Позднее по телестанции разнеслась весть, что Люб-Вагонетку видели в обнимку с министром здравоохранения и соцобеспечения — но вскоре выяснилось, что он министр чего-то еще. Это случилось после того, как он случайно забрел к нам в студию.
— Кто это? — спросил Фрэнк.
— Похоже, политик, — ответила Джо.
— Давай аплодисменты. Конец первой сцены. Передохнем, — сказал Фрэнк. — Пожалуйста, уберите политика из студии.
Кроме того, Люб-Вагонетку засекли плачущей на автостоянке, хохочущей в гостевой, пьяной в декорационной, читающей всем нотации на Главном Пульте. Если верить молве, она лизала ухо звукорежу, строила глазки оператору, перемонтировала монтажера и таскала на горбу некоего рабочего сцены. Но по моим личным наблюдениям, она весь вечер перешептывалась с Маркусом — хотела, чтобы он смеялся ее шуткам.
Эдель пересиживала состязания в «Шкатулке Любви» с наушниками на голове — слушала «Лучшие хиты «Юсс»». В доме моих родителей отец подпевал ее кассете.
Крыши у «Шкатулки Любви» нет. Подняв глаза, Эдель увидела, что на галерее стоит женщина и смотрит вниз. Это была я. Мы помахали друг другу.
В «Урагане удачи» парни ждали, пока ветряная машина и люк осыплют их двадцатифунтовыми бумажками. Эдди поймал двадцать шесть штук, Кевин — двадцать одну, Шон — семь, Джейк — семнадцать, а Стивен — одну.
— Отлично, — сказал Дамьен. — Переходим к «Подкреплению слов деньгами», и помните, ребята: парень, которого выберет девушка, получает вдобавок половину денег на столе. Ну как, рискнете? Или отложите немножко в задний карман — она в жизни не узнает.
СТИВЕН положил на стол одну сломанную лилию и единственную сиротливую двадцатку, которую сумел ухватить. «О-О-О-О-О!» — взвыла публика. Затем он вывернул свой задний карман и извлек 57 фунтов 75 пенсов пятерками, десятками и мелкой монетой. И положил на стол. Публика буквально ОСАТАНЕЛА. Полагаю, он все эти месяцы таскал у меня деньги, если не спер их у кого-нибудь другого.
— А теперь, — сказал Дамьен, — если ваши сердца еще не растаяли от умиления, доставайте ваши Перья Любви и помните: требуется стихотворение из двух строчек, посвященное Эдель и о ЛЮБВИ, а пока вы будете творить, сделаем рекламную паузу.
Были показаны следующие рекламные ролики:
Реклама карандаша от пота. Место действия — джунгли.
Реклама автомобиля. Место действия — пустыня.
Реклама сливочного масла. Место действия — жилище многочисленного семейства.
Реклама туалетной бумаги. Место действия — жилище многочисленного семейства.
Реклама шоколада. Показали шоколад.
Ни в одном ролике не было путаницы. Автомобиль рекламировали не в семейном доме и без упоминаний о сливочном масле. В джунглях не было туалетной бумаги, а в автомобиле — карандашей от пота. В рекламе туалетной бумаги не было шоколада. Шоколад сидел себе в шоколадном ролике, а к семейству не совался. Пустыня была прекрасна. У меня отлегло от сердца. Дома отец поднялся в туалет и довольно долго не возвращался вниз.
Были созданы следующие Люботворения:
ЭДДИ
(змея + 360 ф.):
Глазом заворожу-с-с-с, я тебя так хочу-с-с-с,
Зацелую, сожму-с-с-с, я тебя проглочу-с-с-с,
КЕВИН
(белье + 420 ф.):
Кружева и атлас. Без ума я от вас.
Вас готов увести к себе прямо сейчас.
ШОН
(ожерелье + 140 ф.)
Верное сердце золота краше.
Любовь не купить. Она не для продажи.
