— Хватит! Мне надоела вся эта философия, твои капризы и ужимки! Я хочу любить обыкновенную девушку, которая думала бы и чувствовала, как все нормальные девушки.

— Довольно, Ассам, — перебила его Лейла. — И так все ясно. Уходи, пожалуйста.

— Конечно, я уйду. Но ты хоть поняла, как я тебя люблю?

Лейла побледнела.

— Уходи! — твердо повторила она.

Ассам хотел, видно, еще что-то сказать, но, передумав, махнул рукой и вышел, сильно хлопнув дверью.

Минуту Лейла стояла неподвижно. Потом взяла клубок, спицы. Попыталась вязать, но спицы дрожали, и петля не получалась. Она долго и сосредоточенно старалась подцепить спицей нитку и продеть ее в петлю, как будто от этого зависела сейчас вся ее жизнь. Она не заметила, как отворилась дверь и в комнату снова вошел Ассам. Подойдя к ней, он погладил подбородок и, кашлянув, произнес хриплым голосом:

— Прежде чем уйти, я хотел бы узнать только одно: на что я могу рассчитывать?

Лейла все так же сосредоточенно смотрела на клубок шерсти. Его слова она как будто пропустила мимо ушей.

— Я хочу, чтобы ты прямо ответила на мой вопрос. Могу ли я на что-либо рассчитывать? Если нет, то я даю тебе слово, что никогда больше не приду. Все будет кончено раз и навсегда.

Лейла по-прежнему молчала.

— Скажи, Лейла, ты любишь меня или нет? — спросил Ассам, не глядя на нее.

Стараясь сдержать слезы, застилавшие глаза, Лейла нащупала клубок шерсти и положила на колени.

Ассам осторожно, словно боясь обжечься, дотронулся до ее плеча:

— Прости меня, Лейла! Прости за все. Я виноват перед тобой. Но, честное слово, я не могу без тебя… Прошу тебя, умоляю — помоги мне хоть немного.

Лейла закрыла глаза, и слезы покатились по ее щекам.

— Одно только слово, Лейла. Ну, скажи: ты изменилась ко мне из-за того, что я не поехал?

Лейла отрицательно покачала головой.

— Ну, а какой же твой окончательный ответ?

Лейла кивнула утвердительно.

Лицо Ассама просияло. Он наклонился к ней и прошептал:

— Никто, никогда не сможет тебя так любить, как я…

Лейла слабо улыбнулась и открыла глаза. Ассам заглянул в них, склонился и нежно поцеловал ее волосы.

Последние пятнадцать дней перед помолвкой Джамили Лейла провела в каком-то бесконечном водовороте. Ассам все эти дни ходил как безумный. Поведение его пугало Лейлу, сердце ее сжималось от страха.

Сперва Лейле казалось, что она понимает Ассама. Он боится потерять ее — значит, надо чаще говорить ему о своей любви. Но вскоре стало ясно, что одних слов ему мало. Ассам был угрюм и молчалив. Злые огоньки появились в его хмурых глазах. Это заметили даже мать, тетка и Джамиля.

Ассам не видел никого, кроме Лейлы. Если им удавалось хоть на минуту остаться наедине, он начинал молить:

— Надо же решиться на что-то!

Наконец Ассам предложил Лейле немедленно оформить брак. Он будет работать и учиться, денег им хватит. Лейла поселится у них. Места много, тем более что Джамиля переедет к мужу. Все так просто и ясно. И вполне естественно.

Лейла соглашалась с доводами Ассама. Но было ли это так же просто для их родителей? Мать Лейлы хотела бы для дочери такого же мужа, как жених Джамили, человека состоятельного. А Самира-ханым? Тетушка вовсе не желает торопиться с женитьбой сына. Ей нужно, чтобы он окончил институт, получил солидную практику, хороший доход, потом и женился бы, скажем, на дочери какого-нибудь состоятельного бея или паши.

Все у них расписано наперед. И, конечно, родители приложат все усилия, чтобы разлучить Лейлу и Ассама. Так зачем понапрасну мучить себя? Слов нет, Самира-ханым любит племянницу, но ведь это до тех пор, пока Лейла не посягает на ее сына, пока в женихи ей прочат какого-то неизвестного богача.

