Господи! Те еще были деньки, а?

Странная интерлюдия: оборванное

предсказание для протокола… Мрачные

известия из Сан-Клементе: несчастный

психопат с хронической уремией…

Уголовник-миллионер на федеральном

пособии… Внезапные новости от мистера

Форда

Разве не полетишь ты, о орел! Лети.

Лучше беги, кролик, беги.

Надеюсь, вы доживете,

Чтобы увидеть, как садится солнце.

«Marshall Tucker Band»

6 сентября, 1974

На первой странице Washington Post говорится, что Ричард Никсон сидит «одинокий и депрессивный» в своем логове в Сан-Клементе. На завтрак он высасывает сырые яйца, потом бродит взад-вперед по пляжу, часто плюя в прилив, и мрачно бормочет про какого-то поляка, чье имя не может вспомнить. Какой-то дружок из низов Джона Коннали из Хьюстона, тот самый седовласый бедолага, который наделал столько шума в Верховном суде, а теперь у него в кармане – дезертировавшее большое жюри полное нахальных ниггеров, которые (по словам самого Никсона) «хотят обглодать труп».

Вот уж точно… Да и зачем вообще труп, если не для обгладывания? Обсосать череп и кости, потом полить сволочь бензином и бросить спичку.

Господи Иисусе! Сколько еще низкопробной чепухи нам придется выносить от этого тупого зануды? Кому есть дело до того, что ему одиноко или что у него депрессия? Существуй в этом мире такая штука, как истинная справедливость, его вонючий труп болтался бы сейчас возле острова Пасхи, в животе акулы-молота.

Но нет, он сидит в кресле из кожзама в своем поместье у океана, его все еще охраняет наряд спецслужб, он все еще общается с внешним миром через премудрый и нетрудоспособный рупор по имени Рон Зиглер, который обходится в четыреста тысяч долларов в год. Он все еще мучит национальную прессу знакомыми, ловко запрограммированными «утечками информации», которые так хорошо послужили в последние месяцы его обреченного президентства.

«У него ужасная депрессия, и его многое угнетает, – говорит один друг. – Любой в его ситуации впал бы в депрессию. Я не хочу сказать, он сорвется. Я просто хотел сказать, что на него свалилось столько всего и сразу и он не знает, что с этим делать».

* * *

Чушь! Большим искушением было поискать, как бы донести до бедолаги, «что с этим делать», с этими жестокими клещами, в которые он нечаянно попал. Но у меня есть сильное подозрение, что, вероятно, банда подлых ниггеров в Вашингтоне уже решила за Никсона его проблему. Они намерены прислать гаду повестку и его судить.

Никсону это известно. Такого юриста, как он, вы не станете нанимать для серьезного процесса, но перспективы встречи с большим жюри по делу об Уотергейте у него настолько мрачные, что даже он должен понять, что к чему. Думается, тут кроется причина почти ежедневных комментариев на первых полосах о том, как он повредился рассудком и вообще находится в плачевном душевном состоянии. Он в очередной раз решил прибегнуть к излюбленному трюку ломания матча в четвертом раунде – плодом сходного «мозгового штурма» стало его решение похоронить сам процесс импичмента, отдав собственную версию «пленок», или, скажем, его попытка разом прикрыть расследование Уотергейтского взлома, свалив вину на Джона Дина.

По словам одного вашингтонского эксперта, повсеместно уважаемого как безукоризненный источник и проницательный знаток характера президента, «если говорить о стиле и умении вести себя корректно в критических ситуациях, Дик Никсон заодно исключительно с самим собой. В критической ситуации его инстинкт самосохранения изумляет».

Никто не собирается с этим спорить, хотя с момента ухода из Белого дома его стратегию характеризует неестественная сосредоточенность на тонкостях. Воин-варвар былых времен сейчас явился нам в обличье жалкого, испуганного старого политикана. Побитый и сломленный человечек, оказавшийся на милости своих врагов и растерявшийся перед лицом катастроф, выгнавших его из Белого дома.

Возможно, отчасти это даже правда. Он, вероятно, в могилу сойдет, уверенный, что его вина исключительно в недооценке могущества врагов. Но факт остается фактом: вполне вероятно, Яворски сообщит об официальном вызове Никсона в суд еще до того, как номер с этой статьей появится в газетных киосках, а когда это случится, найдется лишь один человек, предположительно, способный нарушить ход юридической машины, которая – теоретически – может отправить Ричарда Никсона в одну камеру с Джоном Дином.

