Имя Мелкора давно было на устах в Нуменоре. Все больше людей обращались в веру в нового сильного Бога. Поэтому многие приветствовали строительство храма. Алтарь Эру на вершине Менелтармы был заброшен несколько поколений тому назад, и народ устал жить без бога. Нуменорцы все-таки опасались гнева Валаров, вот Мелкор и был призван уберечь их от нежелательных выходок эльфийских покровителей. Мелкор будет их собственным Богом, его не надо будет делить с их врагами — эльфами, и время покажет, который из двух соперничающих народов будет хозяйничать в этом мире.
Самый разношерстный люд собрался, чтобы строить храм. Было сказано, что каждый, кто примет в этом участие, обретет бессмертие после земной жизни. Могущественный Мелкор заберет всех угодных ему в чудесную страну, где люди больше не будут знать ни старости, ни болезней, ни горя. Остряки возражали, что такое легко обещать, а вот как насчет того, чтобы обрести бессмертие уже в этой жизни! Саурон объяснил им, что пока Валары не изгнаны из Эа, они требуют соблюдения своих законов. Они не заинтересованы в том, чтобы человечество развивалось, и добровольно не откроют тайну бессмертия, потому что больше всего боятся, что люди станут равными им.
Валары — Боги, принадлежащие Эа. Они могут процветать только здесь, вот они и цепляются за власть в этом мире. Мелкор же знает много миров, много звезд, не похожих друг на друга. Он не привязан ни к одному месту и хочет, чтобы люди освоили эти безграничные пространства, одушевили их своим присутствием. Знания Мелкора беспредельны, и он стремится передать их людям. Сейчас нуменорцы плывут неделями от одной земли до другой, и им невдомек, что на этой бескрайней планете есть благословенные места, о которых они и не слышали. Мелкор научит их создавать корабли, которые не по морю, а по небесному океану вмиг донесут их до самых дальних миров! Люди смогут опускаться в пучину океана, они изучат все повадки подводных обитателей и смогут заготовить такие запасы еды, что заботы о хлебе насущном уже никого не будут тревожить. Мелкор также научит людей не бояться стихий, а управлять ими, он сделает человека хозяином Вселенной.
Люди внимали сладкоречивому вассалу Мелкора, затаив дыхание, и с трудом верили, что все это когда-то будет возможным. И не было недостатка в строителях храма, воодушевленных верой, по которой так истосковались их души!
А те, кто не строил, удивлялись тому, как быстро растет новый храм, какие мощные у него стены, превосходящие по толщине в два раза городскую стену Арменелоса. Снаружи храм облицевали полированными плитами из обсидиана? — черного вулканического стекла, привезенного из Мордора, а изнутри — инкрустировали яркими самоцветами. У всех входящих в храм слепило глаза от роскоши и великолепия убранства. Колени невольно подгибались, и робкие души безвольно подчинялись могущественному Богу. Никто не посмел взять себе даже самого маленького камешка.
Храм имел цилиндрическую форму, а на его высокие стены водрузили серебряный купол, блестящий в лучах полуденного солнца, багровеющий на закате, мертвенно мерцающий при луне. Пугающе страшным и чужеродным смотрелся он на фоне белокаменного Арменелоса. Противоречивые чувства испытывали даже те, кто строил храм, но люди ободряли друг друга, пытались убедить себя, что он красив! Надо просто привыкнуть к его виду, награда велика — бессмертие в следующей жизни, там им откроются новые миры, там они будут свободны и счастливы.
Те же, кто не принял веру в Мелкора — Моргота, взирали на чудовищный храм в отчаянии, и холод заползал в их души. Черная махина закрыла небо.
В Роменне, к несказанной радости Верных, дерево Нимлот все же пробилось к свету. Робкий росток крепчал и выпрямлялся, а вместе с ним поправлялся Исилдур. Амандил, который был уверен, что раны Исилдура смертельны, не однажды благословил удивительное дерево, он понял, что это Нимлот борется за выздоровление своего спасителя. Когда молодое деревце поднялось на двенадцать дюймов, гордо расправив нежные листочки, темно-зеленые сверху и серебристые снизу, Исилдур стал прежним. От ран его не осталось даже шрамов. Семья ликовала, и все поздравляли друг друга. Давно уже не было подобного настроения в доме Верных, в эти трудные времена любая радость переживалась ярче, чем прежде.
