— А не пришло тебе в голову, что я могу просто убить тебя?? — спросил Фаразон.

— Что ж, значит, не судьба, — осторожно улыбнулся Саурон, — тогда я умру, разочаровавшись в вас. Я живу уже очень долго. Отвергнув меня, вы отвергнете опыт, знания, магию и тайны, которыми я владею.

— Посмотрим, — процедил сквозь зубы Фаразон, — вообще, я не люблю магов. Это палка о двух концах: иногда полезны, иногда вредны. Был у меня один маг — Терлок, так сейчас как сквозь землю провалился. Не знаю, когда теперь объявится.

— Не объявится, — зловеще произнес Саурон. Фаразон уставился на него вопросительно.

— Терлок боится, что я расскажу, как он подстрекал меня объявить вам войну. Он называл ваше положение шатким, а вашу жену не настоящей…. Палка о двух концах, как вы верно заметили, Ваше Величество.

— Что?! — Ар-Фаразон побагровел от ярости. — Терлок был твоим шпионом?!

— Плохим шпионом, — спокойно ответил Саурон, — он очень искажал сведения.

— Убью недостойного!

— Предоставьте это мне, я лучше знаю, как уничтожать магов.

— Хвалю за усердие, но для тебя было бы лучше молчать про Терлока. Если ты знаешь столько же, сколько он, у меня есть все основания убить тебя. Лучше жить, полагаясь на свой опыт, чем бояться, что какой-то колдунишка однажды напакостит тебе.

— Я знаю много больше Терлока, — произнес Саурон завораживающим шепотом. — Он — мелкая сошка, я же — великий маг. Я не предам вас, поскольку у нас одна цель. А Терлок всего лишь хотел натравить нас друг на друга, чтобы казаться значительнее, когда мы исчезнем с лица земли. Мне нет дела до ваших секретов, я знаю немало других. Например, мне известно, кто помог Мириэль сбежать из вашего замка.

— Эльфы?

— Нет, тот же Терлок. Он предполагал с ее помощью держать вас в страхе, если ваша политика перестанет его устраивать.

— Мерзавец! И это ему удалось?

— Она его перехитрила, сообразительная была интриганка.

— Была?

— Да. — Саурон выдержал паузу. — Она умерла, бросившись в колодец в подземельях моего замка в Мордоре. Испугалась, что я приготовил ей смерть более мучительную — она ведь покушалась на мою жизнь. — Саурон с удовлетворением заметил, что Фаразон не смог скрыть свою радость, услышав о смерти кузины.

— Ответь мне, — вдруг возбужденно заговорил король,? — в твоих подвалах, наверное, много эльфов нашли свой последний приют?

— О да, это удовольствие — отнимать жизнь, зная, что она длилась бы вечно без моей помощи.

— Расскажи мне об этом подробнее…

Терлок метался вокруг лагеря, пока не выяснил мотивы поведения Саурона. Он был поражен, узнав, что тот просто сдался; маг всегда считал его гордым и самоуверенным. «Это же такой риск! — паниковал Терлок. — Откуда он знает, будет ли Фаразон соблюдать древний закон о неприкосновенности пленника?! Уж в этом случае никто не будет соблюдать законы. Как он посмотрел на меня, хуже змеи. Он надеется обольстить короля, с его способностями ему нетрудно будет сделать это». Терлок хотел, было, пойти предупредить короля, но передумал. «Саурону тоже есть что сказать, куда мне тягаться с этим сладкоречивым. Я хотел избавиться от двух врагов, а на деле помог им объединиться. Плачь, Средиземье! Плачь, Нуменор! То ли еще будет. А пока старик Терлок побредет в безопасное место».

Осторожно пробирался Терлок через лесную чащу. Пока разговор пойдет о нем, и король узнает о его двойной игре, пройдет время. Терлок хитер. Средиземье огромно, найдется место, где спрятаться. Не было видно ни зги. — Цок-цок-цок, — услышал вдруг Терлок и замер от страха. До него доносилось чье-то дыхание, но он старался убедить себя, что это волки. Терлок шумно вздохнул, чтобы подавить страх. «Люди тьмы да не боятся тьмы», — произнес он девиз тех, кто практиковал черную магию, и почувствовал себя смелее. Он пересекал поляну, когда каждой клеточкой своего тела ощутил вдруг неладное. Терлок застыл, стараясь стать невидимым и неслышимым. Его окружили четыре черных всадника. Ужас объял колдуна. «Нет! Этого не может быть», — помертвел несчастный. Безлицые всадники сгущались вокруг него, наклоняя вниз бездонные капюшоны. Он не знал, каким образом, но чувствовал, что они высосут всю его кровь.