И этот человек – Джерри Форд, но ему несладко придется, когда он будет оправдывать полную президентскую амнистию для признанного уголовника при полном отсутствии сочувствия в обществе, которое это решение бы подкрепило.

Поэтому пора взбодриться в преддверии ежедневной дозы исключительно мрачных известий из Сан-Клементе. Как только Никсону официально пришлют повестку, мы услышим сообщения, дескать, бывший президент часто и беспричинно разражается слезами, что он издает душераздирающие крики по ночам, и Los Angeles Herald-Examiner процитирует анонимного «видного психиатра из Беверли-Хиллс», который назовет Никсона «несчастным психопатом» с «хронической уремией». А если Форду все еще не захочется отпускать Никсона на свободу, на первых полосах начнут появляться «эксклюзивные фотографии» Никсона в одиночестве на пляже, где он будет горестно смотреть на закат, а из глаз у него будут сочиться слезы.

Это будет тщательно срежиссированная пиар-кампания в классических никсоновских традициях. Зиглер будет ежедневно устраивать брифинги для прессы и зачитывать описания плачевного состояния бывшего президента, тщательно сконструированные Рэем Прайсом, бывшим главным спичрайтером Никсона в Белом доме. И Прайс, и Бьюкенен, левый и правый кончики раздвоенного языка Никсона с тех самых пор, как он нацелился на Белый дом в 65-м, объявились в крепости в Сан-Клементе в начале сентября, утверждая, мол, приехали только поздороваться и «проверить, как там старик». Так уж вышло, что оба они заинтересовались им в то самое время, как в Нью-Йорке распространились слухи о задатке в два миллиона долларов, предложенном Никсону за его мемуары.

Ни один не утверждал, будто ему известно что-то определенное о предложении написать книгу, но литературный агент Спиро Эгню в Нью-Йорке рассказывал всем и каждому, что сделка Никсона будет заключена незамедлительно с авансом по меньшей мере в два миллиона, а может, и больше.

Это чертовски большая сумма за любые мемуары – даже тех, от кого можно (в разумных пределах) ожидать правды. Но даже нелепо фальшивая версия Никсона о его пяти с половиной жалких годах в Белом доме и его собственная извращенная интерпретация скандала, который его прикончил, автоматически станет бестселлером, если удастся обвести вокруг пальца читающую публику и убедить ее, что Ричард Никсон действительно сам все написал.

А пока и Прайс, и Бьюкенен по отдельности и разом готовы писать для него мемуары, сам Никсон обмозговывает предложение Reader’s Digest пойти к ним «редактором-консультантом» с окладом сто тысяч долларов в год. В четверг на прошлой неделе президент Форд попал в заголовки газет, требуя от Конгресса ассигновать восемьсот пятьдесят тысяч долларов на покрытие пенсии Никсона, его расходов на проживание и болезненный переезд из Белого дома в Сан-Клементе. Когда эти восемьсот пятьдесят тысяч кончатся, ему придется экономить до 1 июля следующего года, а тогда он получит еще 400 тысяч, на которые придется протянуть до 1 июля 1976 г. До конца жизни Ричард Никсон будет жить на федеральное пособие четыреста тысяч в год: шестьдесят тысяч пенсии, шестьдесят тысяч на оплату штата личных сотрудников, сорок тысяч на путешествия, двадцать одна тысяча на оплату телефонных счетов и сто тысяч долларов на «разное».

В дополнение к тремстам тысячам годовых на расходы круглосуточная охрана Никсона агентами спецслужб обойдется налогоплательщикам в сумму от пятисот до тысячи долларов в день до конца его жизни – незначительная цифра, учитывая ежедневную стоимость таких штук, как вертолеты, патрульные катера, рации, телефоны в машинах плюс оклады и расходы десяти-двенадцати агентов. Есть еще сорок тысяч в год – в распоряжение Рона Зиглера как высокопоставленного государственного чиновника; Добавьте сюда еще от тридцати до пятидесяти тысяч каждому из личных помощников вроде Стивена Булла и Роуз Мэри Вудс плюс их расходы на проживание и путешествия, и стоимость содержания Ричарда Никсона в изгнании составит около семисот пятидесяти тысяч в год… и это лишь расходы. Его личный доход будет, предположительно, состоять из двух миллионов задатка за мемуары, ста тысяч жалования от Reader’s Digest и пяти тысяч, которые он без усилий соберет с круглогодичными лекционными турами.