Теперь нам предстоял важнейший момент: надо было заново подчеркнуть, какие преимущества имеет для собаки возвращение на зов. По моей просьбе Хайди надставила поводок, так что он стал чуть не вдвое длиннее, чем прежде. На прогулке я попросила ее выпустить поводок не на всю длину, а так, чтобы Бо смог отойти от нее метра на два. Теперь ей нужно было подозвать Бо и наградить его лакомством, если он подойдет. Каждый раз, как Бо делал все правильно, Хайди отпускала поводок длиннее на полметра или метр. Бо всякий раз прибегал на зов, так что скоро поводок был выпущен на длину около десяти метров. В этот момент я попросила Хайди отпустить Бо.

Теперь я хотела, чтобы Хайди, отпустив собаку, проделала все то же, что она делала, пока Бо был на поводке. Поэтому я предложила ей снова позвать и поманить пса. Вскоре стало ясно, что тот тяжкий труд, который Хайди пришлось проделать дома, и все ее усилия окупились. Вкусная приманка притягивала Бо к хозяйке каждый раз, как расстояние между ними увеличивалось. Вскоре он стал прибегать по первому зову даже с расстояния около пятидесяти метров. Спустя месяц прогулки с Бо стали для Хайди тем, о чем она так мечтала, — радостным и приятным времяпрепровождением. Утомительные погони безвозвратно ушли в прошлое. Бо прибегал к ней каждый раз, как она его звала. Лучшего результата и придумать нельзя, особенно если учесть, что Бо похудел, подтянулся и явно был доволен жизнью.

За то время, что я занимаюсь с собаками по своему методу, я поняла одну очень важную вещь: в нашем деле всегда должно быть место для импровизации. Сила процесса, который я разработала, в его гибкости. Его можно изменить и подладить под любой характер и образ жизни. Кроме того, как я обнаружила, занимаясь со своей собственной немецкой овчаркой, этот метод прекрасно подходит для любой собачьей личности. Я постоянно повторяю: чем сообразительнее собака, тем больше она противится переменам. Умные собаки во всем сомневаются, все оспаривают. В каком бы действии им ни предложили участвовать, они хотят знать, зачем это нужно, и требуют объяснений. Вот почему, мне кажется, именно самые яркие и смышленые собаки безоговорочно и с радостью откликаются на мой метод. Они быстро понимают, что он дает преимущества, и с готовностью их принимают.

Немецкие овчарки среди всех пород — в числе признанных интеллектуалов. А среди овчарок мало кто может сравниться по быстроте реакции и сметливости с моей собственной овчаркой Дейзи Мэй. Общаться с Дейзи Мэй было сущей радостью, настолько обаятельной была эта энергичная, полная сил собака. Она легко восприняла мой метод и отлично вписалась в стаю моих собак. А потом, в один прекрасный день, она внезапно бросила мне первый вызов.

Я люблю выезжать на машине за город и всегда беру с собой собак. Однажды мы отправились к тропе для верховой езды, где я всегда отпускала их резвиться на воле. Когда подошло время возвращаться, Дейзи категорически отказалась садиться в машину. Я стояла у машины и терпеливо звала собаку, но она только прыгала вокруг меня.

Конечно, я могла просто схватить ее и силком затолкать в машину. Но я добиваюсь другого: я хочу, чтобы собаки принимали решения сами, по доброй воле. Я хочу, чтобы приятные, положительные ассоциации, связанные с определенными ситуациями, помогали им делать правильный выбор и поступать соответственно. Если бы я просто запихнула Дейзи в автомобиль, то у нее остались бы самые негативные воспоминания о ситуации. Поэтому я решила что-нибудь придумать. Собака продолжала прыгать вокруг, а я села в машину и отъехала. Оставив Дейзи, я предоставила ей выбор. Все в ней кричало о том, что ее место в стае и от этого зависит вся жизнь. Захочет ли она променять жизнь в стае на гордое одиночество?

