— Что все это значит? — нахмурился Тим Огнеруд. — Зачем вы устроили такой переполох?

— Думали вас вытащить, — сообщил Буги как ни в чем не бывало. Напряженное молчание окружающих побудило его добавить: — Но еще не время, на улице пока намного хуже.

— Да-а, — протянула Лавашка, — я от вас большей выдумки ожидала.

— Прости, что разочаровали, — огрызнулся Шумми, — сидела бы в Грибном Раю, не случилась бы вся эта заварушка.

— А тебя никто и не просил вмешиваться.

Между тем принцесса продолжала битву не на жизнь, а на смерть. Она была уже у самого входа в пещеру. Орки — свидетели поединка, пока не могли сориентироваться и, натыкаясь друг на друга, суетились в зале «Прибытие». Мириэль чувствовала, что силы оставляют ее.

— Олвик! Беги в пещеру! — приказала она, но не могла увидеть, выполнил ли он ее команду. Ослепленная молниями, едва живая, она отступила под своды пещеры и с помощью магии вызвала обвал, замуровавший вход в прибежище агнегеров. До угасающего сознания принцессы донесся отчаянный визг Олвика. Орки подхватили ее обессиленное тело и крепко связали, хотя надобности в этом не было никакой. Когда принцессу бросили к остальным пленникам, на нее было больно смотреть: на платье зияли прожженные дыры, всклоченные волосы пахли паленым, кровь отлила от лица, и черты его обострились. Белого волка рядом с ней не было.

Орки еще долго галдели, обсуждая появление Небесного Огня. Несомненно, это было знамение, но знамение чего? Из-за обвала огонь не проник в пещеру, но пришельцы, вызвавшие его гнев, явно были неугодны Великой стихии, и потому их судьба была предрешена. Верховный жрец объявил, что колдунья, гномы и недомерки будут принесены в жертву вместе и сразу, ибо Огонь требует их. А они, верные слуги Огня, не хотят впасть в немилость. Орки ордена Подземного Огня были послушны и дисциплинированы, и скоро все было готово для церемонии.

Из зала «Выбор» жертвы были перенесены в зал «Прощание» — огромную пещеру, в одном конце которой находились три трона. На другом конце был помост, а за ним — глубокая выемка, куда и поместили пленников. Молчаливые орки в плащах с капюшонами стояли вдоль стен в ожидании зрелища. В пещере царил полумрак. Три жреца взошли на троны. Аргава? — верховный жрец — подал знак начинать церемонию. Послышалось заунывное пение, в руках агнегеров появились масляные лампы, которые они передавали по кругу под зловещее заклинание: «Аума-агни — эууу-эааа-бар-лог». От этого пения волосы вставали дыбом, в глазах зарябило от движущихся светильников. «Конечно, это интересный об-ряд, — думал Буги, — но он является одновременно и моей панихидой. Какая жалость, что никто никогда не узнает, как погиб Буги Нытик, в какую бездну он канул». Бегущие огни сливались в одну линию, глаза непроизвольно закрывались, пленники постепенно впадали в транс. В зал внесли клетку и приоткрыли дверь. «Гупегуйа! Гупегуйа!» — послышался вдохновенный шепот, и друзья встрепенулись от смены звуков.

Из клетки вышел лилипут, ростом с обыкновенного хоббита. Одежда или кожа его была раскрашена в красные и черные полосы. Лицо человечка, квадратное и великоватое для туловища, тоже было полосатым, а из рук словно вырастал бубен с огненным знаком. Впрочем, жертвы обряда всего этого не видели.

Гупегуйа завертелся в привычном шаманском танце, выделывая курбеты в такт гремящему бубну. Во время танца орки подняли лампы высоко над головами, и свет теперь падал на середину зала, высвечивая беснующуюся фигурку полосатого шамана. Но вот, подбросив бубен высоко под потолок и ловко поймав его, он простерся на полу лицом к помосту и встал, хлопнув в ладоши. Тотчас же орки подхватили одного из пленников? — им оказался Тим Огнеруд — и поставили его на помост.

— Имя! — потребовал Аргава. Тим, высокий и непокорный, лишь презрительно смотрел вдаль сквозь толпу огнепоклонников.

— Ну неважно, — пожал плечами Аргава, — запиши: «Гордый гном». Другой жрец спокойно выцарапал на глиняной табличке: "? 1 — Гордый гном». Тима сбросили с помоста.

— Следующий! — ударил в бубен Гупегуйа. Орки подхватили под руки Дебори и водрузили его на помост.

