Орсон еще некоторое время распространялся в том же духе, и Бренвен слушала его, но не слышала, она держала его слова на расстоянии от себя. Но в то же время она призналась себе в том, что у этого человека действительно было какое-то магнетическое обаяние. «Психическое подполье» не отличалось легковерностью, но он просто очаровал их. Ее внимание обострилось, когда она услыхала, что он спросил:

— Как это возможно? Как вы можете получить все, чего хотите? Вы должны признать, что ограничения приличий и запреты религий были созданы для масс, но они не должны относиться к вам. Для достижения этой цели существуют два средства: открытость и визуализация. Откройте себя силе вселенной, и эта сила станет вашей. Визуализируйте то, чего желает ваше сердце, и вы достигнете этого. Вы, без сомнения, знаете, что мы, люди, используем только десятую часть возможностей нашего мозга. Добавьте к этой печальной цифре тот факт, что мы используем также менее чем одну десятую процента наших духовных сил и возможностей, и вы поймете, почему мы так часто чувствуем себя беспомощными жертвами Судьбы, Рока, погоды, так называемых богов! Путем визуализации вы создадите свою собственную реальность. Открывая себя силам вселенной, вы свяжете свою собственную, ничем не зажатую силу с этим бесконечным источником. А теперь обратите особое внимание. Я научу вас древней технике визуализации, которой меня научил Сартор Сартори, ученик и последователь великого Трисмегиста…

После окончания этого собрания ее чувства относительно Орсона остались смешанными. У нее уже вошло в привычку в тех случаях, когда она не могла сделать запись на магнитофон, записывать все сказанное на бумаге почти дословно. Так она поступила и на этот раз. Дни шли, а Орсон все никак не выходил у нее из головы, как бы требуя, чтобы она определилась в своем отношении к нему, и поэтому она пригласила Ксавье прийти к ней в гости — она приготовит для него ужин в благодарность за то, что он поможет ей советом.

Бренвен уже много месяцев ни для кого не готовила, и она забыла, какое удовольствие ей это доставляло. Кроме того, ей было приятно одеться в какую-нибудь другую одежду, а не в джинсы, старые рубашки или свитера, которые она обычно носила, когда встречалась с Ксавье. Она выбрала длинную юбку из бежевой мягкой шерсти и светло-желтую шелковую блузку; вместо пояса повязала на талии шарф в желтую, розовую и золотистую полоску. Она вымыла свои волосы и расчесала их до сверкающей гладкости, а затем надела на голову тонкий золотистый обруч.

«Я выгляжу неплохо для женщины, которая ближе к сорока, чем к тридцати, — подумала Бренвен. — Я слишком бледна, но я всегда была такой». Она подкрасила щеки румянами и добавила немного розового блеска на губы. Она сомневалась в том, что Ксавье заметит, как она выглядит, но, в конце концов, она оделась для себя, а не для него. Смена одежды и приготовленный ею самой обед как бы подняли ее над ставшей привычной в последнее время колеей. Прозвенел дверной звонок, и она уже была готова.

— Привет! — сказал Ксавье, входя в квартиру. — Я собирался купить вина, но забыл спросить, что будет на ужин, и поэтому принес вместо вина вот это. — В руке у него был букет хризантем светло-сиреневого цвета, обернутых в зеленую бумагу из цветочного магазина.

— Как это мило и приятно! Входи же. Располагайся, налей себе выпить, ты знаешь, где все находится. Я только поставлю цветы в воду.

Ксавье оценивающе обвел взглядом комнату. В камине горел огонь, лампы на низких подставках светились золотистым светом, а на кофейном столике мерцала толстая декоративная свеча. Очень красиво, подумал он. Бренвен тоже, казалось, блестела в своей желтой блузке и с золотым ободком в волосах. Он быстро заглянул в столовую и улыбнулся. Да, стол был накрыт, а на нем стояли свечи — сегодня не будет никакой еды на кухне. Как бы ему хотелось знать заранее, что она устроит все это именно таким образом. Он надел бы что-то получше, чем старые джинсы и зеленый свитер! Он устроился на кушетке поближе к камину, когда она вернулась в комнату.

