— Двадцать пять тысяч, — говорил Хогарт. — Великолепно. — Он кивнул человеку, стоявшему позади нее, и, не успела она понять, что происходит, тот развязал и отбросил лиф ее платья, обнажив грудь.

Мужчины беспокойно заерзали в креслах. Все ее хотели, все до единого. Она чувствовала, как их желание волнами накатывает на нее, опаляет, удушает.

Нет, нет, нет…

— Сорок тысяч. Сорок пять тысяч. Пятьдесят тысяч. Великолепно, джентльмены, — говорил Хогарт.

Страшный человек позади нее снова сделал шаг и расстегнул ее юбку вместе с нижними юбочками. На ней не осталось ничего, кроме трусиков, туфель, чулок с золотыми подвязками да корсета. На шее, как зеленое пламя, сверкало изумрудами и бриллиантами роскошное колье.

— Как вы знаете, самая высокая цена, уплаченная на нашем аукционе, составляла восемьдесят пять тысяч, — напомнил Хогарт. — Джентльмены, будем продолжать?

Снова взметнулись карточки.

— Семьдесят пять тысяч. Восемьдесят тысяч. Восемьдесят пять тысяч.

Опять загремели аплодисменты.

Девяносто тысяч. Сто тысяч фунтов. Хогарт утер лоб безукоризненно белым платком.

— Предлагаю тост, джентльмены, — сказал он, поднимая бокал. — За безграничную щедрость членов нашего Клуба. — Еще один всплеск вежливых аплодисментов.

— Будем продолжать? — спросил Хогарт, указывая молотком на чью-то карточку. — Сто десять тысяч. Сто пятнадцать тысяч. Сто двадцать тысяч. — Больше табличек не было. — Сто двадцать тысяч фунтов, джентльмены. Превосходный результат. Превосходный. Сто двадцать тысяч фунтов, раз… Сто двадцать…

— Миллион, — прогудел чей-то голос.

Зал сдавленно ахнул. Даже не потому, что покупатель заговорил вслух, хоть это и было вопиющим нарушением правил. Они изумились этому слову. Умопомрачительная сумма.

— Сэр, — нахмурился Хогарт. — Такие шутки непристойны.

«Непристойны? — в смятении подумала она. — Непристойны?»

— Будьте добры, выйдите вперед, — приказал Хогарт. Человек, стоявший у нее за спиной, подошел к столику аукциониста. Покупатель приблизился к ним. Произошел короткий разговор, потом Хогарт, сияя, вернулся за пюпитр.

— Джентльмены, простите мою поспешность. Все формальности улажены. Обеспечение вполне надежное, и, как мы все знаем, в необычайных обстоятельствах и прежде делались исключения. Сегодня, мне кажется, у нас именно такой случай. Необычайный. Я бы сказал, историческое событие. Да, воистину историческое. Ставлю вопрос на ваше голосование. Одобряем ли мы эту покупку? Кто за — поднимите ваши карточки.

Карточки медленно поднимались, одна за другой. Все, кроме одной. Предпоследнего покупателя.

— Голосование должно быть единогласным, — снова нахмурился Хогарт.

Все глаза повернулись к непокорному покупателю. Помедлив минуту, он с недовольным видом поднял карточку.

— Один миллион фунтов стерлингов! — выкрикнул Хогарт, опустив молоток. Новый рекорд! Миллион фунтов, думал он, просто невероятно! А все потому, что он ее нашел, спасибо этой гнусной американке, зануде Джун Никерсон, которая начала строить ему глазки однажды вечером в «Айви». А он-то считал ее никчемной потерей времени.

— Джентльмены, — провозгласил он, — обед будет подан через двадцать минут.

Она видела, как они опускают карточки и встают. Все, кроме одного. И ее разобрал смех. Безумный, истерический смех. Продана за миллион фунтов монаху в маске! Психопату в маске! Она ничего не могла с собой поделать. Пусть этот человек перережет ей горло — ей было все равно. Она не могла остановиться.

Она знала — все они смотрят на нее. И тогда они все тоже начали смеяться.

