Эдуардо остановился в нескольких шагах от будки диджея, возвышавшейся над круглым залом, еще раз оглядел толпу и пространство роскошного ресторана. Надо было признать, это заведение как нельзя лучше подходило для праздника в честь миллионного пользователя Facebook, который зарегистрировался на сайте несколько дней назад, то есть всего через десять месяцев после того, как они с Марком запустили сайт в комнате Кёркланд-Хауса… Ресторан «Фриссон» был современным, модным, элитным и этим походил на Facebook. К тому же он принадлежал совладельцу Facebook Питеру Тилю, оплатившему эту вечеринку из своего глубокого кармана.

Калифорнийская тусовка отрывалась под музыку, причем приблизительно половина народу была в джинсах и поло, а другая — в гламурных европейских шмотках. Да, вечеринка отлично соответствовала духу Кремниевой долины и модного Сан-Франциско. И духу Facebook тоже. Большинство гостей были вполне студенческого возраста: учащиеся Стэнфорда и недавние выпускники разных университетов. Все пили разноцветные коктейли, происходящее было гостям явно в кайф. Позади будки диджея Эдуардо заметил кучку симпатичных девушек. Одна из них ему вроде бы улыбнулась — он покраснел и быстро отвел взгляд. Да, несмотря на все перемены в его жизни, Эдуардо по-прежнему был робок.

Вечеринка ему нравилась. Едва появившись на ней, он принялся всем и каждому рассказывать, что он создавал Facebook вместе с Марком и Дастином. Многие девушки в ответ просто улыбались, некоторые смотрели на него как на сумасшедшего. Это было слегка непривычно, ведь в Гарварде все знали о его заслугах. А здесь восхищенные взоры были устремлены на Марка — и больше ни на кого.

Но это не страшно. Эдуардо не против оставаться в тени здесь, в Калифорнии. Он прилетел сюда не за славой. Он спокойно относился к тому, что никто не знает о его участии в рождении сайта, о том, что ему принадлежит доля компании и что благодаря ему, а не только Марку у сайта теперь больше миллиона пользователей. Главное, чтобы сайт нравился людям, чтобы превратился в одну из крупнейших компаний за всю историю Интернета.

Эдуардо усмехнулся про себя этой мысли и посмотрел в дальний конец ресторана, туда, где за танцполом стояли столики. Он различал там силуэты Марка, Шона и Питера — они сидели за круглым столом и были явно увлечены беседой. По чистой случайности сегодня же отмечался день рождения Шона — сколько же ему исполнилось? Двадцать пять? Эдуардо подумал было подойти к ним, но потом решил, что лучше будет остаться в толпе — одиноким и никем не узнаваемым. Снова сказался культурный шок: это место настолько отличалось от Гарвард-Ярда, что с таким же успехом могло оказаться не рестораном, а мостиком космического крейсера «Энтерпрайз».

Эдуардо заморгал от ударившего прямо в глаза света прожектора.

К этому месту, к этому ресторану еще надо привыкнуть. Здесь все было совсем непривычно. Как-то все… стремительно, что ли. Это ощущение возникло у Эдуардо сразу, как только он вылез из такси. Рядом со входом в ресторан стоял «феррари-спайдер» Питера Тиля. «Инфинити» Марка, выданная ему, как только его подержанная тачка утратила всякую возможность без опоздания доставлять его на деловые встречи, была припаркована где-то дальше по улице. Там же, должно быть, стоял БМВ Паркера.

А Эдуардо по-прежнему жил в общежитии. Ходил на занятия по заснеженному Гарвард-Ярду, ежась от холода в тени Библиотеки Уайднера.

Конечно, он не ожидал, что за лето и осень произойдут такие головокружительные перемены. Но что ж теперь рассуждать? Он сам сделал выбор. И если надо кого-то за это винить, то только себя. Конечно, он мог бы перебраться в Калифорнию. Оставить на время университет. С другой стороны, учиться ему оставалось всего пять месяцев. Получив диплом, он еще сможет наравне с другими без остатка посвятить себя Facebook.

Сегодня, решил Эдуардо, надо радоваться жизни. Хорошо бы выпить и поболтать с симпатичной девушкой — той, что приглянулась ему у будки диджея. А завтра он полетит в Кембридж и снова возьмется за учебу, оставив Facebook в надежных руках Марка.