Проехав двадцать метров, я остановилась, вышла из машины и снова позвала Дейзи Мэй. Она подбежала, но продолжала скакать вокруг. Было ясно, что игра ей понравилась и она желает ее продолжить. Собака по-прежнему отказывалась повиноваться. Тогда я снова села за руль, но на этот раз проехала намного дальше и на большей скорости. Тем самым я задала ей вопрос: действительно ли она хочет оставаться здесь одна? В зеркале заднего вида я видела Дейзи Мэй, которая неслась за машиной. В этот раз, когда я остановилась, овчарка сразу вскочила в машину и уселась рядом с другими собаками. Я похвалила ее за это и дала лакомство.

Работа с собаками чужих людей научила меня тому, что подобные уроки нуждаются в обязательном закреплении, и чем скорее, тем лучше. Поэтому на другой день я решила воспроизвести ситуацию и поехала на то же место. Дейзи Мэй опять отказалась заходить в машину по моему зову. Но теперь я не собиралась играть в ту же игру. Как только собака начала прыгать вокруг меня, я решила показать ей, что у таких действий могут быть серьезные последствия. Я сразу стартовала на большой скорости и проехала почти двести метров прямо по полю. Важно заметить, что все это время мы находились не меньше чем в полукилометре от автомобильных дорог. Дейзи Мэй снова пустилась догонять нас по горячим следам. Я открыла дверь, и она вскочила в салон. После этого мне больше не приходилось проделывать ничего подобного. Дейзи Мэй всегда оказывалась в машине раньше всех остальных собак.

Несколько лет назад, когда я старалась найти связь между поведением домашних собак и поведением волков в стае, мне довелось посмотреть замечательный фильм. В документальной ленте прослеживалась история волков, обитающих в Иеллоустонском национальном парке, расположенном в штате Вайоминг, США. Несмотря на тот факт, что Северная Америка является вотчиной волков, в Иеллоустоне этот вид отсутствовал в течение шестидесяти с лишним лет. Стаю, о которой шла речь в фильме, привезли в парк, чтобы восстановить там вид этих животных. Создатели фильма следили за тем, как волки приживаются и устраиваются на новом месте.

Фильм произвел на меня сильное впечатление и во многом помог свести воедино обрывочные идеи, превратив их в метод, который я теперь и использую. Я получила много полезного, но особенно важны были наблюдения за тем, что происходило в стае, когда волки определяли нового альфа-самца. Предыдущий вожак погиб, стал жертвой пули браконьера, так что во главе стаи оставалась только альфа-самка. Вскоре, правда, появился волк из соседней стаи, желавший занять освободившуюся вакансию. То, что последовало за этим, было поразительно. Пришелец для начала завыл, чтобы проверить, не раздастся ли в ответ низкий вой альфа-самца. Воодушевленный тем, что ответа не последовало, он начал бродить по периметру территории стаи.

Вскоре его заметили, волки отреагировали, приступив к исполнению замысловатого и временами весьма агрессивного ритуала. Они поочередно резко останавливались и демонстрировали агрессию по отношению к самозванцу. Все происходившее напоминало мне какое-то действо североамериканских индейцев, потрясающих копьями и втыкающих их в землю в полуметре от потенциального соперника. Каждый раз волки отступали, прежде чем начать новую демонстрацию. Позы и телодвижения были выразительны и исполнены значения.

Однако пришелец не отступил перед такими угрозами. Он стоял на своей территории, помахивая хвостом, показывая, что не угрожает волкам стаи. В то же время не было в его поведении и признаков слабости. Стая продолжала эти «переговоры» ни много ни мало шесть с половиной часов! Но в конце произошло нечто примечательное. Угрозы и демонстрации прекратились, и волки начали один за другим подходить к претенденту. Для него настало время главного испытания, решалось — всё или ничего: стоило ему дрогнуть, и стая наверняка убила бы неудачника. Но его ждал триумф.

После того как члены стаи засвидетельствовали свое почтение, на сцену вышла альфа-самка. Церемония была завершена выразительным символическим жестом: он положил переднюю лапу ей на плечо, а их головы оказались рядом. В таком положении он оставался каких-нибудь полсекунды. Но этого было достаточно, чтобы все поняли: свершилось! Он стал новым альфа-самцом. Прекрасное, сильное животное, совершенное творение природы. Члены стаи приветствовали его прыжками, явно чувствуя облегчение и радость, оттого что порядок восстановлен и у них опять появился вожак.