Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Что же, значит, виноват, – промямлил зам, – но я должен... я вам очень благодарен, что вы нашли возможность заявить о моем участии в процессе, так сказать, выявления.

– Вы на самом деле участвовали.

– И все же, с моим происхождением…

Слепко фыркнул и вызвал Кротова. Карасев откланялся. Начальник же шахты сполна отвел душу, устроив парторгу жуткий разнос за потерю бдительности. За окном с подкатившего к крыльцу грузовика соскакивали солдаты с лазоревыми околышами на фуражках.

В четверг, как было договорено, из города приехал архитектор. В совещании участвовало все руководство шахты, а также представители различных поселковых организаций. Все, кроме Дарьи Ивановой, выглядели подавленными, хотя о Фоменко никто, разумеется, вслух не упоминал. Самому Евгению отчаянно хотелось спать. Органы работали всю ночь, и ему пришлось во всем этом участвовать. Арестовали уже девять человек, включая главного бухгалтера, но похоже было, что это только начало.

Архитектор, низенький, неряшливо одетый тип с сальными волосами и в дрянных очечках, развесил на стене свои эскизы. Присутствующим все очень понравилось. План застройки главной улицы изображал настоящий дворцовый комплекс. Там были многоэтажные дома с остроконечными стеклянными башенками, круглыми зелеными куполами, изящными эркерами и причудливыми террасами. Во дворах предлагалось соорудить несколько фонтанов. Во вторую очередь следовало перестроить весь поселок, после чего он вполне мог бы заткнуть за пояс какой-нибудь Версаль.

– За какой срок может быть подготовлена необходимая документация? – поинтересовался Карасев.

– Если очень постараться, то… за полгода сделаем!

– Это нам не подходит, слишком долго, – зашумели в зале.

– На какое количество жильцов рассчитаны дома первой очереди? – спросил Слепко.

– На четыреста пятьдесят, но можно, конечно, и больше заселить.

– А в нашем списке, сколько народу?

– Девятьсот одиннадцать человек пока, – ответил Лысаковский, взглянув на исписанные вдоль и поперек листочки.

– Не поместятся они. Я, конечно, товарищ архитектор, в вашем деле не специалист, но нам нужно построить дома буквально за считаные месяцы, начиная с сегодняшнего дня. А средства наши, между прочим, очень ограничены. С кирпичом проблемы и с другими материалами. Рабочих не хватает. А тут у вас много всяких излишних украшений. Фонтаны. Людям жить негде.

– А наши люди должны, по-вашему, в бараках жить? Вы, что, думаете, красота – это так, дерьмо собачье, никому не нужное? Красота – это великая сила! – бросился в безнадежную контратаку архитектор.

– Нет, но давайте найдем какое-то приемлемое решение. Вот, например, где, по-вашему, женщины белье сушить будут? Ясно, во дворе. Мне кажется, фонтаны очень потеряются на фоне развешанных панталон.

Все засмеялись, но архитектор надулся и закусил удила. Народ тоже втянулся в дискуссию, загомонил. Каждый судил и рядил по своему разумению. В таком духе мероприятие продолжалось довольно долго. Архитектор бился как лев. Когда все устали, само собой всплыло разумное решение. Из всего шедевра архитектуры оставили только два трехэтажных здания, обозначенные как флигели в одном из домовладений. Они были распланированы под десятикомнатные квартиры с большой удобной кухней, кладовкой и санузлом. Общим голосованием постановили увеличить размеры комнат, снизив, тем самым, их количество до семи, а в дополнение к душу и уборной, выделить еще специальную каморку с умывальником, где можно было бы стирать. Симметричными парами таких домов порешили застроить всю улицу. Правда, все они получались одинаковыми, но кто-то из инженеров заметил, что это даже оригинально. Архитектор, в свою очередь, отстоял все внешние украшательства, включая эркеры и витражи на лестничных клетках, даже чугунные решетки со звездами и коваными венками. Дворы решили пока не застраивать, зато устроить трехкомнатные квартиры в торцах зданий и поселить в них самых многодетных, причем каждую семью отдельно. Два дома наметили возвести на площади, на том месте, где все еще мозолила глаза облупившаяся церквушка. Там предложено было разместить общежития для холостяков, мужское и женское.