— Я поставила цветы на стол, чтобы мы смогли любоваться ими, когда будем есть, — сказала она.

— Ты не хочешь, чтобы я налил тебе выпить? — спросил он.

— Я сама налью. Ты сиди и отдыхай.

Ксавье наблюдал за ней, любуясь ее движениями и изящными волнами широкой юбки. Ее волосы струились по спине, как водопад из черного шелка. Он был разочарован, когда она со стаканом в руке села к своему письменному столу вместо того, чтобы сесть на кушетку рядом с ним. Он напомнил себе о том, что это не свидание; у него не бывает свиданий с Бренвен. И ни с кем другим. Она попросила его прийти, чтобы он помог ей в решении какой-то проблемы. И тем не менее он сказал:

— Ты выглядишь необыкновенно красиво сегодня, Бренвен.

Она быстро повернула голову к нему, отчего ее волосы взметнулись вверх, а щеки залились краской.

— Спасибо, — сказала она и вернулась к перебиранию бумаг на столе. — Иногда мне кажется, что у меня в квартире завелся домовой, — пробормотала она. А потом сказала: — А, вот это.

Ксавье сделал большой глоток бурбона с водой и понял, что хочет одного: чтобы она никогда не нашла, эти бумаги, чтобы она пригласила его к себе по какой-нибудь другой причине, а не для совета. Она протянула ему три листка бумаги, покрытых ее почерком. Он взял их в руки, подчинившись неизбежному.

— Что это?

— Конспект. Запись содержания выступления, которое я услышала несколько дней назад. Этот человек, Орсон, заявляет о том, что получил определенные психические способности после того, как утонул в результате автокатастрофы, а затем был возвращен обратно к жизни. Я думаю, что ты успеешь прочитать записи, пока я сделаю кое-что на кухне. Обед уже практически готов.

— А я не могу посидеть на кухне и поговорить с тобой, пока ты будешь готовить?

— Не сегодня, — улыбнулась она. — Сегодня мы проведем обед, как рекомендовано в книгах хорошего тона. Мы и так слишком много времени проводим на суповых кухнях!

Ее улыбка была заразительной. Он улыбнулся ей в ответ.

— Что ж, не буду спорить. — Но его улыбка скоро растаяла, когда он начал читать то, что она дала ему.

Бренвен зажгла свечи и призналась самой себе, что испытывает большой соблазн сказать Ксавье, что на самом деле у нее нет никакой проблемы. Всматриваясь в пламя свечей, она поняла, что «соблазн» — это очень подходящее в данном случае слово. И тем не менее она не могла капитулировать — ей было нужно выяснить это. По крайней мере, они не будут говорить о серьезном, пока не поедят.

Она приготовила просто праздничный обед: куриные грудки с гарниром из дикого риса, приправленного луком, зеленым перцем и хрустящими кусочками поджаренного бекона; тушеная стручковая фасоль с грибками; мягкие, воздушные булочки, которые испекла сама. После горячего она подала салат из зелени, мандариновых и апельсиновых долек под кисло-сладким соусом. За обедом они пили охлажденный рислинг. На десерт — сырный торт из любимой булочной Ксавье и кофе.

Уже за второй чашкой Бренвен наконец заговорила об Орсоне:

— Понимаешь, я никак не могу выбросить мысли об этом Орсоне из головы. Человек, которого я очень хорошо знаю — Гарри Рейвенскрофт, я тебе о нем рассказывала — упоминал имя Орсона в весьма неблагоприятном контексте. Но я могла просто неправильно понять его, да и Гарри мог ошибиться, тем более он был в таком состоянии. Ты прочел эти записи?

Ксавье мрачно кивнул. Он не совсем понимал, чего она хочет от него. К тому же ему было сложно после одного из лучших обедов, какие он когда-либо ел в своей жизни, да и к тому же еще приготовленного женщиной, о способностях которой в этом плане он и не подозревал, перейти к чему-либо другому.

Она добавила:

— Запись сделана объективно. Я хочу знать, что ты думаешь об этом тексте, Ксавье.

Он собрался с силами и мыслями:

— Хорошо, но сначала я хотел бы услышать, почему тебя это так взволновало, Бренвен? Есть ведь какая-то причина.