— Что вам надо?! Уйдите прочь, — пискнул Терлок.

— Мы жаждем мести, — прошипели всадники в ответ. Терлок уже терял сознание от страха, когда почувствовал, как теплый соленый фонтан вырывается из его груди, и отвратительное чмоканье с четырех сторон оглушило его.

Он очнулся в темной выси, где сияли равнодушные звезды. В его кожу впились когти, время остановилось. Пять назгулов летели высоко в холодном небе, и Терлок умирал много раз, когда черные твари выпускали из когтей легкую ношу, а потом снова подхватывали ее, прекращая стремительное падение. Долго играли назгулы в эту странную игру, пока не опустились вниз, в степи, перед одиноким деревом. Как в тумане слышал Терлок гулкий голос, вещавший ему приговор, и не мог определить, кто говорит с ним: то ли Саурон, то ли разгневанный Создатель, то ли еще кто-нибудь. «Ты хотел быть властелином мира, и наказан… Ты жаждал бессмертия, и оно тобою получено… но ты проклянешь его много раз… Перед тобой ненасытное дерево, сейчас мы опустим тебя в дупло, и вы будете едины: твои ноги прорастут в корни, где будут гнить, и черви отложат в них яйца, жуки поселятся в твоем сердце. Но ты не умрешь, ты выстоишь вместе с деревом студеную, ветреную зиму и сухое жаркое лето… такова судьба предателя».

И он был опущен назгулами в дупло, и деревянная тюрьма сковала его измученное тело, и он плакал, потому что хотел умереть. «Плачь, Нуменор, и плачь, Средиземье, — проносилось у него в голове снова и снова, — ибо вам неведомо, что грядет, ибо не знаете, кто приближается к благородному трону. Он ненавидит меня и вас ненавидит. Он и есть сама ненависть, уничтожающая все живое. А вы слушаете его с удовольствием, когда он смеется над вами».

Дерево сжимало его все крепче, стараясь придать ему свою форму и выжать последние соки. Кости рассыпались и кололи его изнутри. «Я пакостил, шпионил, отравлял жизнь другим, я лгал, шантажировал, подводил людей, которые были добры ко мне. Но многие еще хуже, Господи. Если можешь, убей меня»

Назгулы, выполнившие поручение Саурона, взвились в небо черной стаей и прокричали торжествующе — их вопль, вселяющий ужас, донесся до лагеря Ар-Фаразона. Уже рассвело.

— Эй, — вздрогнул Фаразон, — твои слуги угрожают мне?

— Нет, — покачал головой Саурон, — вы в безопасности, мой повелитель. — Саурон потянулся довольно. — Терлок наказан.

Начался дождь, сначала слабый, потом грозовой. «Небо, сжалься», — молил Терлок. Раскаты грома сотрясли Среди-земье. Расширенными от удивления глазами Терлок наблюдал ослепительную вспышку света — это молния ударила в его дерево. «Он един. Он сострадает», — благодарно прошептал Терлок. Дерево сгорело дотла, и он вместе с ним. Никто не вправе в этом мире выносить приговор другому.

Весть о победе Ар-Фаразона, вопреки ожиданиям, была воспринята в Линдоне нерадостно. Все надеялись на битву, в которой Саурон будет повержен и уничтожен. Случилось иначе, Саурон сдался, и король взял его в плен. Ар-Фаразон объявил, что не будет спускать с него глаз и заберет с собой в Нуменор. Многие эльфы видели возвращение короля в Умбар. «Саурон закован в цепи, — докладывали они, — но король обращается с ним как с другом: он подолгу беседует с ним наедине и угощает его лучшей пищей. Когда мы вспоминаем, сколько горя причинил нам Черный Властелин, то сердце обливается кровью. Не такого исхода мы ожидали».

— Можно гарантировать, что в скором времени они договорятся объединиться против нас, — вздохнул Гил-Гэлад.

— Такое не случилось бы раньше, — грустно заметил Чайлдин. — Если Саурон ищет путь к сердцу короля Нуменора, значит, он вполне уверен в испорченности человеческой расы и, следовательно, в своей победе.

— О! Он умеет убеждать! — воскликнула Мириэль. — Если ему не удалось взойти на нуменорский трон с моей помощью, то кузен, падкий на лесть, усадит его рядом с собой.