– Это когда? – подозрительно поинтересовался Бо. – Это в Сибири, что ли? Так в Сибири тебя еще не было – вы же уже здесь поженились.
– А вот в прошлый раз приезжал – на двадцатилетие Санала, так шутил, так дурачился…
– Я дурачился?! Ты больше водки не пей, теть Валь, – как можно вежливее отозвался Бо. – Куда, на хер, – три дня подряд глушить ведрами…
– Не обращайте внимания, – успокоил я тетку, у которой от незаслуженной обиды затряслись губы. – Я же сказал – в праздном состоянии он ужасен. Лучше не трогать. Демонстрирую один раз: после его детей я – самое близкое существо для этого морального урода. Ну-ка, Бо, скажи родственникам, как ты меня любишь?
– Пошел в зад, оболтус. – Толстый предельно корректно сформулировал посыл – публика за столом, материться нельзя. – Че приколупался – заняться нечем?
– Ты такой добрый…
– Это она тебе подарила? – Внимание Бо неожиданно и безо всякого перехода переключилось на оберег, красовавшийся на моей шее. – Ты прям как обезьяна – готов с ног до головы побрякушками обвешаться. Это же калмыцкий бул! Ты что – в калмыки записался?
– Это просто подарок. Тебе какое дело?
– А-а! Понял! Это чтоб все видели, какой ты крутой буддист, да? Чтобы, типа, за своего считали, да?
– Вот видите? Лучше делать вид, что его нет…
В степи было хорошо. Родня жениха устроила в балочке у ручья настоящий походный ресторан: столики, балдахины на стойках, музыка, вволю закуски и горячительных напитков.
Дымили несколько мангалов, в балке прочно поселился жирный аромат шашлыка, который был представлен четырьмя видами животной мертвечины: баранина, свинина, курятина-утятина и осетрина. Еще была какая-то степная диковинка деликатесного свойства – название не помню, но пробовал такое первый раз в жизни.
В общем, все было прекрасно, но, к моему некоторому разочарованию, Саглара не приехала.
– Отсыпается, наверно, – рассеянно произнес я. – Или на работе… Забыл спросить – как у нее с рабочим графиком. Может, как-нибудь попробовать в отпуск ее вытянуть…
– Брось ее, – по-своему вник в мое душевное состояние Бо. – От нее одни неприятности…
– Сам ты – неприятности, – огрызнулся я. – Кстати – ты чего ей там обо мне наговорил? В смысле, когда родню жениха вывозили?
– Ничего я не наговаривал. Я это… правду сказал. – Бо заметно повеселел и даже подмигнул мне, что было несколько странно – мы только расселись, еще никто не наливал. – Ты ж задачу не ставил…
– И что за правду ты ей сказал? – насторожился я.
– Накануне мы устали…
– Черт!!! – Я уже примерно догадывался, какую правду сказал Бо, – он мог бы и не продолжать.
– Нажрался, как свинья…
– Ой-е-е… Господи, как это я упустил…
– Щас дома лежит, дует кумыс, обсерается и рыгает, – с наслаждением закончил Бо и, дабы соблюсти всю объективность, добавил: – А! Еще сказал – в бане парится.
– Господи… – с отчаянием в голосе прошептал я. Интересно, что она вчера обо мне думала, когда мы баловались на балконе? – Черт! Ты даже не представляешь, толстый, какое ты… Какое… О боже, какой же ты урод!!! Ты просто чудовище…
– Я что-то упустил? – озабоченно поинтересовался Бо. – Или сказал неправильно? Ты бухаешь редко, организм не приспособлен. Зато уж как нажрешься – всегда болеешь. На другой день пьешь прокисший кефир, рыгаешь и обсераешься. Жидко. Или я не прав?
– Гад ты, толстый. – У меня от обиды даже настроение испортилось: если бы не уверенность, что мне ни за что не победить толстого козла в единоборстве, избил бы его до полусмерти! – Я тебе этого никогда не забуду! Ты… Ты такое чувство растоптал! Такое светлое, чистое… Вот же урод, а…
– Правду говорить легко и приятно! – Бо ласково улыбнулся, затем без перехода соорудил каменное выражение лица и сообщил: – Да ты не дуйся, индюк, – это для твоего же блага.
– Спасибо, братка! – выдавил я сквозь зубы. – И как оно тебе видится, мое благо?
– Я тебе говорил. Не лезь к ней. Говорил? Ты не слушаешь. Женят тебя. Или – в степь вывезут.
