— Вернитесь, Мудрена говорит, что умрет, если вы ей не поможете, — выпалила Лавашка, и Юниэр поспешил назад.
Он вошел в хижину, Мудрена лежала на той же кровати, к которой он был привязан в недавнем прошлом. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять: девушка доживает последние дни. Услышав, что он вернулся, Мудрена открыла глаза и пригласила его сесть рядом. Лавашка хотела примоститься тут же, но Мудрена отослала ее повелительным жестом.
— Прости, что пришлось тебя задержать, но многое есть, что должна рассказать. Тебя изучала, и в мысли твои старалась проникнуть я все эти дни. Молчать не могу я, коль меркнет мой свет, и медлить с рассказом уж времени нет.
На севере дальнем жила я когда-то, в Стране Вечных Льдов, ей тысячи лет, снега там не тают, а зелени нет. Волшебные замки из чистого льда, воздушна постройка и все же тверда. И Солнце там ярче над миром встает, слепит больше очи, но кожи не жжет. Полгода там Белое Солнце царит, полгода сверкающий снег серебрит. Потом наступают длинные ночи, глубокой лазурью питаются очи. Сиянием светлым вдруг небо зажжется, такое вам видеть здесь не придется.
В стране этой сильные люди живут, нет войн и обмана, покой и уют. Доселе еще нерушима семья, и белые волки там людям друзья. В Страну Вечных Льдов закрыта тропа, кто там не рожден, не найдет никогда.
Ты спросишь, зачем рассказала о ней, зачем разбудила о сказке мечты? Отвечу, к стране той относишься ты. Ты сын короля и прекрасной Орминэ, так долго они мечтали о сыне, ребенка они назвали Яшмет, глаза черней яшмы, таких больше нет. Судьбу ярче звезд ему предсказали, но через месяц ребенка украли. Сиделка и муж ее злое свершили, на санях умчались, не найдены были.
О, люди страны той не верят в коварство, оцепенело снежное царство. И многие зимы прожиты были, но горя они до сих пор не забыли. Тебе повезло, что родная сестра с магическим даром была рождена. Я звезды спросила, спросила ветра, не оставляла полгода шатра, пришлось озарение мне испытать, и я поняла, где тебя мне искать. Хотела вернуть я родителям сына, но сердце мое обливается кровью, ты к этому миру привязан любовью. Прошу, нуменорец, как брата родного, хоть раз посмотри на снежное царство, одной мне туда, увы, не добраться. Родителей старых печалить невмочь, сердца омрачит их чернильная ночь, коль кроме тебя потеряют и дочь. Ты их навести, им будет приятно, а после, захочешь — вернешься обратно.
Тяжело было говорить Мудрене, она угасала на глазах, но Юниэр с жадностью слушал, верил и не верил ее повествованию. «Это будет несправедливо — обрести сестру и тут же потерять», — думал он, а вслух сказал с затаенной нежностью и сочувствием:
— Не бойся, конечно, я отведу тебя в Страну Вечных Льдов. Мне не терпится увидеть родителей, я мечтал об этом, но не верил, что это возможно. А Мириэль… пока в безопасности в садах Горудуна, я вызволю ее оттуда позже. Не будем терять времени. Скажи мне свое настоящее имя, сестренка, и как добраться до нашей, гм… снежной родины?
— Дилидин — мое имя, что значит певунья, — улыбнулась Мудрена. — А чтобы тебе не сбиться с пути, я дам тебе компас, легко с ним идти.
Мудрена вложила в руку Юниэра маленькую, изящную вещицу, напоминающую круглый медальон. Открыв крышечку, он увидел движущуюся стрелку. Юниэр привык определять направление по звездам, как было принято, и не очень-то поверил, что с помощью этой милой игрушки можно прийти в нужное место, слишком легко это казалось. Но вопросов он больше не задавал: сестра его умирала, — надо было спешить.
Юниэр рассказал хоббитам о критическом состоянии Мудрены. Отзывчивые невысоклики, благодарные ей за свое избавление от врага, собрали Юниэру в дорогу много еды и нужных вещей. Он смастерил из кожаных ремней подобие большой сумы, чтобы можно было нести Мудрену: сама она была не в силах передвигаться. К счастью для Юниэра сестра была легкой ношей. Хоббиты проводили их по знакомым местам и вернулись в деревню. А им предстоял долгий путь до заснеженной родины.
