Фрегат должен был поступить в распоряжение главного правителя колонии Российско-американской компании. Но капитан-лейтенант М. И. Муравьев посчитал его крейсерство излишним, а недостаток продовольствия заставил Лазарева отправить шлюпы «Ладога» и «Аполлон» в Россию. 1 декабря все три судна соединились в Сан-Франциско.

Именно на последнем переходе П. С. Нахимов отличился. Когда в сильный ветер и волнение при скорости 9–10 узлов упал за борт канонир Давыд Егоров, Нахимов с шестью матросами по распоряжению вахтенного офицера отправился на поиски утопавшего в бурном море. Спасти канонира не удалось — он пошел ко дну ранее, чем спасители смогли приблизиться. При возвращении шлюпку разбило о борт, но экипаж ее уцелел. Все участвовавшие в этом деле матросы получили повышения. Лазарев испрашивал у морского министра награду Нахимову, но в столице представление не поддержали, ибо награда полагалась за десять спасенных, а в данном случае никого не спасли.

В донесении о Нахимове упоминали как о мичмане, не зная, что еще 22 марта 1823 года его произвели в лейтенанты.

Фрегат простоял в Сан-Франциско до 21 декабря, отправился на восток, обогнул мыс Горн и, зайдя по пути в Рио-де-Жанейро, Портсмут и Копенгаген, вернулся 5 августа в Кронштадт. В рапорте 10 августа М. П. Лазарев среди трех отличившихся офицеров отметил П. С. Нахимова за то, что тот рисковал жизнью для спасения канонира. Лейтенанта 1 сентября 1825 года удостоили орденом Святого Владимира IV степени и двойным жалованьем, а годы выслуги за время плавания были удвоены.

После возвращения Нахимов некоторое время оставался на берегу. Его кандидатуру намечали для Гвардейского экипажа. Но лейтенант стремился служить на море, о чем писал своему другу по корпусу М. Ф. Рейнеке из деревни Белой, в которой проводил отпуск. Он надеялся на помощь М. П. Лазарева. И помощь пришла. Лазарева назначили командиром 74-пушечного корабля «Азов», который строили в Архангельске. Пользуясь правом набирать офицеров, он предложил Нахимову поступить на корабль, и тот согласился. 5 октября 1826 года Нахимова перевели в 13-й флотский экипаж. (Уже в январе 1827 года, когда «Азов» прибыл в Кронштадт, Нахимов писал Рейнеке, как в Архангельске он был загружен работой с утра до позднего вечера. И в Кронштадте день его был плотно занят наблюдением за делами на корабле и чтением.)

Переход из Архангельска в Кронштадт оказался тяжелым, но послужил на пользу неопытному экипажу. 19 сентября корабль прибыл к цели и 4 октября втянулся в гавань с эскадрой; побывавший на корабле Император был доволен образцовым состоянием «Азова» и приказал отделывать новые корабли по его образцу. Разумеется, служба под командованием Лазарева, трижды обошедшего вокруг света и умевшего превращать корабли в образцовые, послужила добрым примером для Нахимова.

Относительно спокойная служба в Кронштадте продолжалась недолго. На Средиземном море турецкие войска жестоко подавляли выступления греков за независимость. Император Николай I принял решение направить эскадру боевых кораблей для защиты православных подданных Турции. Одним из кораблей этой эскадры стал «Азов».

21 мая 1827 года корабль был выведен на рейд Кронштадта, и его готовили к походу. 10 июня эскадра адмирала Д. Н. Сенявина выступила в море. 13–16 июня корабли проводили учения, а 17 июня продолжили путь. 27 июля эскадра прибыла на Спитхедский рейд Портсмута и готовилась к дальнейшему плаванию. Иностранные моряки отмечали порядок на российских кораблях.

1 августа Д. H. Сенявин отдал приказ о походе 4 кораблей, 4 фрегатов, корвета и 2 бригов контр-адмирала Л. П. Гейдена на Средиземное море для скорейшего соединения с английской, французской эскадрами и противодействия высадке турецких войск в Морее. Для Средиземноморской экспедиции отобрали лучшие корабли. В их число вошел и «Азов», на котором в ночь на 6 августа поднял флаг граф Гейден, а капитан 1-го ранга М. П. Лазарев стал начальником его штаба. 7 августа после получения денег и инструкций эскадра отправилась в плавание, 24 августа прошла Гибралтар и 10 сентября прибыла в Палермо, где стояла девять дней.

