Брайони и Сюзанна переглядываются, хихикают и убегают. Я снова осторожно бросаю взгляд на Гая, но он уже пришел в себя. Мы приближаемся к дому. Нэнси указывает на свои чемоданы — они стоят в передней рядом с багажом Гая. Билли берет их и делает знак Нэнси следовать за ним.

— Простите, — повторяет она, и Гай на прощание целует ее в щеку.

— Будем рады видеть вас завтра на празднике, — говорю я Нэнси, и ее лицо озаряется радостью. — Передайте Робертсонам, что мы с нетерпением ждем встречи с ними тоже. — Могу себе представить, какими объяснениями Нэнси сопроводит это приглашение. Наверняка рассыплется в похвалах нашим чудесным пейзажам и радушному гостеприимству.

— Где Лора? — спрашивает меня Белладонна.

— Наверное, пошла прогуляться, — отвечаю я. — К розарию. — Естественно, это в противоположной стороне. Если бы она была в доме, когда прибыл Гай, Белладонна была бы избавлена от этой нелепой встречи. О да, у этой стычки наверняка будет необычное продолжение, говорю я себе. Добром это не кончится.

— Куда поселим Гая? — спрашиваю я, глядя на его потрепанные, но все еще красивые чемоданы.

— В желтую комнату, — холодно отвечает Белладонна.

Гай бросает на нее странный взгляд.

— Желтая спальня — любимая комната моей дочери, — говорит Белладонна, ее голос звенит, как кусочки льда в чаше с пуншем. — Поскольку Брайони произвела на вас такое неизгладимое впечатление, вы, вероятно, будете польщены тем, что вас поселили именно там. Она сама выбирала обои и цвет обстановки.

Зажав хлыст под мышкой, как солдат, моя наблюдательная красавица размашисто шагает к дому. Взгляд Гая не отрывается от нее, пока она не исчезает из виду.

Когда Лора видит, что приехал Гай, ее глаза радостно вспыхивают, она бросается ему на шею, но потом замечает, что с ним нет Хью, и ее лицо разочарованно вытягивается.

— Он старался, как мог, — мягко говорит ей Гай.

К счастью для меня, во время этой маленькой интерлюдии я спрятался в своем любимом укромном месте — в маленькой студии, соединяющейся с парадным салоном, за большой китайской лаковой ширмой, расписанной драконами, впряженными в колесницы, и прочими мрачными сценами. Через ее петли так удобно подглядывать. Хотя, когда Гай и Лора присаживаются на большой кожаный диван, печально вздохнувший под их тяжестью, я еще не догадываюсь, что мне доведется стать свидетелем такой нежной сцены.

— Ты же знаешь, у него дела в Вашингтоне, — продолжает он. — Для него это был единственный предлог вырваться из Лондона. Он пообещал сделать все возможное, чтобы успеть сюда сегодня к вечеру. А тем временем я, как умею, постараюсь развеселить тебя.

— Я слышала, ты сегодня уже развеселил весь здешний люд, — тихо произносит Лора. — Гай, как ты мог?

— Да, признаюсь, я вел себя неважно, — отвечает он с завидной беспечностью. — Но если ты считаешь меня злостным осквернителем чужой собственности, это не так. Это вышло случайно. Просто Нэнси — очаровательная милашка, а в конюшне никого не было. Ты же меня знаешь. Если плоть просит своего, лови момент.

— Да, я тебя знаю, вот почему меня убивает столь громкий голос твоей жаждущей плоти, — говорит она, ее гнев нарастает. — Здесь тебе не наш блестящий Лондон, где все подряд трахают друг друга. Ты имеешь представление о том, кто такая Контесса? Тебе не приходит в голову, что я много лет ждала ее приглашения? Что она — последняя ниточка, которая связывает меня с Леандро и Беатриче? Ты бы хоть иногда думал о других, не только о себе.

Гай покачивает в руках бокал с коктейлем, я слышу, как позвякивают в нем льдинки. Отвечает он не сразу.

— Прости, Лора, — говорит он наконец. — Мне очень жаль, честное слово. Прости, что я такой безмозглый. Теперь наша достойная хозяйка тоже возненавидит меня.

