Потом она указывает веером на меня.

— Это Томазино, мой личный управляющий, и Джек, он отвечает за безопасность. Джек не силен в итальянском, поэтому не сможет понять всего, о чем мы будем говорить. — Неважно, он достаточно умен, чтобы обо всем догадаться самому.

Вот что бывает, когда вы нанимаете лучших из лучших.

Осетровые глаза мистера Б. чуть прищуриваются. Ему этот поворот не нравится.

— Итак, caro mio, — бодро заявляет Белладонна, — после столь впечатляющей сцены на улице я осмеливаюсь предположить, что просьба, с которой вы хотите ко мне обратиться, носит безотлагательный характер.

Мистер Б. хмурится. Все идет не так, как он предполагал. Белладонна не вписывается в схему женщины, созданную ограниченным, весьма однобоким воображением мистера Б.

Официант приносит бутылку «Дом Периньон».

— Благодарю, Чарльз, — говорит Белладонна, наливает бокал мистеру Б. и делает официанту знак склониться ближе. — Чарльз, мистер Бонавентура обсуждал со мной квалификацию моего персонала. Мне кажется, он бы с удовольствием взглянул на ваши бумаги.

Мистер Б. явно озадачен. Нет, нет и нет, он не произвел на меня благоприятного впечатления. Между Джеком и такими типами, как мистер Б., лежит пропасть. Джек обладает редчайшим качеством — он неслышен, у него тренированные инстинкты и быстрый ум, на удивление проницательный взгляд. У него глаза на затылке и безошибочное чутье на опасность. Он умеет ждать, умеет осторожно и тщательно рассчитывать. А мистер Б. всегда хочет того, чего ему вздумается, и хочет немедленно.

Мгновенно получить удовлетворение — это так скучно!

Чарльз быстро отворачивает лацкан и показывает значок ФБР. Мистер Б. переводит ошеломленный взгляд с него на меня и Джека, потом на Белладонну. Потом, нам на удивление, разражается хохотом.

— Примите мои поздравления, синьора, — говорит он, поднимая бокал. — Вы положили меня на обе лопатки. Хотя, может быть, вы все же нуждаетесь в моей защите от этих негодяев.

— Если мне понадобится защита, — говорит Белладонна, подмигивая ему, — в первую очередь я обращусь к вам. — Она жестом велит Чарльзу отойти, и толпа испускает дружный вздох облегчения. — Ну, мистер Бонавентура, расскажите же мне о своей семье. И об Италии. Где вы родились?

Пока они разговаривают, Джек исчезает. Я наливаю себе еще вина. Мистер Б. рассказывает, какой прекрасный город Сорренто.

— Я никогда там не бывала, но, когда слышу песню «Вернись в Сорренто», мне хочется сесть на первый же пароход и уплыть туда, — говорит Белладонна.

— Я ее часто напеваю, — отвечает мистер Б., на удивление задумчивый.

— Вы любите петь?

— Только у себя дома. Мне всегда хотелось стать оперным певцом.

Разумеется, хотелось. Я давно почуял, что разговор перейдет на это, но Белладонна ничего не упускает.

— Знаете что? — говорит она ему. — Вы не хотели бы спеть у нас?

— У вас? Как это понимать?

— Через пару недель мы собираемся устроить костюмированный бал — Лесная Фантазия. Сделаем декорации в виде итальянского леса, а вы, если захотите, можете спеть нам эту песню. Или любую другую по вашему выбору. Как видите, у нас великолепный оркестр. Я поговорю с руководителем, вы придете заранее для небольшой репетиции и в тот же вечер споете для нас. Если хотите, можете надеть маску. — Под своей маской она почти улыбается. Почти, но не совсем.

Мистер Б. долго и внимательно разглядывает ее.

— Вы в самом деле разрешите мне спеть? — спрашивает он.

Она пожимает плечами.

— Буду очень рада.

Такая выходка вполне в духе Белладонны — единственным мужчиной, которому она оказала честь, усадив за свой стол, был гангстер, неотесанный головорез. Она попросила его спеть не потому, что он ее запугал, не потому, что ждала в ответ особых милостей, хотя после выступления на Балу Лесной Фантазии — разумеется, инкогнито — мистер Б. заверил Белладонну, что ради нее он, если понадобится, готов потянуть за любые нити или соорудить кому надо пару цементных башмаков. В конце концов, не такая уж плохая штука — иметь гангстера, который благодарен вам по гроб жизни.