Довольный народ разбрелся по домам, свет в зале потух, светилась лишь настольная лампа на столе президиума. Евгений тоже поднялся, машинально собирая бумаги. Архитектор, настроение которого заметно улучшилось, застенчиво потянул его за рукав.

– Товарищ Слепко, – таинственно понизил он голос, – это самое, если у вас проблемы с рабочими…

– То – что? У вас есть рабочие?

– Нет, конечно. Но я был в прошлом году в Ереване. Они знаете как выходят из положения? Дома строят не столько профессиональные строители, сколько будущие жильцы, даже дети. Но там, правда, своя специфика…

– Отличная идея! – воскликнул Слепко. – Просто замечательная идея. Думаю…

– Я тоже так думаю, – встрял Кротов, подслушавший их разговор, – люди с радостью примут участие! А наша специфика в том будет состоять, что не только будущие жильцы подключатся, но им товарищи их помогут. А тем потом эти помогут. И до второй очереди обязательно доберемся, дорогой товарищ архитектор! Даже не сомневайтесь! Какая жизнь у нас будет! Какая замечательная жизнь!

Комната опустела, лишь махорочный дым плавал еще под потолком. Евгений распахнул окно и прилег на подоконник, высунув гудящую голову под холодный моросящий дождик. На душе у него было легко. Светлое будущее казалось таким близким, руку протянуть. И люди вокруг были правильные, просто замечательные, если хорошенько разобраться.

В воскресенье, как обещал, в начале одиннадцатого утра он подошел к строению, где, судя по адресу на бумажке, квартировал Карасев. Участок был поделен надвое. Слева наблюдалась облезлая голубая веранда, сараи, сильно вытоптанный, захламленный двор – очевидно, там проживала большая семья. Меньшую часть дома окружал небольшой садик, заросший старой сиренью. Вглубь от приоткрытой калитки вела опрятная дорожка из разномастного кирпича. Цветы, высаженные вдоль нее, в основном, уже сошли, но какие-то бархатные, желто-коричневые, всё еще цвели.

Дверь на веранду открывалась довольно туго. Веранда была маленькой и уютной. Из бревенчатой стены выступал теплый белый бок голландки. Напротив громоздился резной буфет с посудой, рядом выпирал какой-то древний комод. Большой круглый стол и несколько венских стульев с плетеными тряпичными ковриками на сиденьях занимали все остальное пространство. Стол был уже накрыт к чаю. Слепко заметил в углу аккуратно составленную на тряпочке обувь и торопливо стянул свои грязные сапоги, радуясь, что как раз сегодня он в новых носках. С улицы вошел Карасев, в зеленой вязаной кофте и с ведром воды.

– Ну зачем же вы, Евгений Семеныч, разуваетесь? Здравствуйте. Я сейчас найду вам там что-нибудь.

Он извлек из нижнего ящика комода войлочные шлепанцы, явно самодельные.

– А где Саша?

– Саша?

– Да, жена моя, вы ее не видели?

– Нет, я вошел только, здесь не было никого.

– Саша! Саша! У нас гости! – закричал хозяин.

Из глубины дома появилась статная женщина, одетая очень строго, с красивой крупной брошью под подбородком.

– Александра Михайловна, Евгений Семеныч, – церемонно представил их друг другу Карасев.

Гостя приняли радушно. Со многими любезностями усадили за стол, поставили перед ним вазочку с клубничным вареньем, которого он не пробовал целую вечность, с детства. Александра Михайловна бросила на мужа значительный взгляд, тот вдруг слинял, но очень быстро возник вновь, уже не в дырявой кофте, а в пиджаке, галстуке и с кипящим самоваром на вытянутых руках. Хозяйка достала из буфета замысловатую металлическую корзиночку с домашним печеньем, очень вкусным. Евгения, не знавшего, о чем с ними говорить, очень заинтересовало, как это выходит, что чай совсем не такой, какой получается у него. Хозяйка принялась объяснять тонкости процесса заварки, потом рассказала о приготовлении варенья и вообще о всяческих домашних заготовках. Слушать все это оказалось интересно, так как изложение было четким, с точной физической и химической терминологией. Евгений почти все понял, как и то, впрочем, что ему эти премудрости недоступны в принципе. Хозяин, некоторое время смущенно покашливавший в кулак, сказал:

21
{"b":"230831","o":1}