Дни казались Юниэру бесконечными. Мудрена большую часть времени была без сознания. И не с кем было делить тяготы и радости, не с кем перемолвится словом. Однако, он был не из тех, кто отчаивается, и все, что начинал, доводил до конца. В один из дней этого тяжелого похода Мириэль увидела их вместе в зеркале Саурона, но по воле Черного Властелина зеркало исказило правду. Смеющимися, идущими рука об руку, привиделись они обманутой принцессе.
Чем дальше на восток продвигались путешественники, тем мрачнее становилось вокруг. Не раз Юниэру казалось, что за ними следят из-за густых зарослей недобрые красные глаза. Орки всегда раздражали его своим гнусным поведением: нападали исподтишка на сонных или расслабившихся людей, а открытого честного боя избегали. Приходилось быть особенно осторожным ночью, он не высыпался и был не в духе. Но дни шли за днями, ничего не случалось. «Это один из самых скучных переходов», — думал он раздраженно. Порой ему мерещилось, как невидимые враги тянут к нему руки. Хотелось по-настоящему подраться, чтобы прогнать ощущение скрытой опасности.
Леса наконец-то кончились, но легче не стало, идти теперь приходилось по гористой местности под палящим солнцем. К вечеру же сильно холодало, а ночью дул ледяной ветер с вершин, и Юниэр укутывал сестру одеялами и несколько раз за ночь проверял, жива ли она еще. Он был упрям и шел вперед, стараясь не думать, куда ведет его компас Дилидин.
О Стране Вечных Льдов он и прежде слышал, и теперь вспоминал обрывки легенд северян березовых лесов, которые утверждали, что сразу за хребтом Вечной Зимы находится великая страна, на земли которой не смеет ступить ни один простой смертный. Рассказывали, что девушки этой страны очень красивы, но, если встретишься с одной из них взглядом, то пропадешь. Заворожит, завлечет в глухомань, так и будешь идти за ней словно цепью прикованный. А она может и лебедем обернуться, и фениксом сияющим. В самый лютый мороз на ней одежда легкая, но дева не замерзает никогда. Пока преследуешь ее, как в бреду, тоже холода не чувствуешь, но как только потеряешь из виду, тут же и замерзнешь. Еще говорили, что они беспрепятственно через горы перемахивают, а если человек из Средиземья вздумает рискнуть и последовать за ними через хребет, то сиянием нестерпимым будет ослеплен, ну а слепому долго ли оступиться и в пропасти найти успокоение. Аргер-великан однажды прельстился девой-птицей и пропал надолго. Уходил статным молодцем — не было выносливее охотника в клане — а вернулся слепым старцем. От него-то и узнали о людях-птицах. Судьба к нему все-таки благосклонна была: и не замерз, и с гор спуститься сумел, и пропитание себе находил. Ну а кроме него никто не возвратился из этой страны.
Едва ли была толика правды в этой легенде. Когда Юниэр и его товарищи услышали ее впервые, то не поверили рассказчику и посмеялись над ним. Правда, на призыв проверить истинность легенды и перебраться через хребет Вечной Зимы никто не откликнулся. Еще Юниэр вспомнил чернокосую рослую девицу из того же клана, которая говорила, что от мужского недомыслия и безделья возникают истории о таинственных и неуловимых девах-птицах. Вселяется в охотников бес, и преследуют они то, что убегает, мчатся неведомо куда и зачем. «Вот надумаю выходить замуж, — издевалась дева, — привяжу себе к рукам лебединые крылья, и буду плясать меж берез, так, чтобы у вас в глазах зарябило. Слово даю, устремитесь за мной всем кланом».
Так живо вспомнился Юниэру вечер, проведенный в доме северян, большая изба, в которой свободно размещалось несколько семей, тепло огромной печи, шутки и увлекательные разговоры до утра. Легко тогда было на душе, не то что сейчас, когда некому ободрить его, а бездушный хребет Вечной Зимы, неумолимый к путникам, все ближе и ближе. Легенда о девах-птицах не казалась теперь такой уж невероятной. Но он не чувствовал злого начала у той, которая назвалась его сестрой. Она и не убегала от него, не завлекала, напротив, нуждалась в помощи. Он молился о том, чтобы Дилидин выдержала этот суровый переход.