Она пригласила его просто потому, что ей так захотелось. Кроме того, у мистера Б. оказался на удивление приятный баритон.

Но его голос бледнеет и исчезает в небытии, когда Маттео подходит к Белладонне и сообщает ей свою новость. Мистер Б. как раз заканчивает свой второй выход. Даже под маской я вижу на лице Маттео то самое выражение, какого мы ждали давным-давно. Воодушевленное ожидание.

— Здесь Лора, — говорит он. — Лора Гарнетт. С компанией друзей.

Лора Гарнетт. Вот как. Незваное напоминание о прошлом. Это знак судьбы. Предчувствие струится по жилам от колена вниз и щекочет между пальцами ног. Сначала Лора, затем придет Джун. Она не сможет устоять перед приглашением на бал «Ночь в Касбе», которое мы ей послали.

А затем — один из них. Членов Клуба. Один из них непременно должен явиться.

Услышав имя Лоры, я мгновенно переношусь в Мерано, на минеральные воды, туда, где прогуливается человек с проницательными карими глазами, с тросточкой, увенчанной золотой головой льва, с тяжким бременем на душе. Леандро сказал, у Лоры голос, который может растопить льдину. Как хорошо, что она пришла именно сегодня. Неплохо было бы попросить ее спеть дуэтом с мистером Б.

Мы с Белладонной переглядываемся.

— Она тебя узнала? — спрашиваю я.

Маттео отрицательно качает головой.

Белладонна улыбается. На самом деле улыбается, под маской, очень широко.

— Великолепно, — говорит моя дорогая Белладонна. — Введите ее. Введите их всех!

— Гай, а тебе, оказывается, палец в рот не клади, — с кокетливой улыбкой говорит Лора. Она сидит за соседним столиком с друзьями, и мы внимательно прислушиваемся к комментариям, которые они отпускают в наш адрес. Двое из них кажутся мне смутно знакомыми — мужчина по имени Гай и другой англичанин. Я знаю, что уже однажды видел их, только не могу припомнить, когда и где.

Лора, как всегда, очень красива — кожа нежного кремового оттенка, светлые волосы скручены в тугой пучок, полные губы ярко розовеют, щеки зарделись от волнения. В тусклом освещении клуба кажется, что она почти не постарела, но я уверен, что при свете дня станут отчетливо видны следы несчастья, глубоко вытравленные на ее лице.

— Естественно, — отвечает Гай. — Как и Пиригрин, я вынужден поддерживать свою репутацию. Кроме того, не вижу причин быть терпеливым с человеком, который одновременно и дурак, и мошенник, да к тому же рад служить любому хозяину. Особенно если этот хозяин — женщина. — Он открыто подмигивает Лоре. — Невозможно быть влюбленным в женщину и время от времени не испытывать желания ее придушить. — Он достает серебряный портсигар. — Обращайтесь с любовницами, как с собаками, и вы станете намного счастливее. Чего хотят от нас собаки? Привязанности, твердой дисциплины и пищи. Дайте им все, чего они хотят, и они будут любить вас и преклоняться.

— Мне вспоминается одна дама, которая жаловалась на любовника — мол, в постели он называет ее похотливой сучкой, — говорит Пиригрин. — А он отвечал: «Но, дорогая, это же комплимент. Я англичанин, а ты знаешь, как мы любим своих собак».

Всеобщее веселье. Не смеется только Белладонна — она лениво обмахивается веером. Могу себе представить выражение ее лица.

— А вы, Пиригрин? Если не ошибаюсь, вы тоже частенько называете вашу жену сучкой? — спрашивает кто-то.

— Совершенно верно, — отвечает тот. — Потому что это чистая правда. Бедный я, бедный.

— Бедный ты, бедный, — вторит Гай. — Мы-то все знаем, что твоя жена, — он помолчал для драматического эффекта, потом громким театральным шепотом, так, что услышали даже мы, закончил: — лесбиянка.

Пиригрин пожимает плечами.

— Что поделаешь. Знаете, что она сказала однажды вечером? Мы были на чудесном обеде, и, стоило мне нацелиться на нежнейший кусочек жареной куропатки, как она вдруг объявила: «Дорогие мои, я должна кое в чем признаться». Естественно, я решил, что она разбила машину, или уронила китайскую вазу династии Мин, или пожала руку прокаженному. А она продолжает: «Дважды, дважды в жизни я спала с мужчиной».