— Что случилось? — лицо у графини, спустившейся со второго этажа, было бледным — она явно боялась, хотя чего именно, Володя сказать бы не смог. Вряд ли разбойников. Возможно, она знала, кто сейчас стучится в дверь…

Додумать эту мысль Володя не успел — в комнату стремительно вошёл Филипп, едва не неся на руках молодую женщину в лёгком платье, никак не подходящем для погоды на улице.

— Милорд, там ещё конь во дворе, — доложил Филипп. — Похоже, эта чокнутая на нём прискакала.

Филипп аккуратно положил женщину на кушетку.

— Джером, подогрей вино. — Володя подошёл поближе. — Сударыня… — И тут он узнал её. — Розалия?! Вы?!

Женщина опёрлась о плечо Филиппа и поднялась, тот попытался удержать её, но Розалия просто отмахнулась.

— Милорд… Аливия… Она… врач говорит, что она проживёт максимум два дня… она очень просила привезти вас… чтобы попрощаться…

Графиня чуть охнула, быстро обернулась к Володе, чтобы как-то поддержать его и испугалась… Лицо юноши стало похоже на маску мертвеца, такого выражения никак не может быть у живого человека. Похоже, остальные пришли к такому же выводу и сейчас с ужасом ждали, что будет дальше, наверное, никто не удивился бы, если бы синьор умер прямо на месте. Даже Розалия не осмелилась ничего сказать, в комнате стояла полнейшая тишина, только за окном барабанил дождь. Прошла минута… вторая… Володя медленно повернул голову.

— Джером… — голос совершенно равнодушный и каменно-спокойный… как у могилы, — я велел подогреть вино, где оно?

— Ми… несу.

— Розалия, что с ней?

— Ми… ваша свет…

— Короче. Без обращений переживу.

— Аливия сегодня не спустилась к завтраку. Я встревожилась и послала проведать её Руперта… меня она так и не принимает… Тот поднялся, а потом позвал нас… Аливии плохо было, кололо в боку…

— Справа или слева?

— Что?

— В правом боку её кололо или в левом?

— Я… я не знаю, милорд… Я очень перепугалась и мне…

— Понятно, дальше.

— Осторн отправил за врачом… тогда ещё дождь не такой сильный был… врач пришёл, осмотрел и… и…

— Ясно. Графиня, у вас есть тёплые вещи?

— А… да, есть.

— Одолжите Розалии. Филипп, ты едешь со мной, Джером, на тебе дом, когда я вернусь, не знаю. И где горячее вино?

— Вот, милорд…

— Не мне, Розалии дай выпить.

Абсолютное отсутствие жизни в голосе и намёков на какие-либо эмоции. Даже всегда гордая графиня в этот момент не рискнула вступать в спор и поспешила выполнить все распоряжения, хотя раньше обязательно возмутилась бы, если кто-то осмелился бы помыкать ею.

Володя развернулся и поднялся наверх и тут же спустился с большой сумкой необычной конструкции, которую осторожно водрузил на стол. Филипп и раньше видел её, и синьор обращался с ней очень аккуратно. Что в ней он так и не осмелился спросить. А князь тем временем раскрыл её и стал раскладывать на столе какие-то блестящие коробочки из необычайно светлого металла, какие-то пакетики из непонятного гибкого и прозрачного материала. Оглядел всё это хозяйство, что-то читая на приляпанных к пакетикам бумажкам и что-то бормоча. Потом аккуратно вернул все вещи обратно в сумку, закрыл её. Из шкафа достал накидку и набросил на себя, даже привычной кольчуги не надев.

— Ваша Светлость, мечи… — осмелился напомнить Филипп.

Володя на мгновение замер, потом снова поднялся к себе и вернулся опять без кольчуги, но уже опоясанный мечами. Филипп хотел было взять сумку на столе, но Володя решительно отстранил его и взял сумку сам, не забыв у входа захватить ещё и посох.

Странная кавалькада неслась сквозь дождь — впереди юноша, обращающий мало внимания на непогоду, позади всадник с женщиной на луке седла, закутанной во множество накидок и завёрнутой в плащ. Филипп изредка с тревогой посматривал на господина, который каким-то чудом умудрялся отыскивать правильную дорогу сквозь стену дождя. Он сам вынужден был быть постоянно настороже, чтобы не отстать и не потеряться. Вот и приходилось всматриваться сквозь пелену дождя. Вольдемар замешкался только один раз, когда они выехали на перекрёсток, что и позволило его догнать.

