— Нет, не надо. Ничего не бери, это все чужое! — предостерегающе воскликнула Мириэль, которой почему-то стало страшно.

В это время маленькая звездочка сорвалась с неба и стремительно понеслась вниз.

— Загадывай желание! Мирэ! — крикнул Юниэр и подставил ладонь.

— Сделай так, чтобы мы никогда не расстались, — прошептала принцесса.

Лучше бы они не заметили этой звезды, потому что она упала не с настоящего, а с зеркального неба и, следовательно, все желания исполняла наоборот. Звезда шлепнулась прямо в ладонь Юниэра, и он ощутил приятный холодок.

— Какая простая и тонкая работа! — восхитился Юниэр. — Спасибо за подарок, Горудун!

Если бы Горудун был там, то он бы ответил: «Не стоит благодарностей».

— Назад? — улыбнулся Юниэр. Мирэ кивнула. Они обнялись и, оттолкнувшись от дна, в тот же миг оказались на берегу и пошли из леса в свой привычный мир. Возвращаться было трудно, ноги словно приклеивались к земле, и казалось, что кто-то жалобно зовет их и причитает о том, как нужны они там, как жестоко предавать красоту, которая нуждается в них. Но для Юниэра это было уже делом принципа — уйти оттуда, откуда еще никто не вырывался. Его упрямство помогало Мудрене вытягивать их из Зачарованного леса.

Едва они выбрались в безопасное место, как оба рухнули на траву без сил. Изнемогла совсем и Мудрена, голова у нее кружилась, веки слипались. Хоббиты принесли в шалаш сена и устроили для нее мягкое ложе.

Юниэр проснулся от голода. Солнце сияло высоко, и он определил, что уже полдень. Мириэль спала, и он решил пойти поискать какой-нибудь еды. В кустах шевелилось и пищало что-то белое. Юниэр осторожно подкрался, мечтая о жирном зайце, и схватил животное за бока. Зверь и не пытался вырваться. Это был щенок с темными умными глазами и черным блестящим носом. Он вильнул хвостиком и лизнул руку Юниэра. Съесть его было бы просто преступлением. Юниэр поднял щенка с земли.

— Что, малыш? Твоя большая белая мама где-нибудь поблизости?

Щенок взвизгнул протяжно и жалобно, из чего можно было заключить, что он совсем одинок и брошен. Юниэр прихватил его с собой. Очень скоро они вошли в дружелюбную, тенистую рощу. Юниэр обрадовался: еще раньше, когда он участвовал в походах по Средиземью, такие деревья были редкостной находкой для воинов. Их замечательные плоды утоляли самый зверский голод. Юниэр сорвал несколько самых крупных и сочных плодов и поспешил к спящей подруге.

— Смотри, кого я тебе принес! — разбудил он Мирэ. — Спешу сразу его тебе подарить, чтобы ты о нем заботилась, кормила и купала часто, потому что он белый и быстро пачкается. И не вздумай отказываться, это — подарок от самого сердца.

— Какой хорошенький! Мягкий. Где ты его нашел?

— Недалеко, в кустах. И сразу подумал, что тебе его очень не хватало.

— Спасибо, Юни, мне он нравится.

Они поели и вспомнили о хоббитах.

— Как ты думаешь, что с ними стало? — спросил Юниэр.

— Не очень-то мы им помогли, — вздохнула Мириэль.

— Может еще не поздно? Пойдем-ка в Грибной Рай, узнаем, как обстоят дела.

В Грибном Раю был пир горой. Хоббиты радостно приветствовали возвратившихся из путешествия Шумми и Буги, а также Лавашку, которую считали без вести пропавшей. Лавашка стала предметом всеобщего внимания, она рассказала всем подружкам, как Шумми рисковал жизнью ради нее, как он спасал ее от Остервенелой бороды и его братьев. Она, конечно, всячески приукрашивала историю своего освобождения романтическими подробностями, и все хоббитянские девушки сгрызли себе ногти от зависти. Хоббиты веселились, но Буги был печален.

— Шумми, — дергал он за рукав своего друга, — ты правда думаешь, что они вернутся? Может, она наврала?

— Ну зачем ей врать, — раздраженно отвечал Шумми,? — сказали тебе, придут они, значит придут. Не наводи тень на ясный день.

Буги думал: «Как всегда я нигде не нахожу понимания. К чему ей врать? Смешной вопрос. Чтобы не ударить в грязь лицом. Как же, сознается она, что ничего не вышло из ее колдовства. Кто же ее уважать будет? Ох, не увидеть нам больше их». — Так причитал Буги, наблюдая исподтишка за молодой колдуньей с хитрыми раскосыми глазами, которая жевала себе вишни и бесилась на празднике больше всех. Но мрачные ожидания Буги на этот раз не оправдались. Юниэр и Мириэль все-таки пришли в Грибной Рай.

