«Было бы любезно с твоей стороны, — проворчал Булли, — если бы ты, наконец, раскрыл нам, что должно произойти в Неваде».

«Об этом можно рассказать в нескольких словах, мой друг». — Родан начал излагать свой план.

В качестве официального уполномоченного Мерканта Ли имел доступ во все сооружения района испытаний. Меньше всего против этого возражал Леманн, который знал, что Ли — так же, как и он — ДЛ. Интервенты предполагали вызвать цепную реакцию и уничтожить весь исследовательский центр. После этого оба ДЛ-а могли покинуть ставшие ненужными тела Леманна и Ли, чтобы найти себе новые жертвы.

Эллерт утверждал, что можно было бы преследовать только необдуманно и панически убегающего ДЛ-а, то есть сознание, у которого не будет времени перестроиться на побег. Излишняя поспешность, утверждал Эллерт, не оставила бы ему времени на создание ментального защитного экрана, чтобы спутать следы, ведущие в другое измерение. Это было хотя и странно, но очевидно.

По этой причине запланированная Леманном и ЛИ катастрофа должна была последовать молниеносно и позднее взята под контроль. Это означало, что Леманна и Ли нужно было поставить в такое положение, которое их сознание посчитало бы за смертельную опасность.

Когда Леманн вместе с Ли и Джоном Маршаллом вошли в реакторную установку, он не вызывал никаких подозрений. Ассистенты вежливо приветствовали их и снова вернулись к своей работе. Он едва ли заметил двух-трех новых сотрудников, особенно нового электрика Эллерта, который возился с какими-то маловажными рычагами недалеко от огромных распределительных устройств. Анне Слоан, главнейшее лицо плана, стояла настолько позади установки, что вряд ли бросалась в глаза.

Тяжелая свинцовая дверь, единственный вход в реакторный центр, глухо захлопнулась за вошедшими. Леманн знал, что открыть ее может нажатие изнутри. Когда включали ядерные реакторы, оставалось достаточно времени, чтобы оказаться в безопасности. Только при закрытой двери их комнаты оба ДЛ-а хотели вернуться в свои настоящие тела.

Леманн вместе с Ли и Маршаллом вошли в свинцовую камеру. Он показал на металлический блок размером не больше кирпича, светящийся за кварцевой пластиной.

«Это новый элемент, господа. Наверху камеры Вы видите выходную антенну излучения, которая внизу опять отводится. Она проходит через элемент и вызывает преобразование структуры. Мы пока еще не можем полностью использовать освобождающуюся энергию. Она преобразуется в нагрев. Температуры можно считывать здесь. Свинцовая камера имеет жароустойчивую обшивку, свободно выдерживающую тысячи градусов. Конечно, процесс можно усиливать только постепенно, чтобы исключить возможность катастрофы. Но Вы оба не специалисты и не можете понять, какой прогресс скрыт в этой неприметной металлической штуке. Ее энергии достаточно, чтобы запустить во Вселенную космический корабль со скоростью света».

Леманн подошел к распределительному щиту. Он бросил на Эллерта испытующий взгляд. Одетый в белый халат, тот вел себя так, словно был знаком с профессором уже давно, но слишком хорошо знал, что у такого известного человека вряд ли было время обращать внимание на скромных служащих. Подобные мысли могли волновать и ДЛ-а, овладевшего телом Леманна.

«Все в порядке?» — спросил ученый.

«Проверено, все в полном порядке», — подтвердил Эллерт, знавший назначение только одной единственной рукоятки. Она регулировала подачу энергии, которая в свою очередь определяла силу излучения.

«Хорошо, тогда включите минимум».

Эллерт повернул рукоятку переключения в нужную позицию. Максимальная мощность привела бы к катастрофе, так как в этом случае преобразование произошло бы настолько быстро, что если бы процесс начался, то свинцовая камера сразу же расплавилась бы. За кварцевой пластиной ничего не изменилось. Температура начала повышаться. Леманн удовлетворенно кивнул.

«Уже первого переключения было бы достаточно, чтобы обеспечить током весь континент. Это невероятно».

