— И война эта, судя по всему, продлится ещё долго. Год точно. И если за это время вы не сможете самостоятельно обрасти связями, знакомствами, закрепиться, то… вряд ли вы тогда сможете управлять герцогством даже с королевской поддержкой.

— Что-то мне это напоминает… — Володя демонстративно потёр лоб, изображая задумчивость. — Точно! В детстве! Если ты не прыгнешь с этой скалы в море — ты слабак! У нас про такое говорят «взять на слабо».

— Вот видите, у вас даже название есть.

Володя хмыкнул, но тут же снова посерьёзнел.

— Мне надо подумать.

— Я не требую ответа прямо сейчас. Предлагаю вернуться в Тортон, там можете переговорить с людьми… Лигур обещал принести лично вам присягу, если вы согласитесь с моим предложением.

— И тут успели?

— Как я говорил, я хорошо подготовился к разговору. Как видите, мы предлагаем вам этот титул не просто так, а осознавая, что у вас есть некоторые ресурсы в руках, которых так не хватает Локхеру. Бывшие рабы нам служить не будут, в лучшем случае пойдут в наёмники, но вот вам они охотно присягнут, вы сумели произвести на них впечатление. Лигур однозначно поддержит, поддержит кое-кто из офицеров Конрона, что не его вассалы. Да и сам Конрон согласился встать под вашу руку в предстоящем деле.

— Господин Ленор Алазорский, не давите на меня. Мне надо подумать хотя бы два дня.

— Я не тороплю, милорд. У вас есть эти два дня. Так вы вернётесь со мной в Тортон?

Володя вздохнул.

— Наверное, это будет лучшим вариантом. Надо будет действительно переговорить с людьми. Но вы меня всё же удивили… не думал, что… — Володя замялся, не зная, как подобрать слова.

— Что чужеземцу предложат такой пост? — помог ему герцог? — Естественно, я навёл о вас справки. Рассказывали вы о себе много, но тем не менее умудрились сказать очень мало. Вы из благородной семьи, в результате предательства ваши родители и младшая сестра погибли, а вы вынуждены были бежать и скрываться на улице. Потом вас отыскал друг вашего отца и определил в военную школу, а потом вы каким-то образом оказались здесь…

Вопрос был слишком явным, чтобы его игнорировать. Герцог требовал ответной откровенности. Володя задумался, герцог ему не мешал.

— Вы понимаете, милорд, что откровенность поможет нам лучше понять друг друга? И я должен учитывать риск. Если из этой Российской империи прибыли вы, то почему не могут прийти другие? Почему пришли вы?

Володя поморщился.

— Другие не придут. Это невозможно в принципе. Помните я говорил про потерпевшего крушение? То, что я попал сюда добровольно — ничего не меняет. Почему? Пусть это будет долгом. Был приказ императора и я, как его вассал, подчинился. Дома меня всё равно ничего не держало.

— А предатель, из-за которого погибла ваша семья?

— К тому времени, как я мог отомстить он уже погиб. Взять власть оказалось легче, чем её удержать. Так что меня не держала даже месть. — Володя нахмурился. — Знаете, я до сих пор этого не понимаю. Он же всегда был рядом с отцом… со мной и сестрой гулял часто… я его до двух лет с папой путал. Дядя Игорь он же был для нас как член семьи… Почему?

Последний вопрос вырвался с болью и непониманием. Герцог нахмурился, понял, что такое не сыграть и так претворяться невозможно.

— Власть, как я понимаю.

— Власть? Какая власть? — Володя уже пришёл в себя и успокоился, по крайне мере внешне. — Не знаю. На мой взгляд никакое положение, даже самое высокое, не стоит жизни близких людей.

— Многие с тобой бы не согласились, — не очень весело улыбнулся герцог.

— Возможно потому, что они никогда не теряли по настоящему близких людей. В любом случае, — добавил мальчик, подумав, — я бы не стал им завидовать, их удел — вечное одиночество.

Герцог помолчал, отхлебнул вино.

— Ты поэтому так привязался к Аливии?

— Первый человек, с кем я познакомился в Локхере. Она очень помогла мне… если вы никогда не были одиноки, вы не поймёте как важно, когда есть кто-то, кто тебя ждёт… И она очень похожа на Ленку… не внешне, поведением. Первоначально было это, а потом…

— Потом ты уже привязался к ней просто потому, что она есть.