Амандил позвал всех друзей на ужин в честь выздоровления Исилдура и успеха его отчаянного похода, о котором когда-то сложат легенды. В доме Амандила собрались семьи элендили и те немногие эльфы, которые, несмотря ни на что, остались жить в Нуменоре. Им приходилось скрываться. Элендили вызывали недовольство короля и были у него в опале, эльфы же считались его врагами, так что убить эльфа стало поступком, достойным преданного гражданина, и охотников на эльдаров появилось немало. Среди друзей в Роменне, где шпионов короля знали наперечет, эльфы были в безопасности, но и там жизнь была слишком тревожная. Все они близко к сердцу принимали творящееся в Нуменоре беззаконие и надеялись, что тяжелые времена не будут длиться вечно и страна очнется от дурмана, нагнетаемого Сауроном.
В тот вечер надеждой воспрянули их души, все радовались, и легкое вино подгоняло веселье. Айрен и Дориан тоже были там. Больше всех на пиру обращала на себя внимание Лиэль, их дочь. С самого рождения она была очень резвой девчонкой, и Айрен недоумевала, как у таких уравновешенных и рассудительных родителей могла вырасти такая бесшабашная дочь. Лиэль постоянно попадала в самые невероятные истории и, казалось, совсем не знала страха, она изрядно потрепала нервы своим родителям! Но вот теперь она подросла, и Айрен уже ко всему привыкла. Лиэль танцевала в зале, а ее звонкий, счастливый и еще такой детский смех развеивал въевшуюся в сердца людей и эльфов грусть еще лучше, чем вино. Больше всего кудрявая шалунья вертелась вокруг виновника торжества, чей поступок так восхитил ее и сразу выделил в самом выгодном свете среди других достойных и привлекательных юношей. Исилдур, ощущая ее повышенный интерес, ярко краснел и сверкал глазами.
— Исилдур, Исилдур, — нетерпеливо шептала она ему на ухо, — пойдем в сад, ты покажешь мне, как тебе удалось проникнуть в город, украсть плод и удрать от погони, иначе Лиэль умрет от любопытства, умрет из-за тебя! — и ее маленькая ручка дотронулась до его ладони под столом.
— Ладно, Лиэль, — согласился польщенный Исилдур, и они выбежали в сад, держась за руки.
— Тут прохладней! — глубоко вздохнул Исилдур и устроил целое представление перед хохочущей Лиэль: он крался между деревьями, как лесной кот, показывал, где и каких стражей обошел и обхитрил, и даже залез на дерево, чтобы она поняла, какой высокой была стена. А она всюду следовала за ним и восхищенно внимала рассказу. Вот герой бросился вниз с дерева и рванулся к кусту шиповника, словно это был настоящий Нимлот, затем он сорвал розу и вручил ее Лиэль, которая уже была рядом. У него перехватило дыхание.
— И потом, — продолжила Лиэль за него (ведь на самом деле она слышала эту историю больше десяти раз), — они вшестером кинулись на тебя и схватили… вот так, — и она тонкими пальчиками сжала плечи Исилдура, куда нежнее, чем это сделали бы стражники. — Вшестером они напали на тебя, и ты вырвался!
Глядя прямо в ее широко распахнутые, изумленные глаза, Исилдур тихо сказал:
— Если б ты была на их месте, я бы не вырвался…
Лиэль быстро спрятала руки за спину и улыбнулась лукаво.
— И все-таки… как ты убежал, Исилдур?
— А вот, смотри! — помедлив, Исилдур развернулся и попробовал повторить свой трюк, с разгону взбежав на дерево. Но дерево не было таким ровным, как стена, и Лиэль ахнуть не успела, как Исилдур рухнул вниз с довольно большой высоты и упал на спину.
— Ты не сильно ушибся? — подскочила она к нему.
— Да… хорошо, что не в пруд грохнулся, — водоем был рядом. — Было бы нелепо сломать себе что-нибудь, показывая милой Лиэль, как похищаются драгоценные плоды… — простонал Исилдур.
— Прости меня, Исилдур! Я так горжусь тобой, ты необыкновенный, настоящий герой! — она помедлила. — Может быть, герой захочет какой-нибудь награды от прекрасной дамы?