Хлебосольные хоббиты тут же позвали их к столу, ломившемуся от яств. Местные музыканты дули в трубы и били в барабаны, а хоббиты плясали и водили хороводы.

— Никогда не видел столько довольных малышей сразу,? — шепнул Юниэр на ухо жене. — Как ты думаешь, есть у них какие-нибудь проблемы?

— Ни проблем, ни хлопот! — радостно запели в ответ хоббиты, обладающие поистине великолепным слухом. — Добро пожаловать в Грибной Рай. Как же вы вернулись из Зачарованного леса? Расскажите, как там? — в устах хоббита этот вопрос звучал обыденно, как если бы вас спросили: «Приятно ли вы отдохнули у родственников вашей жены?»

Буги и Шумми обнялись с друзьями и поздравили их с возвращением.

— Запомните, — поучал Шумми, — деревья со светлячками по всей границе опасны, и больше никогда туда не ходите. Вызволить вас оттуда было куда труднее, чем справиться с нашим врагом.

— Так значит, вы одолели его самостоятельно?! Я всегда верил в хоббитов! Какой же ты молодец, Шумми! Как это случилось?

Шумми замялся, переступая с ноги на ногу.

— Ну… мы не совсем сами управились… Нам, конечно, помогли немного… Точнее, за нас почти все сделали… Если уж совсем откровенно, то, когда мы пришли, все уже было готово.

— Ты говори вразумительно, что же произошло?

— Одна ведьма, — ответил Буги вместо Шумми, — она этого проглота хвать за жабры, а потом длинным ногтем мозги ему вправила. И стал он безобидным корнеедом.

— Ты нас опять разыгрываешь, Буги? — засомневалась Мириэль

— А мне и подавно вас слушать забавно, — услышали они голос позади себя и, обернувшись, увидели Мудрену.

— Э… леди, — перестраховался Буги, — если я вас ведьмой назвал, то это любя. Я ничего дурного не имел в виду.

Мудрена ответила снисходительной усмешкой. Она внимательно изучала Юниэра.

— Я вижу союз двух великих сердец.

Скажи, нуменорец, кто был твой отец?

Юниэр пришел в замешательство, откуда ей знать, насколько труден для него этот вопрос. Он был уверен, что никогда не встречал ее раньше.

— Поскольку мы не знакомы, леди, позвольте сначала представиться. Мое имя Юниэр, а это моя жена — Мириэль. Как зовут вас, скажите, если хотите?

— Где как, ну а тут Мудреной зовут, — она улыбнулась и протянула руки к белому щенку, тот сразу затявкал и завилял хвостом. Он почти вырвался из рук Мириэль и прыгнул к Мудрене.

— Ну что ж, расскажи мне, пропавший бесенок,

Где ты побывал и кого повстречал,

Что кушал мой толстый мохнатый волчонок,

Кого испугался и где ночевал?

— Простите, мы не знали, что это Ваш щенок, — сказала Мириэль с досадой. Мудрена ей сразу не понравилась. Во-первых, она не сводила глаз с ее мужа, во-вторых, забрала щенка.

— Я даже успел подарить его своей жене. Но ничего, хорошо, что мы его прихватили.

Мудрена опять впилась в Юниэра долгим проницательным взглядом, потом она вернула щенка Мириэль и голосом, не допускающим возражений, сказала:

— Отдать его вам для меня не потеря,

Ты право имеешь на этого зверя.

Маленького волчонка окрестили Олвиком — подаренным дважды. С тех пор Мириэль не расставалась с ним.

Друзья праздновали вместе с хоббитами день освобождения от врага и пели гимны благополучным дням без приключений, так как все хоббиты уверены, что приключения привносят с собой в жизнь не разнообразие, а безобразие, и без них куда спокойнее жить.

Что-то было не так. Жизнь среди хоббитов не радовала Мириэль. Но не они были тому виной, а колдунья. Ей рассказывали, как Мудрена восемь дней не спала, медитировала и охраняла их от чар Горудуна. Им-то с Юниэром казалось, что они провели в Зачарованном лесу не больше суток. Она должна была чувствовать благодарность к Мудрене, но не могла себя заставить быть хотя бы просто дружелюбной, так как заметила, что странная девушка заглядывается на ее мужа, а Юниэр проникается по отношению к ней все большим интересом. Он почти перестал подходить к Мириэль и разговаривать с ней. Зато подолгу беседовал с Мудреной, с жад-ностью поглощая каждое слово ее птичьей речи, которую Мириэль терпеть не могла. Измученная подозрениями принцесса не выдержала и высказала Юниэру свои соображения.