— Дебори, — представился тот и заговорил скороговоркой, — почтеннейшие, прошу вас выслушать меня! Мне известна великая тайна Прибрежных гор, я знаю, где хранятся вожделенные клады. Завладев этими сокровищами, вы украсите ваши чертоги сияющими камнями, а ваш храм Подземного Огня прогремит славой повсюду, о вашем богатстве… — по знаку Аргавы орк проткнул говорившему горло копьем, но слегка. Гном не умер, только захлебнулся, силясь вскрикнуть от боли, но не способный и на это.

— Запишите: «Жадный гном», — сказал Аргава невозмутимо. — Это, чтобы твоя жадность не передалась другим, мы лишили тебя дара речи. Да восславится беспристрастный дух этих гор, да будем подражать ему во всем. Следующий!

Так выходили на помост по одному все пленники. Принцесса все еще не очнулась, орки поддерживали ее, а в списке обозначили просто «Колдунья». Шумми завидовал глубокому обмороку Мириэль: она и не почувствует, как умрет. Все пытались привести ее в чувство, ведь она назвалась магом и, наверное, могла изменить ход событий. Как она посмела потерять сознание в такое время, когда всем было худо?!

Последней на помост вышла Лавашка, она все еще не верила, что конец близок. Голос ее тоненький, но звонкий наполнил эхом пещеру:

— О, агнегеры! Я и мои друзья хотим жить! И вы все тоже хотите жить. Не посвящайте себя Барлогу! Не поклоняйтесь огню! Ваши жрецы вас обманывают. Огонь безличен, ему не нужны жертвы. Вы же не приносите жертвы воздуху?! Вы должны освободиться от предрассудков…

— Уберите ее, спустите в котлован в первую очередь, — приказал Аргава, и несчастной Лавашке не позволили закончить пламенное воззвание.

— Пленные готовы к совершению обряда, — объявил Аргава. Жрец с глиняной табличкой вдруг разволновался и спросил его, указывая на площадку: «Что случилось?» Там, правда, творилось что-то странное: Гупегуйа, похоже, взялся отплясывать ритуальный танец снова, причем сейчас он танцевал с большим исступлением, бросаясь с размаху на пол, сдавливая голову руками, будто бы пытаясь удержать страшное откровение. «Нея! Нея!» — гремели усиленные эхом дикие вопли. Аргава встал с кресла и приказал ему успокоиться. Но Гупегуйа не мог остановиться, он метался по площадке, и круги его пляски становились все шире.

— О агнегеры! — послышался замогильный голос, наверное, это дух говорил его устами. — Не вызывайте Барлога сегодня! Дождитесь другого, более благоприятного расположения звезд, иначе Огонь разрушит гору! Барлог поглотит нас всех! Нельзя будить Барлога сегодня.

Орки заволновались. Аргава, недовольный поведением Гупегуйи, стиснул зубы. Он ждал, когда жрец устанет бегать по кругу. Гупегуйа наконец выдохся и упал на колени перед троном.

— О мудрый Аргава, — заговорил он уже обычным голосом, — дух — посланник самого великого Барлога, посетил меня с предупреждением. Сегодня неподходящий день для жертвоприношения. О, если бы все вы узрели те страшные картины разрушения, что явились мне. Верные поклонники Барлога! Остерегайтесь разбудить его сегодня.

Аргава оказался в сложной ситуации. Речи жреца взволновали три сотни орков, присутствующих в зале.

— Чего это они разгалделись? — спросила Лавашка, не понимающая оркской речи.

— Они говорят, что будить Барлога сегодня очень опасно, — перевел Тим, — он может сжечь всех огнепоклонников разом.

Аргава призвал соплеменников не волноваться:

— Братья, не бойтесь, мы проверим достоверность опасений Гупегуйи, клянусь на Огне. Я сейчас же отправляюсь в палату Мантры, где истина откроется мне. Не расходитесь, ждите.

— Что ты вообразил о себе?! — напал Аргава на шамана в маленькой комнатке, освещенной лампадками, с входом, занавешенным тяжелыми шкурами. — Думаешь провести меня, старый плут? Посмотри мне в глаза. О! Я вижу в них предательство и страх. Ты не посвятил свое сердце Барлогу, как когда-то обещал мне в обмен на твою никчемную жизнь. Я вижу тебя до самого дна продажной души. Стоит ли дорожить твоей жизнью далее, лгун, сеющий раздор в моем ордене?