— Моя дочка сделала красивые фотографии, — сказал адвокат. — Но, к сожалению, она уже ушла домой.

— Может, она пришлет их нам по электронной почте? — вставил свое слово Кэмерон.

В этот момент кто-то совершенно незнакомый вручил им по бокалу с теплым пивом. К манере употреблять пиво теплым привыкнуть было непросто, но братья практиковались в этом с самого приезда в Хенли.

— А вы на Thefacebook есть?

Тайлер замер с бокалом пива у рта. Сначала он даже решил, что ослышался. Разумеется, в последние месяцы он вдоволь наслушался разговоров об этом проклятом сайте, но никогда до сих пор его название в присутствии Тайлера не произносилось с британским акцентом. Он никак не ожидал, что кто-то упомянет его в средневековом английском городке на Темзе.

— Извините? — проговорил Тайлер с запинкой, все еще надеясь, что не так понял собеседника.

— Это такой сайт в Интернете. Дочка говорила, что он очень популярен у американских студентов. Она, знаете ли, недавно вернулась из Амхерста, где училась целый год. И теперь проводит на этом сайте прорву времени. Вы ее там легко найдете, свяжетесь, и она пришлет вам фотографии.

Тайлер посмотрел на брата. Выражение лица Кэмерона выдавало в точности те же чувства, которые испытывал он сам. Даже здесь, за океаном, в тысячах миль от Гарварда, им рассказывают про Thefacebook. И это при том, что он доступен только студентам американских университетов. Но скольких университетов? Тридцати? Сорока? Пятидесяти? Ничего подобного братьям в дурных снах не снилось.

А ConnectU тем временем глухо буксовал. Несмотря на то, что сайт был буквально нашпигован всякими полезными функциями и заработал одновременно во многих университетах, у него не получалось тягаться с Thefacebook. Может, виной тому упущенное преимущество первого хода или же попросту то, что студентам больше нравился Thefacebook… ConnectU же оставался едва заметной точкой на карте социальных сетей. В сравнении с ним Thefacebook был настоящим монстром, Годзиллой, крушащим все на своем пути.

Тайлер попытался улыбнуться и продолжить разговор, всячески избегая темы злосчастного сайта, но его мысли упорно возвращались к вопросам, не дававшим ему покоя весь последний месяц.

Они с Кэмероном и Дивьей постарались не зацикливаться на злости и обиде, сделали все, что можно было в сложившейся ситуации. Результат оказался нулевым. Они запустили свой сайт, всячески соблазняли пользователей Thefacebook перейти к ним — но все без толку. Студенты хотели регистрироваться на сайте, которым уже пользуются их друзья и знакомые, а не на каком-то другом, никому не известном. Thefacebook был готов растоптать любого соперника.

Как это ни обидно, но они потерпели поражение. Администрация Гарварда умывала руки. Марк проигнорировал их мейлы и письмо-предупреждение. Оставался один-единственный способ борьбы. Ларри Саммерс назвал этот способ вслух, но они пока воздерживались от его применения.

Из деловой практики отца Тайлер и Кэмерон кое-что знали о судебных исках — бизнесмены с Уолл-стрит шагу не делали без юристов, и братьям были известны многие истории корпоративных тяжб. Они отдавали себе отчет, что любой судебный процесс, вне зависимости от исхода, — штука неприятная и некрасивая. Что подача иска — это средство последней надежды. Но не пришло ли уже время прибегнуть к нему, к средству последней надежды в борьбе с бессовестным типом, вооруженным компьютером и не оставившим им другого выбора?

Тайлер понимал, что неприятностями обернется не только сам судебный процесс, — легко было представить, как тяжба будет подана в прессе. Он всегда отличался трезвостью мысли и догадывался, в каком свете газеты выставят братьев, наезжающих на Марка Цукерберга. Да чего тут догадываться — «Гарвард кримсон» уже несколько раз выступала против них, однажды даже наградив прозвищем «неандертальцы». Как потом выяснилось, оно принадлежало перу студентки, которая встречалась с одним из членов «Порселлиан» и все недолгое время их романа посвятила выуживанию из бедняги сведений о «мерзкой сущности» «финальных клубов». Вот с такими журналистами и придется иметь дело, выдвинув иск против Марка Цукерберга.