ДЖЕЙК
(стиральная машина + 140 ф.)
Я не стихоплет, да и время жмет.
Скажу без лести — давай будем вместе.
СТИВЕН
(лилия + 77 ф. 75 п.)
Я тебя никому не отдам.
— И все? — спрашивает Дамьен.
— Все, — отвечает Стивен. Ну погоди у меня, котяра драный. Мальчиков отсылают за ширму.
Эдель выходит из «Шкатулки Любви». Наушники она сняла. Слегка щурится на свету. Благодаря внезапной вспышке видит свое изображение на мониторе — и улыбается. Смотрит на стол. Мне ясно — что ей по-настоящему хочется, так это стиральную машину, но также мне ясно, что она ее не выберет. Она берет в руки «шелковое белье + 450 ф». Затем берет змею — для смеха, а может, и из-за денег. Теперь надо изобразить простосердечие. Она колеблется между ожерельем и цветком, затем берет цветок — это рискованнее.
— Превосходно, — говорит Дамьен, а змея меж тем тихонько уползает, но немедленно попадает в объектив третьей камеры, неостановимо соскальзывающий к полу. И все визжат.
Новая связка роликов: реклама сливочного масла с показом сливочного масла, реклама автомобиля (место действия — высоко в воздухе), реклама фонда помощи голодающим (место действия — пустыня), и реклама шоколада (место действия — жилище многочисленного семейства, превращающееся в джунгли, когда папаша проваливается в книжный шкаф).
После паузы Дамьен представляет публике счастливую пару прошлой недели. Парочка, держась за руки, сидит на диване. Они слушают, что наговорили друг о дружке в интервью, и смеются. — Мудак! — кричит мой отец. — А ну, вылазь из бассейна! — кричит он. В общем, сами понимаете.
Просматривая интервью, Маркус испытывает некое смутное ощущение, которое тут же забывает. «Блестяще» — говорит Люб-Вагонетка. Он смотрит на нее и никак не может сообразить, о чем это она.
— О чем это ты? — спрашивает он.
— Лучший выпуск сезона. Приз за пошлый секс и беспомощное сердце.
Ткнув в телевизор палкой, мой отец переключается на политические дебаты в соседней студии, где обсуждаются вопросы абортов или искусственного оплодотворения или оплодотворения в пробирке или презервативов или использования зародышей в производстве косметики или матерей в коме или детоубийств, как оно водится на «Четвертом канале» — между тем, немало огорчив министра, который приходит к выводу, что судьба на него ополчилась, появляется змея.
— Змея, — говорит министр. Ведущий, не моргнув глазом, бросается в атаку.
— Змея? Изгнать, как святой Патрик изгнал с нашего острова змей? Вы это хотели сказать, министр?
Потом ведущий заявляет, что даже не заметил тварь под столом. Говорит, что живой телеэфир воздействует на пульс человека почище, чем боевые действия, а у него в активе четыреста семьдесят пять эфиров. Говорит, что сам удивляется, что живой. Мы наливаем ему полный бокал виски и отпускаем шуточки насчет пурпурных сердец[20].
Мой отец, переключившись обратно, успевает к концу передачи.
— Все не так, — говорит он. — Кверху ногами.
Отходит в угол комнаты и встает на голову. Перечень имен, с помощью которых мать пытается вернуть его в нормальную позу: «Милый», «Дорогой», опять «Милый» и «Любимый». Также она произносит его личное, данное при крещении имя, которого никто из нас давно уже не слыхал.
— Помнишь меня? — говорит он. — Помнишь меня таким?
— Ну хватит, хватит, любимый, — говорит она, но он продолжает стоять на голове.
Эдель задает каждому из троих по вопросу.
Эдель — Шону: Если бы мы оказались наедине в саду, стал бы ты змеей в траве?
Шон — Эдель: Я упал бы яблоком тебе на голову. Ты бы прозрела и сама сняла с себя фиговый лист.