– Я и так в степи, – буркнул я. – И тут очень даже неплохо. Дальше что?
– Потом мне придется со всей родней жениха из-за тебя воевать, – пояснил Бо. – Оно нам надо?
– Я уже взрослый, – напомнил я и предельно корректно сформулировал свои требования: – Не хер лезть в мои сердечные дела! Ты понял, урод? Она мне нравится. И между прочим, твои гнусные оговоры действия не возымели – у нас вчера все прошло просто исключительно!
– Ну и дурак, – резюмировал Бо, насмешливо наблюдая, как я поглаживаю пальцем подарок Саглары. – «Исключительно»… Экзотики захотелось? Тебе сказано – не лезь! Живи спокойно. Если по п…де страдаешь – так и скажи. Сегодня же вечером поедем в баньку, я тебе дюжину таких Саглар выкачу. У нас тут недорого…
– Да не в этом дело! – возмутился я. – При чем здесь физиология? Мне эти банные девчата даром не нужны. Тут главное – процесс. Понимаешь? Завоевать именно ту женщину, которую ты выбрал. А не брать то, что доступно. И вообще – чего я тут распинаюсь? Ты в этом деле тупой, все равно не поймешь…
– Ну ты ж вчера завоевал? – не без сарказма заметил Бо. – Теперь тебя женят.
– Замучаются, – пробормотал я. – Мы современные люди, она вполне взрослая, самостоятельная… А потом – кто знает? Может, я и не буду возражать…
– Ну и тормоз, – буркнул Бо. – Зря ты туда лезешь – помяни мое слово…
А в целом пикничок прошел нормально. Свежий воздух, простор, безбрежная зелень степного моря, по которой легкий ветерок гонял самые настоящие волны, – кто не видел, объяснять бесполезно.
Бо потреблял в меру – устал за три дня. Я вообще пропускал через раз: во-первых, вечерком нам предстояло кое-куда прокатиться; во-вторых, решил завтра быть в форме, дабы пообщаться с Сагларой в приличной обстановке (решил-таки заказать люкс в местном отеле).
Толстый, будучи практически трезвым, все равно вел себя неприлично: постоянно подзуживал троих девчат из жениховой родни, и те до вечера не давали мне прохода, приставая с самыми недвусмысленными намеками.
Одна из них была очень даже ничего, и в другое время я бы не задумываясь, с разбегу предоставил свой организм в ее распоряжение. Но в настоящий момент помыслы мои занимала другая дама, а я в этом плане в последнее время достаточно последователен: пока выражаю избранному объекту вожделения свои горячие чувства, на посторонних особей противоположного пола смотрю постольку-поскольку. Нет, я, конечно, не упертый тинейджер Павка Корчагин, которого с избранного пути паровозом не столкнуть, – буде вдруг образуется во всех отношениях достойная замена, я, разумеется, рассмотрю варианты… Но тут присутствовали три тормозящих фактора:
а) девчата были простоваты, донельзя раскомплексованы и вообще явно деревенской фактуры – они даже рядом не попадали в унисон с образом рафинированной и чопорной администраторши из Биде, на который я был настроен;
б) я из принципа не хотел идти на поводу у толстого безобразника и потакать его вмешательству в мою интимную сферу;
в) пили мы мало, было светло и людно, а когда стало смеркаться и где-то поблизости забрезжила слабенькая перспектива нажраться вусмерть и уединиться сразу со всей троицей, пришло время убывать – нас ждали дела.
Так что с того славного пикничка уехал мой организм невостребованным и в некотором плане духовно приподнятым – я не стал разбазаривать чувства и сохранил верность своей избраннице: для тех, кто хорошо меня знает, такое поведение, вне всякого сомнения, своеобразный моральный подвиг…
Дела, которыми нам предстояло заняться, относились к категории той самой первопричины, что побудила нас с Бо нанести визит в степное царство. Пока мы прохлаждались на различных мероприятиях, Бо времени даром не терял – наладил «мосты» с надежными людьми, навел справки, кое с кем пообщался, в результате чего образовались два самостоятельных направления, по которым нам предстояло работать, – основное и резервное.
Встреча, на которую мы собирались прокатиться сегодня, была целиком из резервного разряда. Однако подходить к ней следовало со всей серьезностью, поскольку это был наш первый шаг в избранном направлении. Нельзя позволить себе обгадить этот первый шаг вследствие личной небрежности и не слишком тщательной подготовки к мероприятию.
