Я не просто разорен. Теперь я не могу просить руки Луизы, и одна мысль об этом приводит меня в бешенство.

В тот день самые обыденные происшествия таили в себе самые неожиданные возможности, и когда Хэлси позвали к телефону, я перестала симулировать процесс принятия пищи. Спустя некоторое время Хэлси вернулся к столу, и по лицу его было ясно, что что-то произошло. Но заговорил мальчик только после обеда.

— Пол Армстронг, — мрачно объявил он, — умер сегодня утром в Калифорнии.

Гертруда побледнела.

— И единственный человек, который мог оправдать Джека, теперь никогда этого не сделает, — в отчаянии произнесла она.

— И, кроме того, — холодно подхватила я, — мистер Армстронг навсегда лишен возможности защитить себя самого. Когда твой Джек явится ко мне с двумястами тысячами долларов (примерно такую сумму ты потеряла), вот тогда я поверю в его невиновность.

Хэлси отшвырнул сигарету в сторону и обернулся ко мне.

— Ну, приехали! — воскликнул он. — Если бы он был вором, то, конечно, смог бы вернуть деньги. А если Джек невиновен, то скорее всего не располагает и десятой частью названной суммы! Как это похоже на женщин!

Гертруда, которая в начале разговора была бледна и расстроенна, гневно вспыхнула. Она вскочила на ноги и сверху вниз взглянула на меня с презрением очень юной и твердо убежденной в своей правоте девушки.

— У меня не было другой матери, кроме тебя, — напряженным голосом проговорила она. — Я отдала тебе все, что отдала бы настоящей матери, останься она жива: мою любовь и мое доверие. И теперь, когда я нуждаюсь в твоей поддержке, как никогда, ты предаешь меня. Повторяю, Джек Бэйли — хороший и честный человек. А если ты ему не веришь, ты… ты…

— Гертруда, — резко оборвал Хэлси сестру. Она упала в кресло и, уронив лицо в ладони, залилась слезами.

— Я люблю его… люблю. Я никогда не думала, что все так кончится, — прорыдала она в приступе совершенно не свойственной ей слабости.

Мы с Хэлси чувствовали себя абсолютно беспомощными перед столь бурным проявлением горя. Я бы успокоила девочку, но она оттолкнула меня; в страдании ее появилась какая-то новая для меня, странная отчужденность.

Наконец все слезы у бедняжки иссякли, и она могла только судорожно всхлипывать, словно усталый ребенок. Тогда, не поднимая головы, Гертруда протянула мне руку и прошептала:

— Тетя Рэй!

В тот же миг я очутилась перед ней на коленях. Гертруда обняла меня за шею и прижалась щекой к моим волосам.

— А я? — внезапно спросил Хэлси и попытался обнять нас обеих одновременно. Это несколько отвлекло нас, и Гертруда вскоре пришла в себя. После краткой грозы воцарилось затишье. Однако я осталась при своем мнении. Многие обстоятельства дела должны были проясниться, прежде чем я решила бы возобновить свое знакомство с Джоном Бэйли. И, зная меня, Хэлси и Гертруда знали это.

Мы покинули столовую около половины девятого и, по-прежнему всецело поглощенные новостью о крахе банка и смерти его владельца, вышли с Хэлси прогуляться. Скоро к нам присоединилась Гертруда. «Свет густел», если воспользоваться выражением Шекспира, и снова ночь наполняли голоса древесных лягушей, сверчков и прочих крохотных живых существ. Это ночное пение навевало на меня грусть невыразимую, я внезапно ощутила острый приступ тоски по вечернему городу: по стуку конских копыт, огням, голосам и смеху играющих детей. Звезды, почти не заметные в городе при свете электрических фонарей, здесь стали настойчивы и самоуверенны. Неожиданно я обнаружила, что бессознательно выискиваю на небе знакомые созвездия и чувствую себя при этом крохотной и жалкой под высокими черными небесами. Крайне неприятное ощущение.

После того как к нам присоединилась Гертруда, мы больше не вспоминали об убийстве, хотя Хэлси, как и я, ни на минуту, видимо, не забывал о разговоре, имевшем место прошлой ночью. Когда мы прогуливались взад-вперед по аллее, из-за густых деревьев навстречу нам неожиданно выступил мистер Джемисон.

— Добрый вечер!

Он попытался поклониться всем одновременно, включая Гертруду. Девочка никогда не была чрезмерно любезной с молодым человеком, посему лишь холодно кивнула в ответ. Хэлси, однако, проявил больше сердечности, хотя все мы и чувствовали некоторую напряженность. Дети пошли вперед, оставив меня наедине со следователем. Как только они оказались за пределами слышимости, мистер Джемисон повернулся ко мне.

— Знаете, мисс Иннес, — сказал он, — чем глубже вникаю я в это дело, тем более странным оно мне кажется. Мне очень жаль мисс Гертруду. Похоже, Бэйли, которого она так отчаянно пытается спасти, больше, чем простой мошенник. И отважная попытка выгородить его говорит не в пользу вашей племянницы.

Я устремила взор в темноту, где среди деревьев мелькало белое платье Гертруды. Да, бедная девочка действительно отчаянно пыталась выгородить Бэйли. Все ее поступки вызывали у меня только чувство острого сострадания к ней. Если бы она рассказала мне всю правду!

— Мисс Иннес, — говорил Джемисон, — в последние три дня видели ли вы каких-нибудь подозрительных людей на территории поместья? Какую-нибудь женщину?

— Нет, — ответила я. — У меня полный дом чрезвычайно бдительных горничных. Никакая подозрительная женщина на территории поместья не появлялась, иначе Лидди обязательно заметила бы ее. У Лидди не глаза, а телескопы.

Мистер Джемисон казался задумчивым.

— Конечно, может, это ничего не значит, — медленно проговорил он. — Здесь очень трудно составить правильное представление о вещах, поскольку каждый человек в деревне уверен, что собственными глазами видел убийцу — либо до убийства, либо после. А половина местных жителей указывает на одно-два обстоятельства как на решающие в деле. Но кучер наемного экипажа поведал историю, которая может оказаться важной.