— Ну, я-то уж точно тебя не возненавижу. Сам знаешь, на тебя долго злиться не может никто, разве только тысячи твоих любовниц, которых ты отправляешь обратно к мужьям. В этом твоя беда — тебе всегда все сходит с рук.

— Не всегда, — возражает он. — На этот раз я встретил достойную противницу. Расскажи мне о ней.

— О Контессе? — Лора смеется. — Ты шутишь?

— Почему бы и нет? Она привлекательна, богата, умна. Таких привлекательных, богатых и умных женщин я еще не встречал. Но в ней что-то есть, только никак не пойму, что. Что-то совершенно потрясающее и бурлит где-то в глубине. Ты не замечала в ней ничего необычного?

— Замечала, но, на мой взгляд, она не столько потрясает, сколько пугает. Я ее почти не знаю, до сих пор встречала только один раз, когда отдыхала в Мерано с Леандро, и мне совсем не хочется вспоминать, что тогда произошло. Нелепый случай.

— Лора, дорогая, ты никогда не была нелепой, — говорит он, отпетый сердцеед. — Когда ты отдыхала в Мерано?

— Семь лет назад. Да. В сорок седьмом году. С ней были младенец и двое очень странных мужчин. Один из них здесь — это Томазино. Ты, наверное, видел его.

— Толстяк с черными вьющимися волосами.

— Он не толстяк, просто крупный. — Лора храбро вступается за меня, и в моей душе все переворачивается. Я уже успел забыть, что когда-то она мне не нравилась. — Томазино двигается так грациозно, что я не могу назвать его толстяком. И еще он такой забавный. Но самое интересное, что его брат-близнец, Маттео, гораздо больше похож на Контессу. Глядя на него, точно так же теряешься. Насколько помнится, он очень мало говорит. Леандро рассказывал, что их обоих во время войны пытали, случилось что-то страшное, а Маттео к тому же изуродовали язык. Когда Томазино рассказал, что его брат женился, я очень удивилась: мне всегда казалось, что ему, гм, кое-чего недостает. И вообще он не тот тип, в которого легко влюбиться. Впрочем, Томазино тоже такой, просто скрывает это лучше. Как и Контесса.

— Ясно. Теперь понимаю. Я провел с ней всего несколько минут, но уже успел заметить, что внутри у нее будто скручена тугая пружина, жесткая, настороженная. — Гай задумчиво помолчал. — Не то чтобы она боится, просто все время начеку. Когда она наткнулась на меня в конюшне, я присмотрелся к ней, и у меня сложилось впечатление, что она гневается даже не из-за того, что я натворил — хотя это, признаю, было непростительным нахальством — а потому, что не сработала строгая система безопасности ее поместья. Она не любит выпускать бразды правления из своих рук. Это ясно с первого взгляда.

— Думаю, она научилась этому у Леандро. У него по всему Ка-д-Оро были расставлены скрытые системы сигнализации. Когда человек богат и могущественен, это становится первой необходимостью. Это не паранойя, таким людям надо всерьез опасаться шпионов, похищений и тому подобного.

— Да, но системы сигнализации позволяют не только отпугивать посторонних. Они помогают контролировать каждый шаг тех, кто находится внутри.

Ого, да этот Гай опасный тип. На редкость проницателен.

— Может быть. Надо спросить об этом у Томазино. Или у Орландо, — говорит Лора. — Я помню его по Италии; там он отвечал за службу безопасности.

— Через него можно добраться до Контессы. Через нашего крупного и грациозного Томазино.

— Сомневаюсь, что кому-нибудь удастся добраться до Контессы, если она этого не хочет. Леандро писал мне, что у нее сильная воля, — говорит Лора. — Знаешь, вчера вечером мы вели долгий разговор. Томазино расспрашивал меня, а она сидела с нами на веранде в кресле-качалке. Теперь я припоминаю — она не сказала почти ни слова, но я ушла с впечатлением, что это была одна из самых интересных бесед в моей жизни.

— Значит, ты не знаешь, давно ли она живет здесь.

— Точно не знаю. Думаю, год-другой. Когда Леандро умер, она была в Италии, а это случилось три года назад. С тех пор мы не общались и встретились совсем недавно. А почему ты спрашиваешь?

— Потому что она кажется мне похожей на одного человека.

— На кого?

— На Белладонну. Из клуба. Та самая загадочная леди, хозяйка ночи. У нее тоже была сильная воля.