Эдуардо не сомневался, что и впредь все будет в лучшем виде.

За круглым столиком позади танцпола Шон Паркер откинулся на спинку дизайнерского стула и слушал, как Питер и Марк обсуждают новые приложения для Facebook. Предполагалось улучшить систему поиска зарегистрированных пользователей, внести полезные изменения в функцию «стены», уже ставшую безумно популярной. Возможно даже, запустить — но, видимо, не раньше чем через полгода — сервис обмена фотографиями, который легко сможет соперничать с любыми уже существующими. Инновации следовали одна за одной.

Шон был доволен: все шло по плану. Как он и с самого начала подозревал, Тиль с Цукербергом оказались отличным дуэтом.

Оглядев зал, Шон увидел Эдуардо Саверина, который у будки диджея беседовал с миловидной азиаткой. Он выглядел, как всегда, долговязым и неуклюжим, сутулился, нависая над собеседницей. Она, насколько мог рассмотреть Шон, улыбалась, и это здорово. Эдуардо рад, девушка рада — все круто.

Все ведь прошло на удивление гладко. Эдуардо подписал документы. Тиль дал денег на дальнейшее стремительное развитие. Facebook преодолел рубеж в миллион пользователей. Каждую неделю прибавлялись десятки тысяч новых. Со временем сервис смогут использовать студенты всех университетов и колледжей. Вслед за ними, возможно, и старшеклассники. А затем — кто знает? — в один прекрасный день сайт может сделаться общедоступным. Эксклюзивность свою роль отыграла. Люди поверили в Facebook. Они его полюбили.

Скоро отбоя не будет от желающих заплатить за него миллиарды долларов.

— Вот оно! В Новую Англию официально пришла весна.

Эдуардо улыбнулся: его приятель показывал на девушку с умопомрачительными ногами, прогуливавшуюся туда-сюда у подножия библиотечной лестницы, — она уткнулась носом в учебник по экономике, прямые светлые волосы, ниспадая, цеплялись за проводки айпода.

— Ага, — поддержал приятеля Эдуардо. — Первая короткая юбка в этом году. Теперь только держись.

Эдуардо так и не привык к затяжным гарвардским зимам. Всего неделю назад Гарвард-Ярд жил под снегом, ступени библиотеки были местами покрыты коркой льда, холодный воздух обжигал легкие. Казалось, что в календаре Гарварда март напрочь отсутствовал — за февралем следовал февраль, а потом… снова февраль.

Но наконец-то снег растаял. В воздухе запахло весной, небо стало ярко-голубым и почти безоблачным, девушки сменили гардероб — убирали подальше толстые бесформенные свитера, достали юбки, маечки и открытые туфли. Маечки, впрочем, были не самыми соблазнительными — как-никак тут Гарвард, — но какие-то участки тела все-таки выставлялись напоказ, и на это было ну очень приятно смотреть.

Конечно, все еще могло измениться. Того и гляди, завтра снова налетят серые тучи и Гарвард-Ярд опять будет являть собой негостеприимный пятачок лунной поверхности. Но, даже если завтра такое случится, Эдуардо этого не увидит. Завтра он летит в Калифорнию.

Приятель Эдуардо сделал знак, что, мол, пора, и начал спускаться вниз. В здании на другой стороне Гарвард-Ярда у них начинался семинар. Эдуардо медлил. Куда торопиться им, студентам последнего курса, за два месяца до выпуска? Они имеют право опаздывать на занятия. Вообще могут никуда не ходить. Скоро они сдадут последние экзамены и покинут Гарвард с золотыми дипломами, которые, как принято считать, имеют большую ценность в реальном мире.

В реальном мире. Эдуардо не очень понимал, где именно начинается реальный мир. Уж точно не в Калифорнии, в тихом зеленом городке, в новом коттедже, где обосновался Марк и десятками тысяч приводит новых пользователей на Facebook. Это и не новый офис компании в Пало-Альто, о котором рассказывал ему Цукерберг, — помещение было почти готово к приему новых сотрудников, о них говорили осенью, когда Эдуардо летал в Калифорнию подписывать учредительные документы.