– Спасибо! – радостно поблагодарил лидер, подхватывая деньгу с земли и живо отбегая прочь. – Сегодня – ладно, сегодня не будем. А завтра опять будет есть охота. Завтра мы его опять заловим…

Вот такая странная логика. Несладко, видимо, живется в степной стране вороватым хохлам.

– «Атрибут», – прочитал я выведенное большими буквами название на вывеске. И, снизу, буквами поменьше: – «…Клуб изучения законов космоса».

– Пятый этаж, – подсказала одна из бабусь, отрываясь от хрипатой «Спидолы». – Там тоже – вывеска.

– Спасибо, – поблагодарил я, с некоторым волнением в простате ступая в провонявший котами подъезд.

– Не местный, – тихо сказала за моей спиной бабуся. – Сразу видно.

– Красавчик, – подытожила вторая. – Зря он – один. Женят…

– Ну уж – дудки. – Я суеверно сложил за спиной кукиш. – Что вы тут все – женят да женят! Заняться, что ли, больше нечем?

Поводом для встречи с Сагларой стало счастливое совпадение наших интересов на почве увлечения восточными учениями, мистикой и прочими эзотерическими зигзагами. Накоротке пообщавшись в телестудии и ресторане, мы быстро нашли общий язык, и мне даже не пришлось проявлять настойчивость в плане продолжения отношений – дама сама проявила инициативу:

– Вот адрес. Приходи часикам к девяти вечера. Будет много интересных типов – познакомлю.

– Это – служебное? В плане контроля за неформальными течениями?

– Нет, это скорее личное. У меня там вице-президентша… Ну, в общем, это просто интересно. У нас тут вечерами такая скука – свихнуться можно. Приходи – не пожалеешь. Только оденься попроще…

На последнем этаже была точная копия вывески, которая встретила меня у подъезда. Дверь оказалась не заперта, и я беспрепятственно попал в заветную квартиру.

– Прр-ришелец! Прр-ришелец! – отвязно заорал разбойного вида попугай, восседавший на увешанной разнокалиберными пакетами вешалке.

– Мир вам, земляне, – выдал я первое, что пришло в голову. – Эм-м… О! Ом-мани падме хум!

– Па-адме? – озадаченно переспросил попугай – облезлый пожилой ара с красными глазами заядлого потребителя опиума. – Па-адме…

Я осмотрелся, принюхался и тут же остро захотел в душ.

В просторной прихожей было очень душно и сумрачно. Под потолком тускловато горел красный светильник. Обоев не было: прямо на голых стенах красовались фигуры, расписанные преимущественно красным, ярко-желтым и фиолетовым.

Интерьер был представлен немногочисленными деталями, радовавшими приятным разнообразием эпох и стилей: монументальная вешалка довоенного дуба, намертво пришпандоренная к стене аршинными дюбелями, прислоненный к вешалке длинный древний посох с бахромчатыми пампушками на шелковых нитях, в углу – грязный армейский табурет с трафаретной меткой на поперечине «в/ч 3710, 1 рота». Над табуретом, прямо на стене, витиеватая надпись розовой краской «Телефон доверия – 5-25-52», а собственно на табурете – последней модификации элджишный радиотелефонный блок с АОНом, автоответчиком и двумя автономными трубками в гнездах.

– Надо же… – подивился я. – И не сперли ведь… интересно – а кто у нас спонсор?

Судя по дверям, комнат в квартире было как минимум пять. И тем не менее с обувкой, громоздящейся на полу прихожей, выходил явный перебор – даже для такой большой хаты. Пар сорок босоножек, тапочек, сандалий и так далее.

Единственный плюс, который меня порадовал, – практически вся обувь была женской, за исключением разве что двух пар солдатских ботинок, дисциплинированно выстроившихся у самой двери, да пары безразмерных рваных кроссовок, небрежно запнутых в угол.

Из раскрытых дверей комнат ровно лился деловитый гомон множества ленивых людских голосов, приправленный негромкой трансцендентальной музыкой – во всякой комнате своей. Удушливая атмосфера штаб-квартиры космолюбов была крепко разбавлена дымом благовоний, запахом людского пота и табачного амбре. И не только табачного. Знакомый сладковатый привкус, ощутимо пробивающийся сквозь общий запаховый фон, сразу наводил на мысль, что в штаб-квартире собираются большие баловники. Вернее – баловницы.

