«Он делает из себя защитника галактической цивилизации, — сказала Тора возмущенно. — Он просит нашей помощи, которая должна дать ему власть. Но при этом забывает, кто мы такие».

Родан не позволил себя спровоцировать. — «Вы и сами знаете, что Ваш упрек необоснован. Еще не так давно Вы были готовы пересмотреть Ваш приговор человечеству Земли. Вам все еще не терпится расправиться с нами, как с малоразвитыми полуцивилизованными существами? Не отвечайте! Я сам отвечу Вам. Вам нужны люди Земли, Вам, двум последним оставшимся в живых из экспедиции арконидов. Вам нужны люди, потому что другого пути назад, как только с нашей помощью, для Вас нет. И, хотите Вы того или не хотите, но Вам придется разделить с землянами опасности, страхи и заботы. Ваше продиктованное кастовым высокомерием сопротивление вредит вобщем-то только Вам самой. Вам нужны еще какие-нибудь доказательства, кроме событий последних дней?»

«Человечество Земли — это конгломерат, — заявила арконидка. — Я ни в коем случае не отрицаю того, что судьба навязала нам общие интересы. Но я сомневаюсь в способностях человечества, которое уже не раз вынуждено было преодолевать антагонизм на своей собственной планете. Вы не должны чувствовать себя оскорбленным, Родан, если я, как и прежде, утверждаю, что Ваш народ примитивен».

«Он молод, — попытался Крэст сгладить впечатление от слов своей соплеменницы. — У него есть резервы, которые нужно только мобилизовать. Судьба народа определяется его гениями. Совсем не обязательно, чтобы все человечество сразу перешло на ступень выше. Достаточно уже нескольких соответствующих умов. Я знаю, Родан, на что Вы способны после того, как закончили гипнообучение. Мы мобилизовали Ваш мозг, возможности которого не использовались более, чем на сорок пять процентов…»

«Это означало бы, — с сомнением спросила Тора, — что примитивизм землян обусловлен не несовершенством их биологии, а всего лишь неосознаваемым отказом от имеющихся возможностей?»

«Крэст кивнул. — „Большая часть человеческого мозга остается не задействованной. У так называемых гениев он функционирует полностью. Сами люди уже установили, что степень одаренности индивида не обязательно зависит от объема головного мозга. Доказательством тому служит Эйнштейн, один из величайших землян. Его головной мозг был таким же, как в среднем у всех людей. А превосходство его объясняется только особо выраженной активностью мозга. Подобный результат достигнут у Родана в результате гипнообучения“.

«Чем и должно объясняться, почему мы должны признать ведущую роль землян под руководством Перри Родана, — сказала Тора с легкой иронией. — Я, как арконидка, отказываюсь от сотрудничества на таких условиях. Действовать таким образом несовместимо с уровнем развития нашего народа».

«Никто не говорит о ведущей роли людей, — повысив голос, сказал Родан. — Я только пытаюсь найти разумный компромисс между Вами и нашими интересами. Разумный компромисс, сказал я! А не предубеждение или скрытая враждебность. То, в чем Вы упрекаете мой народ, Вы, в конце концов, повторяете и сами. Я не считаю для себя возможным отказаться от Вашей помощи в это трудное время. И радуюсь тому, что мне была оказана Ваша поддержка. Если же Вы, наоборот, можете отказаться от помощи людей, это Ваше дело. Я не навязываюсь. А теперь позвольте мне уйти».

Перри Родан поднял руку в знак прощания, оставив обоих арконидов. Он пошел к распределительному устройству большого автоматического мозга. После первых переключений он почувствовал, что кто-то подошел к нему сзади. — «Не могли бы мы помочь Вам, Родан?» — спросил Крэст.

Родан слабо улыбнулся. — «Тора заверила меня, что она будет держаться в стороне от дел землян. Разве это и не Ваше решение, Крэст?»

«Я хотел бы помочь Вам, Родан. Но только, если это необходимо. Было бы не корректно, если бы аркониды слишком вмешивались во внутренние дела землян».