— Милорд, вы уверены, что правильно выбрали дорогу?

Князь привстал в стременах и махнул вдоль улицы.

— Сейчас по ней до смоляного склада, а дальше уже по прямой почти до рынка.

Филипп тоже привстал, пытаясь понять, каким образом Вольдемар определил, где они находятся, но ничего сквозь дождевую завесу не увидел. А тут ещё ветер швырнул ему в лицо капли дождя.

Если смоляной склад и трудно было различить, то запах от него, пробивающийся даже сквозь такой ливень, невозможно спутать ни с чем. Филипп глянул в спину синьора и покачал головой — похоже прогулки по городу этот странный князь совершал не просто так, а изучая его. Впервые в голову Филиппа закралась мысль, что этот князь может оказаться шпионом, возможно даже самого Эриха.

Осадив коня у ворот, Володя заколотил в них посохом. Стучал он до тех пор, пока не раскрылась калитка и не показалась чья-то крайне недовольная физиономия. В тот же миг Володя оттолкнул слугу и вошёл во двор. Тот что-то возмущённо вякнул, но его слушать никто не стал, а через мгновение заскрипели ворота. Филипп, подхватив под уздцы коня господина, въехал во двор.

— Да как вы… Да я сейчас… — возмущался слуга, но тут разглядел, кто находится в седле второго всадника и всплеснул руками. — Батюшки! Госпожа! — Он вдруг икнул и поспешно помчался к дому, проскочив мимо очередного слуги.

Филипп помог Розалии сойти с коня и, поддерживая её, направился в дом, передав поводья опешившему второму слуге. Володя ждать их не стал и уже раскрыл дверь в дом, не дожидаясь чьих-либо приглашений.

Осторн, вышедший в коридор, чтобы посмотреть, что за шум, замер в проходе, раскрыв в удивлении рот.

— Князь?! Вы?!

— Где она? — Володе совсем не хотелось терять времени на объяснения.

Осторн машинально бросил взгляд на лестницу, ведущую на второй этаж, но больше ничего сказать не успел. Володя посмотрел туда же, кивнул и направился к лестнице, скинув накидку на ближайшую подвернувшуюся лавку.

— Князь, стойте! — Осторн вышел вперёд, загород собой проход. — Позвольте дочери хотя бы умереть… — Что он хотел сказать дальше, осталось загадкой, поскольку как раз в этот момент в сени вошла Розалии, поддерживаемая Филиппом. — Дорогая! — Купец с какой-то обидой посмотрел на жену, потом шагнул к ней, на мгновение освобождая дорогу.

Володя ждать чем закончится встреча не стал и проскользнул у Осторна под рукой. Купец растерянно моргнул, развернулся и помчался следом.

— Стойте, князь!

За мужем, оттолкнув поддерживающую руку Филиппа, побежала и Розалия, на ходу распутывая все платки и скидывая накидку прямо на лестницу. Филипп растерянно застыл, а потом помчался следом.

Володя стремительно шагал по коридору, на ходу распахивая все двери, не обращая внимания на возмущённые взгляды слуг и служанок. Из-за этого Осторну удалось догнать Володю и встать перед одной из дверей.

— Прошу вас, князь, — чуть не плакал он. — Дайте ей хоть умереть спокойно…

Лицо Володи дёрнулось, он наклонился вперёд.

— Вы действительно хотите, чтобы она умерла? — прошептал он.

— Я могу оплатить лучшего в городе врача, — тоже прошептал он, стараясь, чтобы не слышала дочь за дверью. — От этой болезни нет лекарств.

— И вы считаете, что я не имею права увидеться с ней? — Что-то в голосе этого юноши заставило купца вздрогнуть, но решительности у него не убавило. Тут вперёд вышла Розалия.

— Дорогой… это была просьба Аливии… Неужели ты не хочешь выполнить её просьбу сейчас?

Купец как-то разом поник, растеряв всю решительность. Потом вздохнул и отошёл в сторону. Володя кивнул, положил руку на ручку двери и на мгновение замер, прикрыв глаза, вздохнул, чуть улыбнулся, после чего распахнул дверь и вошёл…

Аливия лежала на кровати, свернувшись калачиком и тихонько постанывая, одеяло сбилось и сползло на пол, а служанка, сама бледная и в слезах, как раз пыталась снова укрыть молодую госпожу.