Но разве Ассама убедишь? Он никак не хочет понять, что их судьба давно определена. Нужно покориться уготованному жребию, и все будут любить их и помогать. Если же преступишь границы предначертанного, осмелишься нарушить извечный закон — изобьют, как избил отец Лейлу после демонстрации. Или лишат отцовской любви, как Махмуда, или даже убьют, как Сафу.

Ассам не соглашался с Лейлой, упрекал ее в том, что она повторяет чужие слова. Ассам уверен в любви своей матери. Уверен, что она желает для него того же, чего хочет он сам.

— Но разве мать не любит Джамилю? — возражала Лейла. — Так почему же она не пожелала для Джамили того, чего хотела сама Джамиля? Она хотела выйти за одного, а мать выдает ее за другого.

Ассам был поражен. Она хотела выйти за их соседа Махмуда? Он просил у матери руки Джамили? Нет, Ассам ничего не знал об этом. Но почему мать отказала? Ведь Махмуд чудесный парень, работает бухгалтером в солидной фирме, будущее его обеспечено.

Да, Махмуд замечательный парень, и будущее его обеспечено, но он никогда не будет владельцем виллы и автомобиля «форд». Он не сможет купить жене бриллиантовый перстень, как жених Джамили. Хотя этот жених не может читать даже по складам!

Как это могло случиться? Почему мать скрыла от него правду?

Но ведь так и было задумано! Мать не хотела ему говорить, чтобы он не вмешался и не нарушил ее планы.

Ассама убедить было нелегко. Он не хотел слушать доводов Лейлы. Дать уговорить себя значило отказаться от единственно возможного выхода.

Однако нереальность этого выхода становилась для него все очевидней. И снова взгляд его стал настойчивым и угрожающим.

Что бы Лейла ни делала — мерила ли она платье или причесывалась, — зеркала отражали этот тяжелый взгляд.

Наступил наконец вечер помолвки Джамили.

Лейла вся светилась радостью! В белом воздушном платье она, словно молодой месяц, вышедший из-за облаков, озаряла все вокруг своим присутствием.

Слуги разносили кушанья. На высоких подмостках играл оркестр, праздник был в разгаре.

Сана, увидев Лейлу в этом платье, только ахнула:

— Ты похожа на ангела.

На что Адиля, очертив пальцем в воздухе два полукруга и покосившись на грудь Лейлы, заметила:

— Что-то кругловат наш ангелочек!

Лейла рассмеялась, но Сана запротестовала:

— А лицо? Клянусь честью, у нее же лицо невинного ребенка!

Между столами шла Джамиля, приветствуя гостей. За ней шествовал жених в черном костюме. На животе у жениха красовалась массивная золотая цепь от часов. Она болталась, как кандалы тюремщика.

Но Джамиля была необыкновенно хороша в своем платье из простого дантиля, будто сшитом из больших зеленых листьев, украшенном мелким жемчугом, переливающимся при свете огней. У Джамили была стройная шея, густые волосы с завитками у маленьких ушей спадали на плечи. Глаза ее, чистые, как горный источник, так походили на глаза Ассама!..

— Сдается мне, этот юноша влюблен в тебя, Лейла!

Адиля произнесла это прямо над ее ухом. Лейла обернулась.

— Какой юноша?

— Ассам, брат Джамили. Он глаз с тебя не спускает.

Подавив улыбку, Лейла ответила:

— Ты попала в точку!

— Теперь я понимаю, почему ты сегодня такая… будто летаешь.

Сана, обожавшая всякие любовные истории, подтвердила:

— Клянусь пророком, он в самом деле влюблен в тебя, Лейла!

Лейла промолчала. Она подняла руку, приветствуя Сидки, сына Самии-ханым.

— Не делай наивных глаз, — продолжала Адиля. — Мало сказать — влюблен, он просто пожирает тебя глазами.

Лейла поднялась с места.

— Извините, мне надо подойти к маме.

Все вокруг смотрели на нее с нескрываемым восхищением. Какая-то ханым притянула Лейлу к себе и спросила: «Ты чья, душечка моя?»

Лейла от радости не чувствовала под собой ног. Воздушные складки ее платья развевались, как крылья большой белой птицы.

— Подойди ко мне, деточка! — позвала ее Давлят-ханым. — Дай-ка полюбоваться твоим платьем. Какая прелесть!

Лейла рассмеялась. Ей было приятно смеяться так, без всякой причины…

Мать Лейлы сидела возле Давлят-ханым, задумчивая и какая-то отчужденная. Ее будто подменили после отъезда Махмуда.