«Спасибо, Крэст, — сказал Родан и протянул ему руку. — Я попытаюсь сделать это сам. Но Ваше присутствие все же было бы для меня помощью. Еще ни одному человеку до меня не приходилось решать такой задачи. Поэтому я волнуюсь».

Перри Родан повернулся к большой машине, которая была подарком от арконидов. Важность его сегодняшних вопросов лежала на нем тяжелым грузом.

Из позитронных отделений послышалось едва уловимое гудение. Мозг активировался и ждал вопросов, на которые ему следовало ответить. На него не воздействовали влияния менталитета, он работал по законам логики. Ему были неизвестны человеческие мерила. Для него существовали только смысл и содержание ситуации, и он просчитывал возможности итога футбольного матча и политических выборов точно так же, как и исход всеобщей войны. Если ответ отличался от фактических последующих событий, то это объяснялось только и единственно неточной постановкой вопроса.

Родан начал подготовку к программированию. Все детали, которые казались ему важными для предварительной проверки окончательного вопроса, он ввел в позитронные реакционные элементы и в течение многих часов опробовал таким образом окончательную формулировку. Индивидуальная часть памяти машины реагировала тремя способами. Словами, в виде изображения и в виде записи она на конечном этапе выдавала результаты с помощью своих преобразующих элементов. Одновременно накопительная камера следила за тем, чтобы все ответы сохранялись.

Предварительная проверка всех вопросов дала почти недоступный результат.

Чтобы найти приемлемый путь в будущее, человечеству предстояло выбирать из 22,3 миллиардов возможностей. И трудность заключалась не в том, что одно решение можно было считать правильным, а все другие неправильными. Шкала между недостатками и преимуществами была представлена на телеэкране в виде широкой спектральной полосы. После более, чем ста отборочных циклов на положительной стороне находились более тысячи рекомендуемых возможностей, и Перри Родан должен был снова искать более конкретные вопросы, чтобы приблизиться к сути проблемы.

Поначалу он еще обменивался короткими фразами с Крэстом и Торой, но по ходу эксперимента становился все более немногословным. Когда начало смеркаться, Тора встала и заявила, что хочет пойти в кабину корабля. Крэст присоединился к ней. — «Если у Вас будут трудности, Родан, скажите. Я всегда в Вашем распоряжении», — сказал он, покидая Родана.

Родан машинально кивнул. — «Хорошо, Крэст. Мне нужно еще несколько часов, потом я сообщу Вам. Отдохните немного».

Оба арконида не подозревали, что после их ухода землянин облегченно вздохнул. Перри Родану хотелось быть одному, когда дело дошло до последних решающих вопросов.

С наступлением темноты на вопрос о новом вторжении он получил ошеломляющий ответ. Он повторил эксперимент пять раз, прежде чем решил, что он окончателен и полностью осмыслил его.

Автоматический мозг арконидов не оставил никаких сомнений: согласно всем имеющемся в распоряжении данным необходимо было считаться с тем, что враг из космического пространства уже нанес удар.

Пересилив свое потрясение, Родан позвал Реджинальда Булля.

«Где ты там торчишь, Булли?»

«Там, где ты меня оставил. Господа из Пекина — упрямые парни, они часами морочили мне голову пустяками».

«Хотел бы я знать, о чем ты говорил с Пекином!»

«Слушай, ты, гений памяти! Ты что, забыл, что я должен добыть для тебя земельный участок?»

«Напротив! Кажется, ты выполняешь мои указания по своему усмотрению. А я поручил тебе всего лишь информировать делегацию АФ о том, что мы хотим купить территорию, входящую в энергетический заслон. Но об этом мы поговорим позже. Ты сейчас же исчезнешь из передатчика и отправишься на борт корабля. Маноли и трое наших друзей из контрразведки должны немедленно оказаться рядом с тобой. Корабль в течение ближайших десяти минут должен быть готов к старту. И никто не сойдет с борта, если я приду немного позже. Объяви ситуацию чрезвычайной».

«Что случилось, Перри?»

«Делай, что я говорю. Точка!»

Незадолго до полуночи Родан ушел от автоматического вычислительного устройства.