Если бы о их конфликте снимали кино в духе восьмидесятых, Тайлер с Кэмероном были бы назначены «плохими парнями». Одетые в костюмы скелетов, они преследовали бы хорошего Парня-каратиста[36] на школьных танцах. Они ведь были качками из семьи влиятельных богатеев, а Марк — скромным ботаном-программером, собственными мозгами проложившим себе путь наверх. Ни один журналист не упустит случая живописать классовую битву между детками из состоятельной привилегированной семьи, уверенными, что существующий порядок стоит на страже их прав, и свободолюбивым программистом, вздумавшим нарушить установленные правила.

Тайлер отлично понимал, какими убожествами они с братом предстанут на газетных страницах.

Но если это даст хоть малейшую надежду на восстановление справедливости — что ж, они готовы напялить на себя костюмы скелетов.

Марк Цукерберг просто вынуждает их к этому.

Глаза закрыты.

Сердце бешено колотится в груди.

Пот стекает по спине.

Эдуардо зол. Он злится, где бы при этом ни находился и что бы ни делал — шагает ли в тяжком исступлении по улицам Нью-Йорка или трясется в тесном вагоне метро, повиснув на захватанном хромированном поручне, подаваясь то вперед, то назад под напором разношерстной толпы. Гнев Эдуардо кипит, студент негодует и вот-вот выкинет финт, который переменит течение его жизни.

Все началось дня три назад. Эдуардо тогда переживал эмоциональный подъем. С тех пор как он вернулся из Калифорнии — и по-быстрому порвал с Келли, положив конец ее театральным выходкам, — дела шли как нельзя лучше. В переговорах с Y2M и другими потенциальными рекламодателями наметился заметный прогресс. Чтобы отчитаться об успехах, он позвонил Марку на Ла-Дженнифер-Уэй — и с этого звонка все начало портиться.

Сказать, что Марк недостаточно оценил проделанную Эдуардо работу, — значит не сказать ничего. Марк слушал его рассказ вполуха — ему не терпелось похвастаться вчерашней вечеринкой, на которую его затащил Шон Паркер, — со стэнфордскими студентками и морем разливанным «егермейстера». Рассказав об этом, Марк завел свою обычную в последнее время песню: Эдуардо должен перебраться в Калифорнию, потому что там вершатся все дела. Там пишутся коды, заводятся контакты с инвесторами, проходят встречи с венчурными капиталистами и боссами софтверных компаний. Марк уверен, что Эдуардо только понапрасну теряет время в Нью-Йорке, тогда как в Кремниевой долине можно найти все необходимое для развития портала.

Эдуардо же доказывал, что в Нью-Йорке тоже есть все необходимое для растущего стартапа — от рекламных денег до связей в банковских кругах, — но Марк и слушать его не хотел. А тут еще в разговор влез Шон Паркер и рассказал о двух перспективных инвесторах, которых он собирается познакомить с Марком. Эти инвесторы, утверждал Паркер, готовы вложить в Thefacebook солидные деньги, и если они понравятся Марку, а Марк, в свою очередь, понравится им, то это может произойти очень скоро.

Эдуардо с трудом удержался, чтобы не закатить скандал прямо по телефону. Взяв себя в руки, Эдуардо объяснил Паркеру, что за коммерческую деятельность компании отвечает он и никто другой и что любые встречи с инвесторами должны проходить с его, Эдуардо, участием. И вообще, с какого перепугу Паркер берется за организацию таких встреч? Эдуардо считал, что даже Марку нечего заниматься поиском инвесторов, его дело — писать программы. И уж тем более нефига в это вмешиваться Паркеру, голимому приживальщику.

Этот телефонный разговор не на шутку разозлил Эдуардо, и он совершил скоропалительный поступок — может быть, со злости, а может, ему просто показалось, что так надо. В любом случае в итоге Эдуардо решил показать Марку, что это не кошерно — оставлять друга не у дел.