– Саглара? – Прискучив топтаться у дверей, я возвысил голос. – Рыцарь пришел! Саглара!

– Саглар-ра! – обрадовался ара. – Саглар-ра!!!

В трех дверях возникли четыре девичьи головы – три лохматые, скверно чесанные, одна – совершенно лысая, с сережками в ушах. В затуманенных взглядах читалось легкое любопытство.

– Я Саглара, – заявила лысенькая с сережками, полностью выдвигаясь из-за косяка. – Ты ко мне?

В принципе, против отсутствия волос на девичьей голове я ничего не имел, но в настоящий момент мне нужна была другая дама – постарше, посимпатичнее и не такая пухленькая.

– Саглара! – громче завопил я. – Я уже здесь!

Лохматые головы исчезли и вяло продублировали призыв в комнатах. Лысенькая пышка интереса ко мне не утратила. Заторможенно растянув личико в резиновой улыбке, она приблизилась ко мне, задрала на животе майку и интригующе подмигнула:

– Смотри, какая прелесть.

Прелесть была представлена крохотным серебряным колокольчиком на серебряном же колечке, продетом в пупок.

Лысенькая игриво крутанула бедрами и три раза позвонила колокольчиком.

– Нравится? – Она выпятила животик и радушно предложила: – На, позвони.

Я пожал плечами и, отчетливо представляя себе, какое в этот момент у меня должно быть идиотское выражение лица, потрогал серебряную крохотульку пальцем.

«Динь-дилинь!» – отозвался колокольчик.

– И чем это вы тут занимаетесь? – Из кухни в прихожую вырулила моя недолюбленная администраторша, облаченная в голубенькое ситцевое платьице в белый горошек, – в руке она держала большущую кружку с кофе.

– Да я вот… – смутился я, поспешно отдергивая палец.

– А вы, рыцарь, оказывается, проказник! – Саглара неопределенно хмыкнула, схватила меня за руку и, обогнув лысенькую, потащила в апартаменты. – Пошли – представлю.

– Отдай его мне, если не нужен, – деловито бросила нам вслед обладательница колокольчика. – Наши ауры совпадают по контуру.

– Перебьешься! – недовольно огрызнулась Саглара. – Пусть твоя аура сначала похудеет килограмм на десять.

– Аур-ра! – обрадовался знакомому понятию ара и, подцепив когтистой лапой чью-то легкомысленную ажурную шляпку, хулигански низверг ее с вешалки. – Аур-ра!!!

– Ага! – Я тоже обрадовался. Если меня с ходу не отдали лысенькой, значит, моя дама ко мне неравнодушна. Это обнадеживает…

В комнатах было не лучше, чем в прихожей. Окна наглухо занавешены светонепроницаемыми шторами, тускловато горят слабенькие светильники, обильно дымят благовония, дешевые магнитофоны убаюкивают присутствующих тягучими вибрациями. А их и убаюкивать не надо: все подряд томные, ленивые, растрепанные донельзя, развязные, одеты в какие-то распашонки, шортики, а то и просто маечки и трусики. Надо было прислушаться к рекомендациям по поводу наряда: сказала же Саглара – оденься попроще. В своей белоснежной рубашке с золотыми запонками и отутюженных брюках я чувствовал себя в данном обществе этаким социальным уродом.

Увы, конструктивного общения на предмет пополнить знания и интересно провести время не получилось. Публика отвлекалась на «занятого» мужчину лишь мимолетно, как на чужого породистого самца: хорош, да не наш. А коли попользоваться нельзя – так какой смысл на него время тратить? Да и душно тут, воздуха не хватает… И вообще, публика была сплошь погружена в архиважные дела: нараспев тянули мантры, с глубочайшей серьезностью дискутировали о природе ментальных флюидов и влиянии черной кармы и Фатума вообще на поголовье тараканов и крыс (какая-то страшненькая девица с завидным упорством ссылалась на «Миракли» как на неопровержимый первоисточник), какая-то толстуха раскладывала для желающих таро, а в зале коллегиально ремонтировали стол и подбирали сопутствующие аксессуары – решительно готовились вызывать духов.

– А кто медиум? – полюбопытствовал я.

– А вон – Айса. – Саглара подвела меня к восседавшей в стареньком креслице дамочке, которая в общей суматохе участия не принимала, а сторонне листала потрепанный дамский журнал и с аппетитом кушала здоровенное желтое яблоко.