Перед ней снова поставили ширму. Теперь мужчины уже не видели ее. Это было сигналом освободить зал, и до нее донесся всеобщий стон разочарования. На голову ей снова надели капюшон, крепко завязали. Ей опять стало страшно, смех угас сам собой. В тот же миг ее отвязали от колонн и завернули туловище в какую-то тяжелую попону, так что она не могла пошевелиться. Чьи-то руки подхватили ее, взвалили на плечо, понесли вниз по лестнице, по коридорам. Вверх и вниз. Они шли очень быстро. У нее закружилась голова, она боялась, как бы ее не стошнило.

Открылась и закрылась дверь, они остановились. Она все еще висела вниз головой. С нее сняли капюшон, парик, шапочку, покрывавшую волосы, но вокруг стояла полная темнота, она ничего не видела. Кто-то собрал ее волосы в горсть.

Не отрезайте мне волосы. Не отрубайте голову.

Чья-то рука подняла ее волосы вверх, ей завязали глаза. Повязка была такая плотная, что она ничего не видела, не могла бы развязать ее сама, даже если бы руки были свободны.

Похитители двинулись дальше, в другую комнату. Открылась и закрылась дверь. Потом ее опустили на кровать, лицом вниз. Сняли туфли, прикрепили к лодыжкам что-то холодное. Развязали руки, перевернули ее, сняли тяжелую попону с груди. Растянули руки в стороны и зацепили за наручники что-то вроде крючков. Потом расстегнули колье на шее. И ушли.

Она лежала в непроглядной темноте. Попыталась пошевелиться, но ее привязали так крепко, что она не смогла сдвинуться с места. Корсет сдавливал грудь. Она не могла дышать.

Этого не может быть. Так не бывает.

Она очутилась среди кошмара. Спасения нет.

А в соседнем зале, взволнованно переговариваясь, прогуливались члены Клуба. Кто же среди них предложил такую неимоверную сумму? Впрочем, девочка, конечно, соблазнительная. Прелестная фигурка. Такая молоденькая, свежая. Легко будет обучить. Все вздыхали от зависти.

— Разве может женщина стоить таких денег?

— Как вы думаете, надолго он ее приобрел?

— Хороший вопрос. Давайте-ка посчитаем. Правила гласят — тысяча фунтов в неделю. Миллион фунтов соответствует тысяче недель. По пятьдесят две недели в году. Получается… примерно девятнадцать лет с четвертью. Выходит, он может держать ее до тысяча девятьсот пятьдесят четвертого года.

Все расхохотались.

— Не стоит она этого, — заметил кто-то. — Получается все равно что жена. И стоит бешеных денег.

— Да еще нужно соблюдать секретность. Кормить и ухаживать. Сплошная головная боль.

— Да, хлебнет он с ней горя. Слышали, как она смеется? Гарантирую, он с ней еще наплачется.

Все опять расхохотались.

Но они все равно хотели ее. Все до единого. Хотели, как никогда.

Выйдите на веранду большого дома и оглядитесь вокруг. Куда ни падет ваш взгляд, что ни откроется взору, все принадлежит Белладонне. Земля и округлые холмы, ручьи и пруды, лужайки и поля, огромный овал нашего собственного скакового поля и взлетно-посадочная полоса, леса и изгороди, сады, огороды, розарии, цветники, лабиринт за живой изгородью и гравиевые дорожки для прогулок, скульптурный фонтан, низвергающий водопады ароматизированной воды, и вокруг него — фонтаны поменьше, лазурный бассейн и пруд с золотыми рыбками, таинственный грот и загадочные пещеры. Конюшни, гаражи, стрельбище, столярная мастерская и десятки домиков для всех, кто работает на этой земле. Все 247623 акра земли принадлежат поместью Ла Каза делла Фениче.

Дом Феникса.

Как приятно снова ощутить на лицах свежее дыхание земли!

Наш огромный дом в Нью-Йорке, холодный и хитроумный, был до мозга костей городским. Ла Фениче — совсем не такое место. Просторный колониального стиля особняк лучится радостью и уютом. Окна широко распахнуты, чтобы впустить в дом красоту окрестных пейзажей, теплый ветерок шевелит занавески. Белладонна хорошо понимает, почему я выбрал именно этот дом: он напоминает об Италии.