— Нехай здесь парится, — заявил Добрыня. — Убил бы змеюку!

— Негоже девку одну бросать, — нахмурился Илья. — Она хоть и непутевая, а все же живая душа! Поживи-ка с таким злыднем — поневоле озвереешь. Верно, Яромирка?

— Может, действительно возьмем с собой? — сказал Яромир. — Вон как убивается!

— Ладно, давай залезай, — крикнул Попович. — Только быстро!

Взвизгнув от восторга, обезьяна мигом запрыгнула на ковер. В это время крышка котла приподнялась, и из нее сначала показалась распаренная рука, затем такая же распаренная физиономия. Колдун посмотрел на друзей и скрипнул зубами.

— Мы еще встретимся!..

— А ну заткнись! — замахнулся на него Илья Муромец, и колдун снова нырнул в котел, плотно захлопнув крышку.

— Дров бы ему подбросить! — мстительно проговорил Добрыня. — Да только что толку? Его бы серебряной стрелой...

— Обойдется! — проворчал Илья Муромец. Зухра прижалась к нему волосатым плечом и замерла. Яромир поднял ковер-вседорожник повыше и скомандовал:

— На Магриб! А ты, красотка, чтобы не скучно было, спой что-нибудь этакое или сыграй!

Обезьяна явно обрадовалась такому желанию, извлекла из узелка гусли и стала наяривать что-то веселое и разухабистое.

За песнями время пролетело незаметно. Наконец вдалеке показался Магриб. Сначала высокие островерхие крыши, роскошные дворцы, затем зубчатые городские стены, за которыми тесно прятались, впритирку друг к другу, домики попроще.

Чтобы не вызывать ненужного любопытства, друзья приземлились на окраине и, свернув ковер в рулон, поспешили в город.

Богатыри остановились возле могучих, окованных медью ворот Магриба. Яромир с тоской огляделся: нигде ни единого кустика, ни деревца, даже редкая трава не радовала глаз. Пески подступали к самым стенам города, словно морские волны к неприступной крепости.

— Ну и местечко! — констатировал он.

— Тьфу! — сплюнул Муромец. — Только колдунам тут и жить! Эй, а чем здесь люди кормятся? Песок, что ли, жрут?

— Наверное, они как верблюды, — предположил Попович. — Поедят один раз, и целый год не хочется.

— Быть такого не может! — испугался Муромец. — Кушать хочется всегда! Особенно сейчас... Эй, на стенах, отворяй ворота!

Однако зычный голос богатыря не возымел ровно никакого действия.

— Да они сдохли все давно, — сказал Добрыня. — Зуб даю! С голодухи померли. — Он подошел к воротам и ударил по ним кулаком. Ворота жалобно крякнули, но устояли.

— Тише ты, размахался! — шикнул на него Муромец. — Ворота не твои, сломаешь — ремонтировать заставят!

Однако столь решительный поступок возымел благоприятное действие. На стене появился заспанный стражник с копьем. Протерев глаза, он уставился на друзей как на личных врагов.

— Чего бузите? — крикнул он, выглянув из-за зубца стены. — В тюрягу захотели? Так мы быстро! Султану нужны новые рабы!

— Ты чего ворота не открываешь? — крикнул Илья, пропустив ворчанье стражника мимо ушей. — Видишь, гости пришли!

— Всем открывать — ворота стешутся, — сказал стражник. — У нас сиеста. Отдыхаем, значит. Поэтому ждите...

— А может, и в самом деле разнесем тут все к чертовой матери, словим колдуна, и домой? — призадумался Илья.

— У-у! — Зухра толкнула Муромца в бок. — Я могу открыть ворота.

— Перелезть через стену? — кивнул Муромец. — Это мы могем! Так ведь все одно, безобразие получается!

— Зачем на стену лезть? — удивилась Зухра. — Я петь буду! Они будут радоваться. Султан будет доволен...

— Точно! — воскликнул Яромир. — Вот здорово! — Он подошел к стенам и гаркнул изо всех сил:

— Подарок его величеству султану Магрибскому!

Через минуту перепуганная стража высыпала на стену.

— Где подарок?

— Что за подарок?

— Открыть ворота!

Ворота медленно, с протяжным скрежетом поползли вверх, и к богатырям выбежал пузатый коротышка в засаленном халате.

— Что за подарок? Где? Откуда? — зачастил он, то и дело озираясь.