Герцог сейчас был очень задумчивым. Исчезла его порывистость в движениях, резкие вопросы, выводящие из себя собеседника.

— Что же касается, почему я тут — это был эксперимент с билетом в один конец. И второй раз произвести его не получится.

— Что ж… не знаю почему, но я тебе верю, — герцог поднялся. — Надеюсь, когда мы узнаем друг друга получше, а я весьма надеюсь, что мы станем настоящими друзьями, ты расскажешь правду до конца — мне на самом деле интересно откуда ты и почему оказался здесь. А так же очень интересно послушать о твоей родине. Наверное, удивительная страна если в ней живут такие люди, как ты.

В этот момент в дом осторожно заглянул кто-то из слуг герцога, неуверенно огляделся, увидел герцога и облегчённо вздохнул.

— Ваша светлость! Ваша светлость! Вы уже почти пять часов тут… даже еды не просите…

— Всё нормально, Ольг. У нас с князем был очень важный и интересный разговор. Князь, вы со мной вернётесь в Тортон?

— Если вы поедете не сейчас, то да. Мне нужно будет отыскать моего секретаря, которого я оставил неподалёку… на всякий случай.

Герцог хмыкнул, понял о каком случае он говорит.

— Уже вечер почти, так что возвращаться на ночь не будем. А завтра утром мы вас, князь, обязательно дождёмся.

— В таком случае до завтра, ваша светлость.

— До завтра, ваша светлость, — улыбнулся герцог Алазорский, вежливо кивнул Володе и даже придержал перед ним дверь, когда тот выходил. Испуганный слуга озадаченно покосился на своего господина, но ни о чём спрашивать не рискнул. Герцог же ещё некоторое время задумчиво смотрел на закрывшуюся дверь.

— Ольг, — негромко позвал он, — прикажи подготовить мою травяную настойку и приготовь мне постель.

— Но, господин, вы же хотели сегодня вернуться в Тортон…

— Вернёмся завтра к обеду. Отправь гонца, пусть сегодня моего возвращения не ждут.

— Но…

Герцог чуть обернулся и все возражения замерли на губах слуги. Поклонившись, он выскочил из дома, предпочтя в этот момент находиться как можно дальше от синьора.

В Тортон Володя въезжал вместе с герцогом Алазорским. По дороге герцог старательно пытался разговорить Володю, рассказывая разные случае из жизни, которые, по его мнению, могли заинтересовать мальчика, делился воспоминаниями. Володя согласно кивал, смеялся где нужно, тоже что-то рассказывал, но вовсе не то, что хотели от него услышать. Герцог хмурился, и пытался зайти с другой стороны, начиная рассказывать о новых веяниях в науке и искусстве. Он оказался на редкость образованным человеком для своего времени и многим интересовался и здесь ему удалось вызвать интерес у собеседника. На этот раз ему удалось вызвать интерес. Володя слушал, иногда задавал уточняющие вопросы, пытаясь разобраться в представлениях местных о мире — раньше-то как-то недосуг было. Но и тут он спорил только если были незначительные ошибки. Если же герцог начинал нести откровенную чушь… нет, не потому, что был глуп, просто все новейшие представления местных учёных о мире были настолько порой несуразны, что хотелось смеяться. Герцог же в данном случае просто следил за новейшими веяниями в науке и теперь повторял их, порой добавляя свои размышления по тому или иному вопросу.

Причины этого разговора Володе была ясна совершенно отчётливо — герцог изо всех сил пытался хоть что-то узнать о собеседнике, вызвать его на разговор, узнать уровень его образованности. Во втором случае Володя охотно шёл навстречу, поправляя детали в математике, слушая размышления о стихосложениях, но когда разговор заходил о мире и его физическом устройстве предпочитал только слушать, изредка задавая уточняющие вопросы. Ну ведь тяжело всерьёз спорить, когда ему пытаются доказать о плоском строении мира или о божественной энергии, которая заставляет гореть дрова и сверкать молнии. Чтобы представить себе последние веяния среди местных учёных Володя оживился и стал закидывать герцога вопросами.