Ли молча стоял рядом с ним. Он ничего не говорил — да и зачем? Взаимопонимание между ним и Леманном происходило мысленно. Джону Маршаллу не составляло труда незаметно считывать эти мысли. При этом он должен был перейти к делу очень осторожно, так как нельзя было вызвать подозрений. Его научные познания были слишком малы, чтобы понять размах происходящего эксперимента.

Но он понял, когда ДЛ Ли спросил:

«При какой позиции начинается катастрофа?»

«На седьмой ступени», — телепатически ответил Леманн. А вслух сказал: «Техник, вторая позиция».

Теперь план стал очевиден. Леманн стал бы усиливать излучение, пока позиция семь не вызовет медленного, но неотвратимого распада. Тогда он вместе с Ли смог бы абсолютно спокойно покинуть лабораторию и осуществить переход в собственное тело. А здесь, в реакторе, выпущенные на свободу силы начали бы свое гибельное дело.

Анне Слоан знала, что теперь начинается ее работа. Эллерта, стоявшего у распределительного щита, нельзя было отвлекать. Он должен был, так же, как и Джон Маршалл, сконцентрироваться на обоих ДЛ-ах, чтобы последовать за ними во время их бегства. Покинув свое тело, Эллерт тем не менее остался бы в настоящем. Джон должен был распознать тот момент, когда ДЛ-ы решатся на бегство. А человек, который до сих пор незамеченным стоял сзади, и которого никто не видел, разматериализовал бы свое тело, и так же, как Эллерт, тоже последовал бы за ними. Тако Какута, телепортант, стоял позади огромного генератора, не выпуская из вида Маршалла, который должен был подать ему знак.

Собственно говоря, неудачи быть не могло, если ничего не забыть.

Эллерт отошел от своего распределительного щита.

Леманн наблюдал за измерительными приборами. Его глаза сияли фанатическим блеском. Он уже не старался выдерживать свою роль. Ли был спокоен.

«Переключите в позицию семь», — неожиданно сказал Леманн.

Это был тот самый момент.

Анне Слоан подошла ближе. Ее взгляд был прикован к рукоятке на распределительном щите Эллерта. Медленно, а потом все быстрее, та опускалась ниже, прошла роковую цифру семь, дойдя затем до упора. В ту же секунду все запасы тока генераторной установки устремились по линиям реактора, в виде излучения были выпущены передающими антеннами, прошли через блок нового элемента и снова были поглощены внизу, чтобы опять начать новый цикл. Анне знала, что в течение двадцати секунд это было безопасно. Только потом начиналась необратимая цепная реакция. Никто не смог бы ее избежать, если бы единственный путь к спасению был бы закрыт.

Она обернулась и устремила взгляд на тяжелую свинцовую дверь. Невидимая энергия ее сознания проникла сквозь металл и закрыла наружную задвижку. Теперь уже никто не мог открыть эту дверь изнутри. Они все были пленниками ада, который должен был скоро разразиться.

Оставалось двадцать секунд, ни секундой больше.

Профессор Леманн опешил. На какое-то мгновение он потерял самообладание, увидев, что рукоятка, передвигаемая невидимой рукой, опускается вниз. Прошли драгоценные секунды, прежде чем ДЛ смог получить необходимую информацию из памяти своего хозяина. Двадцать секунд, теперь он знал это. Но прежде чем он смог вернуть рукоятку в безопасное положение, электрическая цепь не выдержала перегрузки. На разрывающихся предохранителях вспыхивали и разлетались яркими вспышками искровые разряды. Леманн отпрянул, увидев, что рукоятка опускается, почти расплавившись от невероятного нагрева. Смрад от сгоревшей резины и плавящегося металла едко ударил ему в нос.

Ли стоял, не двигаясь. Он посылал лихорадочные сигналы Леманну, который, находясь в полнейшем замешательстве, не обращал на них внимания. Он снова и снова пытался разгадать загадку передвигаемой невидимой рукой рукоятки, не приходя ни к какому выводу. И только потом он понял, что его может спасти лишь бегство. Он не думал о том, что у него оставались еще пять секунд, чтобы осуществить достойное отступление. Тяжелая свинцовая дверь не открывалась. Пятнадцать секунд прошли. Катастрофа казалась неминуемой.