— Что по сторонам смотришь, боишься, что ль, чего? — спросил Яромир, тоже невольно оглядываясь.

— Дак... Надысь демоны песчаные все тут крутились! И разбойнички тоже пошаливают!

— Что за разбойники? — нахмурился Яромир. — Не Жужа ли?

— Жужа, добрый человек! Откуда знаешь?

Богатыри переглянулись. Муромец невольно кашлянул в кулак и усмехнулся.

— Тесен мир, — сказал Попович. — У нас он тоже лютует!

— Лютовал, — поправил его Яромир. — Мы его шуганули, а он, значит, сюда подался. Ладно! Если увидим, и отсюда прогоним!

— О! — обрадовался толстячок. — Султан вас щедро наградит! А кстати, что за подарок?

— Вот! — Яромир показал рукой на обезьяну. — Лучшая певица всех стран и народов!

На лице человечка изобразился ужас:

— Но это же... это...

— Зухра! — улыбнулся Муромец. — Ну-ка, сестренка, забацай что-нибудь!

Зухра ловким воровским движением выхватила из узелка гусли и ударила по струнам.

Когда концерт окончился, все стражники рыдали от умиления.

— Никогда нам не доводилось слышать, чтобы обезьяна могла петь! — вытирая слезы, сказал человечек. — Кстати, позвольте представиться: главный евнух султанского гарема Ахмед Розенкранц, бывший датский подданный, а ныне полномочный представитель султана Магрибского по культуре! — И толстячок расплылся в сладчайшей улыбке. — Султан будет рад такому подарку! Даже больше того... я мог бы взять ее в султанский гарем, дабы она каждый день услаждала слух нашего повелителя!

— Хочешь к султану в гарем? — строго спросил Илья.

Обезьяна потупилась.

— Говори, не бойся, тут все свои!

— Хочу! — скромно ответила Зухра.

— Ну вот и решили! — обрадовался Муромец. — А сейчас, любезный, веди нас во дворец. Или нет. К чему лишний раз на глазах у владык вертеться? Забирай Зухру, а мы уж как-нибудь сами там... Постоялый двор у вас есть? Вот туда и пойдем!

Яромир впервые оказался на улицах восточного города. Все его тут удивляло, и ничего не нравилось. Улицы были слишком тесными и грязными, кругом сплошные заборы, из-за которых выглядывали плоские крыши. Редко где кустик или деревце. И народ, несмотря на жару, весь в теплых халатах и чалмах.

Постоялый двор оказался невдалеке от ворот. Еще издали друзья услышали ржание коней, крики верблюдов, людской говор.

— Вот здесь повеселее будет! — обрадовался Илья, потирая руки. — Глядишь, и винцо найдется, чтобы горло с дороги промочить!

— Только не такое кислое, как у колдуна! — сморщился Добрыня. — До сих пор скулы сводит!

— Ничего удивительного, — тихо сказал Попович. — Зухра сказала, что колдун это вино по два-три раза употреблял!

Муромец остановился как вкопанный.

— Что ты этим хочешь сказать? Нет, не говори! — Он резко поднял руку. — Я понял!

Побагровев, он повернулся назад:

— Ну, старикашка! Мы еще встретимся!

— Фи-игушки-и... — донеслось откуда-то из невообразимой дали.

— Все! Забыли! — сказал Добрыня. — Пошли скорей, а то на нас уже оглядываются!

Местный люд при виде друзей и в самом деле останавливался, заглядывался на богатырей, дивясь их росту, силе и светлой коже. Взгляды их были настороженные, а порой и откровенно враждебные. В конце концов возле постоялого двора их окружила тесная толпа и, что-то по-своему галдя, стала прижимать к стенке.

— Опять не по-русски бормочете! — рассердился Муромец. — У вас какой государственный язык? Вот! А будете выступать — будет русский, все ясно?

Толпа ошарашенно замолчала, а потом бросилась врассыпную, кто куда.

— Велик и могуч русский язык! — вздохнул Муромец. — Пару слов сказал — и всех в дрожь бросило!

продекламировал Яромир, снова вызвав настоящий восторг друзей.

Хозяин постоялого двора оказался человеком тихим и ласковым. Не говоря ни слова, он отвел друзей в комнату, где были самые настоящие кровати, стол и стулья, а через пару минут притащил корыто жареного мяса и кувшин с неведомым напитком, от которого вовсю валил пар.