1 октября русские корабли встретились на меридиане острова Занте с английской эскадрой вице-адмирала Кодрингтона из 3 линейных кораблей, 4 фрегатов, 4 шлюпов и катера; на другой день присоединилась французская эскадра контр-адмирала де Риньи из 3 линейных кораблей, 2 фрегатов, брига и шхуны.

Было известно, что египетский флот в составе 3 линейных кораблей, 18 фрегатов, 30 корветов, 19 бригов, 31 транспорта с войсками и 7 брандеров стоит в Наварине, а командующий им Ибрагим-паша отказывается вернуться в Александрию. Кодрингтон, принявший командование соединенным флотом, решил заставить пашу подчиниться. 7 октября английский адмирал отдал приказ вступить в Наваринскую бухту, не открывая огня до тех пор, пока не последует сигнал; следовало уничтожать те из египетских кораблей, которые посмеют открыть огонь.

Представление о сражении можно получить из описания, которое поместил Павел Нахимов в письме другу М. Ф. Рейнеке.

8 августа двумя колоннами союзники направились на рейд Наварина. Присланный Ибрагим-пашой офицер передал запрещение идти в порт, но Кодрингтон продолжил движение, предупредив о том, что истребит весь флот, если по союзникам сделают хоть один выстрел. Англичане заняли свои места в бухте без выстрела, но попытка французов отвести в безопасное место турецкий брандер вызвала перестрелку, перешедшую в общее сражение. Шедшей вслед за союзниками русской эскадре пришлось вступать в Наварин под обстрелом батарей и кораблей.

Из-за задержки «Гангута» «Азову» пришлось более часа вести бой против шести неприятельских кораблей. Нахимов писал: «О, любезный друг! Казалось, весь ад разверзся перед нами! Не было места, куда бы ни сыпались книпели, ядра и картечь. И ежели бы турки не били нас очень много по рангоуту, а били все в корпус, то я смело уверен, что нас не осталось бы и половины команды. Надо было драться истинно с особенным мужеством, чтобы выдержать весь этот огонь и разбить противников, стоящих вдоль правого нашего борта (в чем нам отдают справедливость наши союзники)».

Когда подтянулись другие корабли, «Азову» стало полегче. Огнем артиллерии моряки разбили 2 неприятельских фрегата. К 18.00 египетский флот был полностью истреблен. В ходе сражения было взорвано 15 судов, 6 захвачено. Остальные суда турки жгли сами, пока не получили уверение Кодрингтона, что в его задачу не входит уничтожение или пленение уцелевших судов.

Даже ночью не было покоя. Неприятельское судно направлялось к «Азову», чтобы сцепиться с ним и поджечь. На корабле не оказалось ни одной целой шлюпки, чтобы отбуксировать брандер. К счастью, египетский корабль прошел мимо и сцепился с «Гангутом», моряки которого истребили противника, не позволив зажечь судно.

При подсчете потерь оказалось, что больше всего людей лишился «Азов» (27 убитых и 67 раненых). Нахимов командовал батареей на баке. Из 34 его подчиненных 6 были убиты и 17 ранены; сам лейтенант по счастливой случайности не пострадал. На корабле после боя потребовалось менять мачты, стеньги, нижние реи и многие другие детали рангоута. Проведя за пять дней ремонт, «Азов» с эскадрой только 27 октября, пострадав еще и в шторм, прибыл на Мальту.

За сражение Л. П. Гейден представил Нахимова к награждению следующим чином и орденом Святого Георгия IV степени; он писал в представлении о Нахимове: «Находился при управлении парусов и командовал орудиями на баке, действовал с отличною храбростию и был причиною двукратного потушения пожара, начавшегося было от попавших в корабль брандскугелей…» Николай I поставил резолюцию «Дать». 14 декабря П. С. Нахимова произвели в капитан-лейтенанты, а 16 декабря — удостоили ордена Святого Георгия IV степени.

Новый чин открывал для офицера путь к командованию судами. Вскоре Нахимову предстояло стать тем, кого на корабле считают вторым после Бога.

С 27 октября 1827 года по 4 апреля 1828 года «Азов» оставался на Мальте, затем до 27 июля Нахимов ходил на корабле по Средиземному и Эгейскому морям. Шла русско-турецкая война 1828–1829 годов.